Дневник леди Евы

Краем глаза она видела, что из кустов показалась свора охотничьих псов, которые явно шли по следу зверя, а вскоре вслед за ними вынеслись и сами охотники. Вдруг лай собак изменился. Ровные и звонкие голоса гончих перешли в беспорядочное тявканье. Она невольно оглянулась. Собаки крутились возле того места, где она пересекла след кабана. Охотники, догнав свору, громко бранились. Вдруг мужчина в зеленом жилете, ехавший впереди, оглянулся и увидел Глэдис.

— Это она! Собаки потеряли след, потому что вон та нищенка перешла его! Она заплатит за это! За ней!

Теперь ей стало по-настоящему страшно. Она оказалась на месте того самого несчастного (хотя, учитывая обстоятельства, вероятно очень везучего) кабана. Глэдис припустила бегом, что было сил, даже не заметив, что выронила камеру. Стоять в середине "вольерки" не имело смысла, наоборот, если отвлечь охотников, а потом вернуться, можно было бы получить шанс закончить это путешествие более-менее благополучно, и Бог с ними, с трофеями, уже не до них. Она вломилась в кусты и углубилась в лес. "Надо найти ручей", — лихорадочно думала она, — "Тогда собаки не найдут меня!"

К счастью, ручей оказался недалеко. Глэдис с размаху влетела в воду. Платье тут же намокло до колен, но девушка не обратила на это внимания. Хуже было то, что сандалии тоже намокли и стали скользкими. Она прошла вниз по течению, стараясь не упасть, потом выбралась на противоположный берег и побежала вглубь леса. Собак больше не было слышно, наверное, они потеряли ее след у ручья. Но голоса охотников были отчетливо слышны по-прежнему, судя по всему, они не собирались отказываться от идеи поймать ее. В другое время она бы рассердилась, но теперь ее занимало только собственное спасение, и поэтому она бежала дальше. Теперь пора было поворачивать обратно, к опушке, чтобы успеть к отправке обратно в будущее. Наверняка они не ждут такого маневра. Голоса были слышны довольно далеко позади, но возникали то справа, то слева. Наверное, охотники рассыпались в цепь и прочесывали лес. Глэдис решила повернуть назад, к этим голосам. Оставалось только одно — каким-то образом просочиться сквозь цепь. Она осторожно пошла назад. Голоса приближались. Когда они стали слышны совсем четко, она выбрала себе самое ветвистое дерево. В своем саду ей часто приходилось залезать на яблони — самые аппетитные и румяные яблоки, как известно, растут на самой верхушке, и сейчас ей не было очень трудно взобраться довольно высоко. Правда, мешало мокрое платье и сандалии, но она справилась с этой задачей. Оказавшись в густой кроне, она перевела дух, но страхи, которым до сих пор не было места в ее голове, теперь обступили со всех сторон. А если внизу пройдут с собаками, и ее почуют? А если она не успеет ко времени? А если она заблудится, как тогда? А что если она останется в этом времени, и ей придется умереть? От одной мысли об этом она покрылась холодной испариной. Хватит паниковать, сказала она себе. Еще ничего не случилось. И тут Глэдис услышала разговор совсем рядом, чуть в стороне от того дерева, на котором она сидела. Охотники, к счастью, были без собак.

— Ставлю свой нож против медной пуговицы, что она не будет нас дожидаться. Надо было отправить несколько человек в обход, лес скоро кончится, — говорил один.

— Эй, Алан! — возразил другой, — Уж не хочешь ли ты, чтобы ее и вправду поймали? Несчастной старухе не поздоровится. Сэр Роджер больно разошелся, не стоит попадаться ему под руку.

— С чего ты взял, что она старуха? По-моему, молодая, дочь или жена какого-нибудь йомена.

— Не знаю, я не разглядывал. Может, из-за ее хламиды так показалось?

