Спасти род Романовых: Первокурсник

Эпизод 4

Незабываемое ощущение того, что морда моего лица будто бы окунается в пленку, посетило мой кожный покров ровно в тот момент, когда моя нога переступила порог «пелены». Мечты попить из фонтанчика рухнули в мгновенье ока, а сухость во рту лишь усилилась сменой воздуха.

Я стоял посреди простой комнаты с одним окном. Если сравнивать с комнатой принцессы, то здесь не было никаких изысков в виде картин, статуэток, того же камина и до банальности — ковра под ногами.

Комната с белыми стенами, без единой трещинки. Паркетный пол из какого-то темного дерева, один стол почти у самого окна, заваленный книгами и бумагами. Пара кожаных стульев, и да, украшение здесь все-таки было — черная полка с большим количеством книг с разноцветными корешками.

— Хм… — послышалось кряхтение за спиной. — Я явно не ошибся. Кабинет впустил тебя. Значит, все верно.

Я сделал невольный шаг вперед, будто бы давая выйти из «пелены» президенту, поморщился от противного скрипа паркета под ногами и обернулся.

— Алексей, — томно начал Лаврентий, — Что ты испытал во время перехода? Врата пустили тебя через боль?

Меня терзает смутное сомнение, что это я должен задавать вопросы.

— Испытал ли ты какую-либо преграду? Или, может, пришлось применить усилие, чтобы пройти через разлом?

— Разлом? — Меня немного смутила эта аббревиатура с учетом того, что я сталкивался с ней «дома».

Только вот это означало несколько иную вещь…

Разлом у меня — это переход через атмосферу при приземлении на планету. Когда сразу несколько сил действуют на обшивку и энергетическое поле корабля. Собственно говоря, в данном месте такого и в помине не было.

— Да, именно разлом.

— Странно название для пленки. — я почесал затылок и только сейчас понял, что в кабинете прохладно, заерзав на месте. — Бесит только одно — изменение воздуха… Пить хочу.

Все-таки это юное тело не натренировано для быстрой смены климатических условий. Многое придется наверстать, если я здесь надолго.

— Ничего такого сверхъявственного не почувствовал. Преграды не было, лишь легкое трение, — ответил я, пытаясь отловить хоть какую-нибудь эмоцию на лице этого мужчины. — Если сам ваш «разлом» считать обычным событием.

— Значит, силы в тебе хоть отбавляй, — сказал Лаврентий, даже не моргнув. — Когда решил подраться с принцессой, хоть что-то необычное в тебе промелькнуло? В ощущениях? В ладони было ощущение, будто бы там что-то шевелится? Или в глазах?

Я определенно не понимал, о чем конкретно он говорит.

— Думаю, что это не вы должны вопросы задавать, а я, — парировал, скрестив руки на груди.

Лаврентий Лаврентьевич ничего не ответил на это, зачем-то кивнул, и вышел в дверь, которая, как оказалось была за тем местом, где только что "блестел" разлом.

— Жди, — кинул он через плечо и захлопнул дверь.

Мда. Мужик явно не любит общаться, либо не хочет удостоить меня такой чести. Или, строит из себя саму серьезность?

"И не таким мы характер и загибоны ломали…" -— невольно промелькнуло в моей голове.

За всю свою жизнь — повстречал подобный тип существ — не один раз. Это они, первоначально, такие серьезные. А по факту — пару раз клинком по икрам и все — общительные, дружелюбные, и отзывчивые. И вся серьезность — орку под хвост.

Выждав пару минут, я двинулся к окну, которое меня манило, как и в прошлый раз своей "нереальностью" в моем восприятие. Своей… Чуждостью, и ноткой свободы.

Здесь не было штор, как у принцессы в апартаментах, или занавесок, но и обстановка за окном ничуть не изменилась.

Только этаж был явно выше. В разы.

На первый взгляд, можно было сказать, что я где-то на самой верхушке здания, ибо если вспомнить общежитие, как его прозвали студенты, там было этажа три-четыре от силы. Сейчас же создавалось ощущение, что я метрах в тридцати над землей.

