Агент по принуждению… Книга вторая. Часть первая

Теперь ещё пытаются выбить деньги на первоначальный проект здания дворянского собрания. Он был разработан известным русским зодчим Василием Федоровичем Федосеевым в 1832 году. Проект здания местному дворянству тогда обошёлся в пятьсот рублей ассигнациями. Его так и тогда и не осуществили, на него не было денег. Сейчас дворяне уже выкупили землю на Киевской улице и хотят с небольшими изменениями его осуществить. И это не считая первоначального проекта. Дворяне постоянно изменяли задание и у них на руках сейчас ещё пять разных проектов на эту тему. Так же их раздражает дом купца Добрынина, хоть он и градоначальник. Слишком он у него богатый и шикарный, и не у дворянина.(Потомственное дворянство Добрынин получит в 1879 году — прим. Автора.)

— Вы же тоже потомственный дворянин, Дмитрий Иванович. Скажите, почему мы должны строить какое-то непотребство? — накинулся на меня Александр Николаевич Арсеньев.

— То, что строить надо хорошо и красиво, я с вами полностью согласен. Но зачем купцов и мещан при этом обижать, мне не совсем понятно — не соглашаюсь с ним, как и с другими дворянами.

— А вы, Дмитрий Иванович, знаться с нами не хотите. Общаетесь только с подлым сословием — это уже со стороны дворян. За этим опять последовали разные обвинения. Чего они ко мне прицепились?

Так мы ни к чему не придём. Тут всё упирается в деньги и разорение дворян, что им крайне не нравится, вот и скандалят. Заниматься чем-то серьёзным, типа промышленности у основной массы, нет ни мозгов, ни денег, ни желания.

— Подождите господа. Так мы не до чего толкового не договоримся — останавливаю спорщиков, навалившихся на меня. — Самое плохое, что у нас нет общего плана развития губернии, где будут участвовать все слои нашего населения.

— Вы, что такое говорите, молодой человек — озлобился Арсеньев. — Вы, что революционер или народник?

— Революционер и народник, это слова ругательные и попрошу их ко мне, не применять — вспомнил фразу с кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию». — Вы, что господа, не понимаете, что если мы не проведём сейчас план сверху, то его проведут снизу. Вам что, прошлого крестьянского восстания тут не хватило или вторую пугачёвщину с французской революцией хотите дождаться?

По данным материалов центральных архивов, за 1826–1835 гг. было зарегистрировано триста сорок два крестьянских волнения, за 1836–1845 гг. — четыреста тридцать три, а за 1846–1855 гг. — пятьсот семьдесят два. Уже в первый год царствования Николая — 1 произошло сто семьдесят девять крестьянских волнений. Из которых пятьдесят четыре были усмирены с помощью воинских команд. 12 мая 1826 г., в связи с многочисленными крестьянскими волнениями, сопровождавшимися упорными слухами о близкой «воле», был обнародован царский манифест, грозивший карами за распространение этих слухов и неповиновение.

Все насуплено молчат, как дворяне, так и купцы.

— И что вы, Дмитрий Иванович, можете предложить? — первый опомнился Добрынин и строго посмотрел на меня. Явно ждет подлянки…и правильно. Сейчас получите, то что я давно уже обдумывал.

— Первое. Я предлагаю, прорыть канал до Оки и соединить его с Упой. А это даст возможность судами выходить в Волгу. Сразу же позволит оживить нашу торговлю. Второе, использовать Ваши проекты, господа — киваю в сторону дворян — и построить ещё здания двух банков. В одном Первый государственный, а во втором Дворянский местный.

— Вы прямо как делец-купец рассуждаете. То-то вы с ними только и общаетесь — Лодыженский. Он один из дворян, у которого имение рядом с Тулой. Даже можно сказать на окраине Тулы. Сам, он мне не очень нравился, грубый и беспардонный. Безмерно гордящийся своей прошлой службой. Солдафон — одним словом, причём в худшем смысле этого слова.

— Василий Алексеевич. Вы бы лучше брали пример, с так любимых вами, англичан и французов. У них что-то не зазорно заниматься зарабатыванием денег. Многие имеют фабрики, разные суда и другие предприятия. А вы, господа… даже не знаете, что у вас в своей земле есть. Не хотите сами, сдайте в аренду. И наймите, наконец, рудознатцев. На чёрта вы в сельское хозяйство так ударились? У нас тут всё плохо растёт, и мы никогда не сможем равняться в этом на Европу. Да ещё крестьяне ваши сохой пашут, когда за границей уже все железными плугами.

