В тени Алтополиса

- Вы, господин хороший, жути не нагоняйте. Пуганные мы и жандармскими, и охранниками, и прочей нечистью. Лучше прямо скажите, чего делать надобно?

Аполлинарий Андреевич вздохнул.

- В том-то и дело, что сами пока не понимаем. Это место словно пятно на солнце в безоблачный день: вроде у всех на виду, а присмотреться не получается - глаза слепит. Разобраться в происходящем со стороны невозможно, вот поэтому нам и понадобился свой человек внутри.

- Хорошенькое дельце выходит, - присвистнул я, - прямо как в сказке: поди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что.

- Я понимаю, это непросто…

Укрыться от утренних заморозков – вот это не просто, когда в одежде прорех, что дырок в сыре. Или ходить целый день голодным, когда натурально начинаешь грызть шелуху из-под семечек, лишь бы заглушить ноющую боль в животе. А пребывать в сытости да тепле, тоже мне задачка.

- Вы хоть скажите, на что это будет похоже?

На холеном лице доктора проступили глубокие складки. На миг он задумался, перебирая в голове возможные варианты, и наконец спросил:

- «Рассвет над Цусимой» видел?

- Это который с Юзефом Савицким в главной роли? – я аж замер от восхищения.

- С ним самым, - улыбнулся доктор. - Помнишь, как главный герой устроился на военную базу секретарем? Он и не подозревал о планах японского правительства захватить южную часть Сахалина. Просто продолжал работать и ждать, когда попадется что-нибудь интересное. Только через два года ему удалось перехватить обрывок зашифрованной радиограммы. Вот и тебе так придется.

- Ждать – это легко.

Выказанное утверждение не понравилось доктору. Настолько, что аж полоска тонких усиков дернулась от возмущения.

- Время – самый коварный враг, которое только можно представить, - возразил он строгим голосом. – И не спорьте, юноша, уж я-то всяко больше вашего повидал и знаю, на что оно способно. Стоит лишь на мгновение расслабиться, потерять бдительность…

- Прям уж на мгновение, - не поверил я.

- Юноша, не забывайте, что у вас нет необходимых маркеров, чтобы считаться потенциальным носителем таланта, поэтому мельчайшая капелька крови в пробирке, полученная вне рамок стандартной процедуры, будет грозить разоблачением. Любая оговорка, любая оплошность при передаче информации будут стоить свободы до конца жизни, а может и самой жизни. Понимаешь это? Осознаешь ту цену, которую придется заплатить в случае провала?

Мне вдруг вспомнился последний кадр фильма с красивым закатом и супругой казненного Одзаки, одиноко бредущей по берегу. Почему-то подумалось про Арину… будет ли она переживать, когда узнает про мою гибель. Или сама к тому времени уйдет из жизни, не выдержав побоев пьяных клиентов. А может просто исчезнет, как исчезали сотни молодых и красивых до неё. Найдут опосля полуголую за железнодорожной насыпью и похоронят на краю кладбища, неподалеку от безымянных могил. У неё же кроме меня никого нет, а уйду я и вовсе никого не останется. С мадам Камиллой в контрах, девчонки на работе отвернулись. Нет, надо решаться – сейчас или никогда.

- Я помогу вам, но с одним условием?

- Каким же?

- Вы передадите указанной барышне сумму в размере пятидесяти тысяч рублей.

Кажется, мне удалось удивить доктора, успевшего вспотеть в душном помещении. Он полез было в карман за платком, но вспомнил, что тот находится в другом месте. Пришлось утирать выступившие капельки пота по-простецки - тыльной стороной руки.

- Признаться, не ожидал... Пятьдесят тысяч - серьезная цифра.

- Поэтому и предлагаю считать это авансом в счет заключенного договора. Мне же полагается некая сумма подъемных от покровителя? Ну вот, считайте, что вы их и выплатили.

- Как все легко и просто у тебя получается, - улыбнулся доктор. – Подъемные это не просто строчка в контракте - это в первую очередь возможности. Возможности для таких как ты общаться с сокурсниками на равных, даже самыми именитыми и богатыми. Академия находится в пределах городской черты, поэтому все удовольствия Алтополиса будут в вашем распоряжении: ночные дискотеки и вечеринки, походы в рестораны и кино. И за все это придется платить из собственного кармана.

- А как же стипендия? Я слыхал про повышенную в размере имперского полтинника

- Мой друг, вы плохо представляете уровень жизни в городе. Озвученной суммы хватит разве что на пару раз выбраться в клуб.

- Да и плевать… харчи казенные, койка есть, одёжку на поносить дают – чего еще нужно? А городские развлечения – подумаешь, без них раньше обходился и сейчас как-нибудь обойдусь.

Аполлинарию Андреевичу подобная лихость пришлась не по душе. Он снова задергал тонкими усиками, после чего спросил:

- Тебе доводилось слышать выражение белая ворона? Знаешь, что значит эта метафора?

Я само слово «метафора» не понимал, что уж говорить про ворону-альбиноса, сроду в наших краях не водившуюся.

- Быть не таким как все, выделятся из общей массы – вот что это значит, - печатая каждое слово произнес Аполлинарий Андреевич. - Ты уверен, что хочешь сидеть в четырех стенах Академии, в то время как твои приятели по учебе гуляют и веселятся? Коллектив не любит одиночек, в особенности тех, кто ими пренебрегает.

- Ничё, меня полюбят, - шмыгнул я носом.

Понятное дело, что доктор был прав. Коллектив - это считай морская волна, против которой лучше не плыть. Иначе отбросит, что щепку в сторону, забьет под самый корень, где и будешь сидеть, не высовываясь до самого выпуска. Я это прекрасно понимал, вот только Арина... И угораздило же её устроить свару со старушенцией, известной на все Красильницкое скверным характером. Уж кто как не работница Желтых фонарей должна была это знать. Сколько раз предупреждала, а сама… Перед глазами возникло бледное лицо девушки с потухшим от безнадеги взглядом.

