Вперед в СССР!

Глава 1

св’Люди и орки — братья навек!'

Белые буквы на алом лоскуте плясали и напрыгивали друга на друга, как большие неуклюжие насекомые.

Что за хрень⁈

Я потёр глаза. Растянутый на стене наполовину скрытого буйной зеленью павильона лозунг никуда не делся.

Так, что-то я не понял… Во-первых, где я⁈

Осмотревшись, увидел деревья, лавочки, кусты сирени и шиповника, засыпанную красным гравием дорожку, по которой прогуливались мамочки с колясками, пенсионеры и влюблённые пары. Мужчина напротив кормил голубей, меланхолично отщипывая от батона маленькие кусочки. Справа двигалась неторопливым шагом блондинка в свободном платье-волане, ведя на поводке изящного далматинца. Загорелые стройные ножки. Видать, лето в самом разгаре.

Мимо проехали два велосипедиста в лёгких спортивных костюмах с логотипами Олимпиады. За кустами виднелась детская площадка, а над деревьями возвышалось огромное колесо обозрения с разноцветными люльками.

В уши мне ворвались шум листвы, смех и льющаяся из установленных на столбах репродукторов музыка. Что-то странное, незнакомое…

Я словно вынырнул из тишины, и какофония звуков заставила меня вздрогнуть.

Пейзаж показался вначале совершенно незнакомым, но уже через несколько секунд стало ясно, что нахожусь я в Сокольниках. Вот только парк, где мне доводилось бывать множество раз, совсем не походил сам на себя. Чего стоили одни только высоченные дома, похожие на великолепные монументальные дворцы, возвышавшиеся над кронами деревьев!

Стоп.

Может, я всё-таки ошибся, и никакая это не Москва⁈

И вообще, как я тут оказался? Память начала возвращаться, и стало ясно, что находиться мне сейчас положено совершенно в другом месте. И даже в иное время года. Здесь царило лето, а я…

— Вот он!

Резкий возглас заставил прохожих обернуться. Влюблённая парочка поспешила вперёд, пенсионер застыл с куском батона в руке, а девушка с собакой быстро развернулась и двинула в другую сторону.

Причиной, нарушившей идиллический пейзаж, оказались трое мужиков в футболках, трениках и кроссовках, торопливо направлявшихся ко мне.

— Не вздумай дёрнуться! — крикнул один из них, самый широкоплечий, в надвинутой на глаза лёгкой кепке. Его толстую шею украшала золотая цепочка, а руки покрывали цветные татуировки. — Сиди, где сидишь, сука!

Судя по всему, обращался он ко мне. Старичок напротив торопливо встал со скамейки, сунул батон под мышку и ретировался вслед за девушкой.

Три типа остановились перед скамейкой, глядя на меня сверху вниз. Когда один из них растянул толстые губы в довольной ухмылке, стала видна золотая фикса, почему-то инкрустированная маленьким бриллиантом. Это что ещё за мода такая⁈ Вот ведь непотребство!

Походила троица то ли на пережитки девяностых, то ли на рэперов — кажется, так это называется. Я в последние годы за музыкальными тенденциями не следил, но волей-неволей слышать кое-что приходилось. И видеть.

— Так! — произнёс тот, который был крупнее остальных, хрустнув костяшками толстых, как сардельки, пальцев. На одном сверкал в солнечных лучах крупный огранённый камень. — Сидишь, значит… отдыхаешь!

Почему-то эти слова прозвучали, как обвинение.

— А мы его ищем-ищем! — зло добавил другой, тоже атлет, но пониже остальных, с каким-то непонятным логотипом на левой стороне груди.

— Вы меня с кем-то перепутали, мужики, — сказал я, глядя на них, и удивился звучанию собственного голоса.

Кажется, он вовсе даже и не мой был… Молодой какой-то, звонкий.

— Не ссы нам в уши, Владик! — веско обронил тот, который у троицы явно был в вожаках. — Где бабки⁈

— Какие бабки? — не понял я и решил, что хватит пялиться на грубиянов снизу вверх.

Попытался подняться, но здоровяк положил мне на плечо тяжёлую руку и стиснул пальцы.