В этот раз, надеюсь, меня в окно никто не вышвырнет. А то, боюсь, не выживу.

Под «ногами» было очень зелено. Небольшие фигурки, словно муравьи, слонялись внизу хрен пойми куда по желтым тропинкам, явно — бесцельно. В общем итоге я насчитал в зоне видимости около десятка различных зданий, выделил среди них ту самую арену, к которой, как оказалось, по земле не было пути. Центральную площадь, с несколькими десятками сооружений, ну, и собственно говоря, пока что все.

Все внимание было приковано именно к месту, где я встретил "живой труп" и "охотника".

Арена стояла на маленьком островке, окруженная водой и «стеной» низких деревьев. Там не было не одного моста, от слова совсем. По центру арены была башня, только вот… Она была в воздухе.

"Башня в воздухе? Перемещение в пространстве, чтобы попасть на арену? Антинаучно… Где же я нахожусь?"

Скрип двери за спиной сместил мое внимание на вошедшего в комнату.

Президент стоял на пороге с каким-то крупным свертком в руке и небольшой чашкой, в которой что-то слегка дымилось. Он быстрым шагом зашел внутрь комнаты, дверь за ним захлопнулась сама собой, и первое, что он сделал, так это протянул ту самую чашку.

— Это чай. Осторожно, горячий.

С легким недоумением я протянул замерзшие руки к чашке и с некоторым наслаждением взял ее.

Она была теплой, а напиток внутри — действительно горячим. За пару секунд успел обжечь руки, язык и горло, но зато согрелся. Возможно, я совершил ошибку, доверившись вот так, с ходу, что напиток безопасен, но все же желание согреться и банальное — попить, превзошло инстинкт самосохранения.

Все же, хотел бы убить меня — уже бы убил. Так что, очевидно, яда в чашке не было.

А если… А если он хочет сначала разведать, откуда я? Что я знаю о системах? Или он знает про тот самый артефакт, который моя команда обнаружила на древнем спутнике в трех парсеках от четырнадцатой звезды системы Доминаторов?

После очередного глотка Лаврентий протянул мне сверток со словами:

— Это твоя форма. Новая форма. Отныне ты обязан ее носить в стенах моего учреждения. Настоятельно рекомендую одеть ее, как выйдешь из моего кабинета. Негоже вот так, -— он пальцем показал на мой торс, -— Блуждать по академии. Слухов много будет. А лишнее внимание, тебе, не к чему.

Я чуть не поперхнулся остатками напитка.

— С какого хрена обязан? — спросил я весьма грубо. — Мужик, ты не думаешь, что стоит для начала все рассказать? Кто ты? Что тебе от меня нужно?

Мой тон ничуть не смутил его, напротив, он, улыбнулся, обошел меня и сел за стол.

— В этом теле, Алексей, и в этом времени тебе не стоит так выражаться перед человеком, который по чину старше тебя. Запомни это, если не хочешь нажить себе врагов рода в стенах академии и вне них. Понятно?

— Времени? Какого…

— Именно так. — Он начал собирать бумаги на столе в одну комкообразную кучу. — Именно так.

— А како…

— Какой сейчас год? — перебил он меня. — Смотря, относительно какого промежутка времени, — он улыбнулся, — Тысяча семьсот двадцать пятый год от рождества Христова.

— Какой нахер… — я уловил его укоризненный взгляд и поправился: — Какого такого Христова? Это кто такой?

— Да, — он закусил нижнюю губу, почесывая подбородок, — Ты у нас из далеких времен… Слишком далеких…

Что-то я ничего не понимал. И как только открыл рот, Лаврентий начал говорить:

— Чтобы тебе, Алексей, было более понятно, я скажу так… Ты, — он на миг замолк, будто бы подбирал слова в голове, — Из будущего. Далекого будущего по нашим меркам, и об этом, — он прекратил чесать подбородок и как бы погрозил пальцем, — Никому знать нельзя. Не поверят и в душевнобольные запишут. Про смирительные рубашки и всякие соборы для подобного, ты, очевидно, не знаешь и не слышал.