«Беги дурачок», - отзвуком колокольного эха зазвучал в памяти её голос, - «беги отсюда со всех ног».

Дед Пахом говорил, что нельзя поддаваться страху, сколь бы силен он ни был. Стоит один раз дрогнуть - побежать, и будешь бегать всю оставшуюся жизнь. Нет, я не Гринька-подлец, который ради спасения собственной шкуры готов заложить друга или бросить спутницу в парке. Я никогда не стану таким как он – не хочу!

Аполлинарий Андреевич увидел твердую решимость в моих глаза, а потому спорить не стал.

- Хорошо, я переговорю с товарищем Ортегой, - произнес он на прощанье. Назначил дату следующей встречи и первым вышел из подсобки, оставив после себя перевернутый ящик и расстеленный на нем платок. Почти не пользованный, с вышитым в углу торговым знаком «К. О. Жиро и Сыновья». В отличии от фабриканта Волобуйского эти господа рассчитывали совсем на другой контингент, потому и задирали цены на продукцию в два, а то и в три раза. К примеру, за обыкновенный платок на рынке отдашь пару копеек, а за чудо с голубым орнаментом выложишь все сорок и это если отыскать удастся сыщешь. В поселке подобным добром не торговали. Да и кому, скажите на милость, сдались платки, пускай даже самые дешевые? Велика важность, сморкнуться на землю и вытереть пальцы об штаны. Блажь все это господская, вот что.

Я с сомнением посмотрел на лежащий на ящике кусочек ткани. Блажь то она блажь, но все же сорок копеек…

Недолго думая, засунул платок в карман и выбежал следом.

Дни до следующей встречи тянулись в монотонном ритме тренировок. Каждый день я вставал и делал разминку в ожидании прихода Митьки, точнее мастера Дмитрия. Росту в казачке было немного, зато гонору - что ты… выискался мастер.

Вот господин Ганзбур, сидящий в небольшом ларьке при входе на рынок – тот да, тот настоящий мастеровой. Механизмусы любых часов сладит, хоть нашенских, хоть европейских. Только диву даешься, как он в скоплении шестеренок умудряется разбираться. Вечно крутящихся, вертящихся и до того мелких, что при одном только взгляде вышибало слезу. Старого еврея уважали все вокруг и даже расписные не трогали, признавая за ним право беспошлинной работы. Один он был такой рукастый на все Красильницкое, и этот черт тоже рукастый, но по-иному: через плечо бросать горазд, блокирует ловко, в железный захват берет. Про таких в поселке обычно говорили драться горазд, но чтобы величать мастером… Это на Дальнем Востоке целый культ вокруг мордобоя возвели, специальных храмов понастроили, где только этим и занимаются. У нас же в церквях молятся за спасение человеческой души, и словом «мастер» за другое величают.

Попытался я Митьке объяснить, что грешно непотребными для православного человека вещами гордиться. Тексты из Священного Писания в пример привел, а тот возьми и подсеки мои ноги, да так ловко, что шлепнулся я с размаха о оземь, отбив мягкое место. Больно было и обидно, что с этаким болваном приходится иметь дело. Но ничего, я умел терпеть, день за днем постигая науку рукопашного боя. Тело уже не ныло по утрам, прося милости и пощады. Не умоляло доползти до раскладушки и рухнуть навзничь, без задних ног. За два месяца я успел приноровиться к Митькиным уловкам и тому приходилось потрудиться, чтобы провести очередной хитрый прием. Эх, мне бы силенок поболее, тогда бы поглядели, кому чаще в осенней грязи валяться.

Лукич иногда выходил во двор, чтобы посмотреть на мои мучения. Устраивался на бревно, если светило солнышко, или прятался от непогоды под козырьком. Стульев на крыльце не имелось, поэтому бобыль усаживался прямо на ступеньки - один, а иногда в компании Василя или дядьки Степана. Он никогда не вмешивался в тренировочный процесс, лишь наблюдал, потягивая чефир из дымящейся кружки.

Я много раз задавался вопросом, что сделает Лукич, когда узнает о моих планах. Как расценит мое бегство в верхний город? Как предательство? Выходит, что так… Раньше никогда не доводилось слышать о бывших стригунах, отставных малажцах или вышедших на пенсию членах картеля. В этих конторах срок действия трудового договора отсутствует за ненадобностью, будешь впахивать до конца жизни, а если что-то не устраивает, то степь – она широкая, она в свои объятия всех примет.

Не то, чтобы об этом много беспокоился. Проклятые тренировки выматывали, не оставляя места для лишних мыслей. Поесть, поспать, умыться… и снова задний двор, мастер Митька - день за днем, круг за кругом.

Единственное, что меня по-настоящему тревожило – это предстоящая встреча. Я все гадал, примет ли князь мое предложение по поводу пятидесяти тысяч. Деньги-то не маленькие, чтобы их так просто отдавать. Наверняка попросят какие-нибудь гарантии… Думал, предполагал, так оно по итогу и вышло.

- После оформления свидетельства ты подпишешь все требуемые документы – это первое, - начал перечислять Аполлинарий Андреевич. – Озвученную сумму мы передадим барышне напрямую без твоего участия или участия иных посредников – это второе. И наконец третье, ты будешь беспрекословно выполнять все наши указания. Никаких если, не могу или я передумал… С момента заключения контракта и до его окончания ты становишься негласным членом организации со всеми вытекающими отсюда последствиями.

- Я не хочу заниматься политикой.