— Ты сиди, Владик, сиди! — проговорил он, зловеще растягивая слова. — Отбегался уже. Хватит! Спрашиваю в последний раз: где бабки, сука⁈

Я поморщился. Ну, и хамы! Так разговаривать с пожилым человеком — ай-яй-яй.

— Повторяю, что не знаю никаких бабок. И вас — тоже.

Мягко выскользнув из железной хватки здоровяка, я поднялся. И оказался на полголовы выше амбала.

— Дайте пройти.

Я сделал шаг вперёд, но тут один из мужиков коротко заехал мне под дых.

Вернее, попытался, ибо рефлексы у меня сработали мгновенно: развернув корпус, я пропустил его руку, перехватил снизу запястье, поднял над собой, нырнул и выкрутил за спину. Мышцы работают, будь здоров. Совсем не по-стариковски…

Мужик вскрикнул и наклонился вперёд. Оба его приятеля вылупились на нас так, словно увидели живого кенгуру.

— Молодые люди, у меня нет ни времени, ни желания учить вас хорошим манерам, — проговорил я, снова удивляясь звучанию собственного голоса. — Вы обознались, а мне нужно…

— Ты чё, падла, охренел⁈ — завопил, очнувшись, громила. — А ну, Толик, хватай его!

И они вдвоём кинулись на меня с разных сторон.

Здоровые, неуклюжие, медленные. Мышцы накачали, а скорость не развили. Значит, не бойцы. Тяжелоатлеты.

Было ясно, что настроены они решительно, и придётся драться. Вот ведь не повезло! Но размышлять было некогда: хулиганы уже размахивали кулаками, пытаясь дотянуться до меня.

Ладно, сами виноваты!

Рванув заломленную руку вверх, я вывихнул её из сустава и толкнул мужика на его товарища — того, что был пониже. Столкнувшись, оба рухнули на скамейку.

Главарь же попытался достать меня хуком справа. Я даже не стал ставить блок. Просто пригнулся и ударил выдвинутыми костяшками первой фаланги в болевую точку под мышкой. Мужик пошатнулся, глядя на меня, как на диво дивное.

— Последний шанс! — предупредил я. — Проваливайте и оставьте старика в покое!

— Какого, на хрен, старика⁈ — прошипел громила. — Ты чо, кукухой двинулся⁈

— Да прикидывается он! — крикнул второй, вскакивая со скамейки. — Бабки зажал и теперь под дурачка косит!

Его рука скользнула в карман штанов, и через миг в ней возникла «фронталка». Щёлкнул механизм, и из рукояти ножа выскочило узкое лезвие. Сталь отразила солнце, превратившись на мгновение в полоску золотого огня.

Нехорошо…

— На уголовку нарываешься? — осуждающе покачал я головой.

— Да что с ним трепаться⁈ — пританцовывая, произнёс мужик. — Давай, Гар, ты его хватай, а я распишу, как Раткевич — Дворец комсомола!

Зарычав, громила кинулся на меня. Эх! Пришлось ударить его сначала в коленную чашечку, выбив напрочь, а затем — в челюсть. Мужик покачнулся, теряя равновесие. Нет, слишком здоровый, нужно добивать. Мой кулак врезался в его выбритый висок, и здоровяк рухнул на гравий, как подкошенный.

— Ах ты, тварь! — взвизгнул тот, который достал нож.

Но нападать не торопился.

— Давай, чего ждёшь⁈ — окрикнул его третий, прижимая вывихнутую руку к телу. — Прикончи урода!

Ну, и лексика у них… Нет, на музыкантов, если рэперов можно считать таковыми, не похожи. Да и не дерутся те. Эти же — явные бандиты. Не знаю, что им от меня понадобилось, но выяснять это было некогда: мужик неуверенно шагнул ко мне, выставив перед собой нож. Кто так делает вообще? Резким движением я схватил его за запястье, отвёл руку от корпуса и сильным ударом сломал кисть.

Мой незадачливый противник заорал, как резаный, из глаз у него брызнули слёзы. Нож упал на дорожку, и я отбросил его носком ботинка подальше.

