Честное пионерское!

* * *

— Придерживай корпус корабля, Павлик, — сказал папа.

Он спичкой размазывал прозрачный клей по крошечному пластмассовому корабельному орудию. «Средний калибр» занял своё место на палубе — точно там, где определила ему место инструкция. Я видел, что моя помощь папе не нужна: почти готовая пластмассовая модель броненосца «Князь Потёмкин-Таврический» прекрасно стояла на столешнице и без помощи моих рук. Но всё равно чувствовал гордость от того, что «мы с папой клеим корабль вместе». Как и тогда, в воскресенье двадцать третьего сентября тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года — в тот наш «последний» вечер.

Папа приклеил крошечную пушку — громко хмыкнул (так он отмечал установку каждой детали на наш миниатюрный корабль). Потёр друг о друга испачканные подушечки пальцев, стряхнул с них на газету превратившийся в твёрдые крошки клей. Придирчиво посмотрел на броненосец, сравнил его с лежавшей на столе картинкой. В тот день он так и не заметил, что мы перепутали местами орудийные башни. Я увидел эту нашу ошибку только через три года — уже после папиной смерти, когда устанавливал на корабль отвалившиеся во время моего переезда к тётке детали.

Папа взглянул на часы, взъерошил мне волосы.

— Первоклассникам пора спать, — сказал он.

Папа слегка картавил: звук «р» у него получался мягким, будто папа ленился его выговаривать.

Зато мой «р» походил на грозное рычание.

— Рано ещё! — возмутился я.

Скрестил на груди руки — намекнул, что не сдвинусь с места.

— Завтра в школу. Забыл?

— Тебе тоже!

Я нахмурился. Считал: несправедливо, когда взрослые укладывали детей спать, а сами оставались в гостиной смотреть телевизор или читать книгу. Папа усмехнулся.

— И мне тоже, — согласился он. — Я отправлюсь спать, как только наведу на столе порядок.