— Но…

— Как такое возможно? — предугадал он ход моих мыслей. — Я тебе не скажу. Не сейчас, по крайней мере. Если тебе интересно, а я думаю, — он ухмыльнулся, — Интересно, то путь назад есть, но его нужно заслужить. И поверь, это будет ой как сложно для тебя. С твоим менталитетом, характером, и стилем "прошлой" жизни.

Не сказать, что я чего-то когда-либо боялся, но сейчас ноги моего юношеского тела предательски задрожали.

Как это так… Я не в своем времени? Неужели… Неужели тот самый артефакт? Но… Но как? Перемещение во времени… Да боже! Он несет откровенную чушь!

В голове никак не укладывалась такая сумбурная связка событий. Казалось, что это все сон. Ведь путешествие во времени невозможно! А особенно когда тебя как бы «призывают» в прошлое… Это не научно. Вообще не научно.

Была бы такая возможность на самом деле, разве Конфедерация позволила бы разрушить родную систему? Разве они допустили бы такое количество войн?

Они бы знали все наперед и переигрывали историю…

А сейчас…

— Алексей, ты меня слышишь? — раздался голос где-то извне сознания, и я, наконец, вышел из своих мыслей.

— А, что?

— Потрясен? Понимаю.

— Да не то чтобы…

Лаврентий жестом пригласил меня сесть по другую сторону стола и начал:

— Запомни. Сейчас ты работаешь на меня, нравится тебе это или нет. Другого выбора у тебя здесь нет и не будет. Считай, я тебя нанял.

— А мое согласие? — я нахмурил брови.

— Не требуется. Запомни, ты Алексей Петрович Быков. Твой отец — покойный воевода. Твоя родина — Новый Оскол. Ты, отныне, сирота. Твой род — мертвый, и это — знаю все, почти все. То, что ты, сейчас, здесь — чудо. Понял?

— Это вообще что такое?

— Твой бывший дом. О тебе здесь, в академии, ничего не знают.

— Звучит как-то… Да никак не звучит! — набычился я. — Что это за херня такая?

Лаврентий терпеливо дождался, пока мой словесный понос закончится. И продолжил рассказывать мою легенду, хоть мне это все и не нравилось.

— Твой отец взял тебя на войну, когда была вылазка на восточную часть Дикого поля за лазурным камнем. В стычке с запорожским войском погибла большая часть наемной армии, и твой отец тоже. Ты с группой беженцев смог продержаться до прибытия основного войска.

— Херово как-то звучит. Что за лазурный камень?

— Об этом ты узнаешь на занятиях. А насчет легенды — звучит так, как нужно. Никто не сможет проверить ее.

— А как же остальные выжившие? — улыбнулся я. — С чего ты взял, что их не опросят?

— Никого не осталось в живых, Алексей. Как ты этого не понял?! — томно ответил Лаврентий. — На самом деле, там был лишь один выживший — это я и хранитель камня. Который, кстати, уже не жилец. Не перенес он пыток.

Он как-то странно перекрестился и уставился на меня.

— Ну допустим. Как я оказался в этом теле? Что за метки у меня на руках?

— Оказался ты… Так, стоп! — Он вскочил со стула, обошел стол и подошел ко мне. — Я ее не смог разглядеть. Покажи-ка мне еще раз.

Он очень странно побледнел и жестом как бы попросил меня показать ладони.

Вспоминая слова «трупа», я сначала было спрятал левую руку за спину, но потом все же показал ее. Сейчас, кроме этого самого президента, я никого не знаю. Понятное дело, что нехер доверять всем подряд, но, по крайней мере, этот человек знает о моем существовании, попадании, больше, чем кто-либо другой. И, возможно, сможет вернуть меня.

Он очень долго и внимательно разглядывал рисунок на ладони, проводя по его контуру указательным пальцем, что-то бормоча себе под нос.