Глэдис наверху сокрушенно покачала головой. Хламида! Ну надо же! И это они о сарафане, купленном совсем не дешево на этническом празднике в окрестностях Эдинбурга. Да их пра-пра-пра-правнучки только мечтают о такой одежде! Радовало только одно — увлеченные разговором, охотники не смотрели наверх, и постепенно удалялись. Глэдис посмотрела на хронометр. Как быстро летит время! Прошло уже сорок две минуты со времени высадки! Надо срочно возвращаться. Тем не менее, она подождала, пока парочка не скрылась из виду совсем, а потом соскользнула на землю. Самое неприятное заключалось в том, что она теперь не представляла, в какую сторону бежать. Ну, разве что — очень примерно. Откуда пришли те двое? Она пошла в сторону, противоположную той, откуда еще слышались голоса. Несколько минут она шла в этом направлении. Как сказал один из них? Лес скоро кончится, значит, он небольшой. Но опушки не было видно. Напрасно девушка высматривала просветы среди стволов. Голоса охотников слышались то с одной стороны, то с другой. Ну где же этот луг, он ведь не маленький! Она все шла и шла, поминутно посматривая на хронометр. Времени оставалось все меньше. Глэдис начала паниковать. "Спокойно, спокойно", — уговаривала она себя, — "Еще ничего не потеряно". Оставалось меньше десяти минут, и тут она чуть не задохнулась от радости: где-то справа послышалось журчание ручья. Это тот самый ручей, который она пересекла, отрываясь от погони! Значит, она все время шла вдоль него! Она торопливо вбежала в воду, и снова перешла его вброд. Главное — выйти на луг. Теперь хотя бы ясно, куда идти. Через несколько минут впереди показался просвет. Глэдис припустила бегом, и вскоре вылетела на тот самый луг. Она вышла из леса почти на конце изгиба серповидной опушки. Место высадки было гораздо правее. Девушка понеслась вдоль опушки, не разбирая дороги, как тот кабанчик, который стал причиной ее неприятностей. Вот уже недалеко. Она боялась даже посмотреть на хронометр. Ей казалось, что она даже различает далеко впереди еле видный желтый контур в траве…

— Вот она! — послышался крик.

Занятая своими мыслями и сосредоточенная на одной цели, Глэдис не заметила расположившихся под деревьями троих охотников. Среди них был и тот, в зеленом жилете.

— Хватайте ее, парни, она задолжала нам кабана, — выкрикнул он, и сам расхохотался над своей шуткой.

Двое побежали к ней. Для того, чтобы попасть в контур, ей надо было двигаться им навстречу. Девушка растерялась. И все же, пересилив страх, она рванулась вперед. Теперь она ясно видела свой спасительный "вольерчик". Еще немного, еще… И вдруг желтый контур, дрогнув, растаял. Время вышло. Громко вскрикнув от отчаяния, Глэдис резко свернула в лес.

Она неслась, задыхаясь, заячьими петлями, слыша треск сучьев сзади, проламываясь через кусты. В конце концов, девушке пришлось остановиться, чтобы отдышаться, и она обратила внимание, что погони больше не слышно. Глэдис стояла, тяжело дыша и прислушиваясь. Вокруг была тишина, какая стоит обычно в осеннем лесу. Шумели верхушки деревьев, где-то поскрипывал старый ствол. Все вокруг было безмятежно, и этому лесу не было никакого дела до затерявшейся во времени девчонки. Только теперь у нее появилось время, чтобы осознать весь ужас положения. Она не успела! Что же делать? Зачем только она ввязалась в эту авантюру! Значит, она застряла здесь, непонятно в каком времени, и нужно теперь… умереть? Ее разум и психика нормального человека сразу восстали против такого поворота событий. Но как же тогда быть? Олли говорил, что других вариантов нет. Может, не надо убегать от этих охотников, а выйти к ним, и постараться разозлить их побольше? Не обязательно они ее убьют, но ничего хорошего от такого поступка ждать не приходится. Она поежилась. Значит, самоубийство? Повеситься прямо здесь, в нарядном осеннем лесу? Среди солнечных бликов и пряно пахнущей листвы? Нет, это было выше ее сил. Поразмыслив еще немного, Глэдис решила пока ничего не предпринимать и подождать подходящего случая. Может быть, очень захочется есть, или пойдут дожди, или просто случится что-то очень плохое. Может, тогда будет легче уйти из жизни? Она встала и пошла просто вперед, без определенного направления. Не сидеть же все оставшееся время под деревом!