В этот момент раздался пронзительный свист. Оба хулигана повернули головы. Я тоже.

По аллее бежали двое парней в странной форме.

— Шухер, менты! — выдохнул тот, которому я вывихнул плечо, и рванул прочь.

Я едва успел поставить ему подножку, и он растянулся, врезавшись носом в гравий. Тот, которого я продолжал держать за запястье, дёрнулся, но от резкой боли его накрыл шок: закатив глаза, он шлёпнулся передо мной, как мешок с картошкой.

Полицейские остановились возле скамейки. Даже не запыхались. Молодцы — держат себя в форме. Оба молодые, лет по двадцать с небольшим. Только что у них с одеждой? Какая-то она странная… Новую форму опять ввели, что ли, а я пропустил? И тут мой взгляд остановился на красной звёздочке, красовавшейся на околыше фуражки. А, так это, видать, ряженые… Наверное, предлагают отдыхающим сфотографироваться. Но одежда не очень-то походила на милицейскую форму. Я её застал и хорошо помнил. Эта была другой.

— Сержант Кротков, — представился один, глядя на меня. — Что тут за драка, товарищ?

Как давно я не слышал такого обращения. Уже лет тридцать, наверное.

— Да вот, набросились ни с того ни с сего, — ответил я, пожав плечами. — Сидел на лавочке, не трогал никого. Кажется, приняли меня за кого-то другого.

— Ах ты, крыса! — просипел тот, которому я вывихнул плечо, стараясь принять сидячее положение. — Ну, тебе это даром не пройдёт!

— Вы его знаете? — быстро спросил его другой «милиционер».

Бандит вперился в меня тяжёлым ненавидящим взглядом.

— Нет, командир. Впервые вижу! Мы с парнями шли себе мимо, культурно отдыхали, а этот вдруг вскочил со скамейки и накинулся!

Милиционер огляделся, явно в поисках свидетелей, но аллея давно опустела.

— Стал бы я нападать на троих здоровенных лбов! — усмехнулся я. — Посудите сами… господин сержант.

— Господа все в Париже, — недобро прищурился парень в форме. — Ладно, едем в отделение. Там разберёмся, кто кого знает, и кто на кого напал.

— Да мне в больницу надо! — возмутился бандит. — И не мне одному! Вы посмотрите, что он с нами сделал, товарищ сержант! Ещё и нож у него был!

— Нож не мой, — покачал я головой. — Снимите отпечатки и убедитесь.

— Снимем, — мрачно проговорил странный милиционер. — Всё, поднимайтесь! Мы вас забираем.

— А в больницу⁈ — завопил громила.

— Будет вам помощь. Хватит орать.

Как ни странно, бандит заткнулся.

Милиционерам пришлось потратить несколько секунд, чтобы привести в чувство главаря, и мы всей компанией двинулись по аллее.

Пока шли, у меня возникла мысль, что произошедшее — неудавшийся пранк. Особенно смущала форма милиционеров. Но вот всё, что я видел вокруг себя, говорило — нет, буквально кричало — о том, что… Даже не знаю, как сказать…

Нет, это была Москва. Безо всякого сомнения. Только совсем не та, в которой я находился ещё некоторое время назад. До того, как очнулся на лавке в Сокольниках посреди погожего летнего дня.

Чем ближе мы подходили к кованым воротам парка, тем больше был виден город. Высоченные дома — массивные, величественные, горделивые. Похожие на замки. Чем-то они напоминали нереализованные проекты прошлого, когда казалось, что СССР будет всегда, а светлое будущее не за горами. И вот теперь я словно видел его наяву… Поверить в это было трудно, почти невозможно.

И ещё… Было ясно, что я выгляжу иначе. И чувствовал я себя тоже по-другому. Мои руки больше не покрывали морщины и пигментные пятна, сухая кожа и узловатые вены. Это были молодые руки. Мускулистые, гладкие. Я был выше, чем прежде. И одежда была не моя. В общем, хоть мне пока не удалось найти, в чём рассмотреть своё отражение, уже было понятно, что тело не моё. Не просто омолодившееся, а именно чужое.