— Что ещё вы, предложить можете и где мы, столько крестьян наберём для канала? А если наберём, то куда потом денем — перекрывая недовольство дворян Арсеньев.

— Крестьян брать не надо. Восстание в Венгрии, как вы знаете, продолжается. Государь, по просьбе австрийцев, принял решение направить войска. Значит, будут много пленных солдат, ну и добавите других преступников. Направьте прошение в столицу. Берите так же по более офицеров с дворянами, они потом выкупятся и у вас будут деньги. Но лучше брать с них разными производствами, типа мельниц и мануфактур. Не захотите сами заниматься, продадите нашим купцам, которые с удовольствием купят. Для охраны и порядка создадим дополнительные местные егерские части из бедных дворян, мещан и бывших солдат.

А вот идея нагреть руки на выкупе пленных, им особенно понравилась. Как раз в духе местных дворян. Тем более, вместе можно ещё с их дворянами пображничать и поохотиться.

— Ну а куда мы потом мадьярскую чернь денем? — несколько умерили пыл дворяне, и пошла уже более конструктивная беседа.

— Предложите государю завершить начатый ещё Петром Великим Волго-Донской канал — там копать, не перекопать. — А в Тульской губернии часть земли, которая останется от выкупленных имений вокруг канала, продайте крестьянам. Это тоже возместит ваши расходы и государю будет приятно. Да и отвлечёт крестьян от восстаний. Только не надо потом её забирать — довожу дальше свой план.

Третьего марта 1848 г. был издан закон, предоставлявший помещичьим крестьянам право покупать землю. Однако и этот закон был обставлен рядом стеснительных для крестьян условий. Крестьянин мог купить землю только с согласия помещика, о чём он его заранее должен был известить. Но и приобретённая таким путём крестьянином земля законом не была защищена. Помещик мог безнаказанно завладеть ею, ибо закон запрещал крестьянам возбуждать против своего владельца иск.

Всем понадобилось время для обдумывания столь неожиданных и радикальных предложений. Народ потянулся на выход.

— Задержитесь, пожалуйста, Дмитрий Иванович — просит уставший Добрынин.

— Вы знаете, что с этой Лейпцигской ярмаркой, одни проблемы — после того, как мы спокойно попили чаю, начал градоначальник. — Всё, подаю в отставку. А завтра ещё и священники будут. Со столицы проверяющий приехал, жандарм, между прочим.

— Почему в отставку? И кто на место вас — вот блин. Только, только наладил нормальное взаимодействие с местными властями, которые хоть прислушиваются к моему мнению.

— Да надо своими делами заняться, а то я их под запустил. А вместо меня Иван Денисович Сушкин, скорее всего — мы немного помолчали. Я обдумывал информацию, а Добрынин задумался о чем-то своём. — Мне надо ваша помощь.

— Моя? — удивляюсь неимоверно.

— Сначала поприсутствовать при разговоре со священниками, они прибудут завтра к двум часам по полудню. Потом поговорите со Шварцем, ведь у вас с ним хорошие отношения? Что проверяющему надо? Тут и так проблем, не знаешь, за что хвататься — качает головой глава и поправляет шейный платок с заколкой.

— А что у вас с прибором, которые чертежи вам я передал? — чего они в эти шейные платки так вцепились. Я вот хожу без него и ничего. Правда и костюм у меня несколько другой.

— Возникли небольшие трудности, но я решу. Вот и поэтому тоже отставку и прошу — отвечает он.

— Вы же зерном занимаетесь, Николай Николаевич? — опережаю его, чтобы он меня ещё чем-нибудь не «нагрузил». — А почему у вас мельницы в городе нет?

— Интересно — неопределённо произнёс он.

— Ну а что? Деньги у вас есть. Купите паровую машину и приставите её к жерновам. Уголь у нас есть рядом, стоит копейки. Прибыль будет отличная, а что тут не продадите, в Москву отвезёте — заманиваю Добрынина в очередную авантюру. Ну, это опять, как посмотреть. Стоит мельница дорого, но и отдача от неё не маленькая.

— Умеете вы, Дмитрий Иванович, всем работу найти. Странное какое-то вам образование отец дал? — удивляется моим вывертам глава.

— Да он за этим и не следил. А мне больше механика нравилась, как государю. Мы «инженеры» — повторяю слова Николая — 1.

— Оно и видно… инженеры. Идите и не забудьте завтра обязательно приехать — глубоко, как будто на нём пахали, вздохнул Добрынин.