Снова впереди забрезжил просвет. Неужели это кончился лес? Она вышла на довольно большую светлую поляну. Наверное, это когда-то была вырубка. Кто-то вырубил деревья для каких-то нужд, оставив почему-то в центре огромный старый дуб. Девушка невольно залюбовалась им.

— Вот ты где! Попалась! — неожиданно раздалось сзади. Глэдис окатило холодной волной страха. Она попыталась отскочить, но кто-то крепко схватил ее за руку. Она совершенно не слышала, как он подкрался. "Он же охотник", — пронеслось в ее мозгу, — "Значит, умеет ходить бесшумно!"

Это был тот самый, в зеленом жилете. Он, видимо, был ровесником Тома и Олли, но пониже ростом и более крепкий на вид. Пожалуй, его можно было бы назвать привлекательным, если бы не густой запах алкоголя и безумное веселье в мутных глазах. Он был один. Глэдис попыталась успокоиться.

— Убери руки, — сказала она спокойным и холодным тоном, который обычно безотказно действовал на брата.

— Ты что, собралась мне указывать?! — безумные глаза полыхнули темным гневом исподлобья, он стиснул ее руку так, что она чуть не вскрикнула, показалось, что запястье сдавило камнями.

— Что ж, давай поговорим… — ее голос предательски дрогнул.

— Какие могут быть разговоры с добычей, — оскалил он белые волчьи клыки.

Белоручку Боба считали нелюдимым и мрачноватым. Не потому что он от природы был злым. Просто не умел говорить так, чтобы люди слушали его, открыв рот. Ну и ладно. Не менестрель же он! Понимать его умела только Мэй, его жена. И еще, конечно, железо! Оно, казалось, всегда угадывало, чего от него хочет Боб, и послушно принимало форму то ножа, то серпа, то наконечника стрелы…

Одевался он тоже очень просто: рубаха, похожая на тунику с рукавами (кот) из грубого полотна, до колен, суконные чулки-шоссы, широкий пояс — вот и весь наряд. И прозвище ему дано было, понятно, в шутку. Кузнецы не бывают белоручками. Но так уж он был устроен, что всегда казался закопченным — заросший до глаз черной бородой, с обнаженными руками, покрытыми такой же черной растительностью (ему всегда было жарко, как будто он впитал в себя горячий воздух кузницы про запас), и когда в воскресенье он шел с семьей в церковь, отовсюду неслось: "Белоручка Боб, Белоручка, замараться не боишься?" Он никогда не злился на это — такие уж шутки в Уолхалле, его родной деревне. Вообще, по виду Боба никогда нельзя было сказать, какое у него настроение.

Но сегодня оно было отменным. Осенью Боб всегда запасал древесный уголь на время дождей. Сэр Роджер, владелец этой земли, выделил ему в этом году большой участок леса и разрешил рубить деревья на уголь. Здесь кузнец завел обширную угольную яму. А как же! Новую дорогу-то проложили через Уолхалл! Заказов стало больше — угля не напасешься. За лето Боб со старшим сыном нажег много, должно хватить на все дождливое время. Вот и сейчас сзади поскрипывает телега, нагруженная мешками, вокруг осенний лес. Тепло и тихо. Даже ветра нет. Тропинка еле заметна, но впереди уже показалась поляна, старая вырубка, а недалеко от нее — хорошая дорога до самого Уолхалла. Задумавшись, он не сразу понял, что давно слышит странные звуки, похожие на тихое поскуливание. Боб пошел вперед быстрее. Он никого не боялся, не каждый осмелится связаться с кузнецом — невысокий, кряжистый, как дубовый пень, он даже на вид был очень силен, но все же вытащил из-под мешков увесистую дубину, окованную железом, так, на всякий случай.