Курсом зюйд

4

Озарение, как обычно, пришло в самый неподходящий момент.

Катя была на докладе у Гаврилы Ивановича. Разложила «по полочкам» всё, что изволил написать австриец, и с почтением передала начальству папочку с бумагами по означенному вопросу. Отвечать канцлеру должен канцлер, таков дипломатический этикет. Но часть подготовительной работы всегда исполняют подчинённые. Головкину нравилось, как она работает: сравнивал манеру её мышления с работающим механизмом и без шуток считал это комплиментом. А ведь поначалу кривился, считая государевой блажью то, что он устроил на службу свою сродницу.

— Экий узелок завязывается, Екатерина Васильевна, — вздохнул Головкин, прибирая папочку с уже просмотренными бумагами в ящик секретера. — Польша надобна всем и не надобна никому. Цесарцы на неё зуб точат, саксонцы, даже пруссаки. А с юга турки идут, никак не менее, чем на Подолию, рассчитывают. Выходит, ежели мы к сему комплоту не присоединимся, то всё равно растерзают её на части, токмо без нашего участия. И земли, что искони русскими были, а во времена былые поляками подмяты, под немцев да турок уйдут. Своё-то жалко… Цесарцы уж больно много хотят за союз. Нам-то спешить некуда, это у них сковородка подгорает — вторая армия османская прямо на Штирию нацелилась. И мадьяры у них бузят. Вот пусть и думают скорее.

— Мне подготовить аналитическую записку по ситуации в Венгрии, Гаврила Иванович?

— Напиши, только кратко. Лучше подготовь подробную записку по Франции. Что-то они там в Версале мутят, мутят, да никак не вымутят. А нам ясность надобна. Коль надо, так с поверенным ихним переговори.

— Жаль, что у нас нет своего посла в Версале. Там сейчас может быть интересно.

— Да, дюк Орлеанский хитёр. Как бы самого себя не перехитрил… Ну, да Бог с ними. Ступай, Екатерина Васильевна… И не тяжко тебе с таким чревом на службу являться?

— Бывало и тяжелее, Гаврила Иванович, — Катя пожала плечами. — Когда подать вам обе записки?

— В понедельник.

— В понедельник они будут готовы. Встречаться с поверенным в делах Франции, думаю, нет нужды, ничего нового он не сообщит…

И именно в эту секунду, когда она помянула шевалье де Сен-Жермена, паззл и сложился.

Шевалье лишь раз написал им с Алексеем письмо — когда сообщал о своём первом визите. И это письмо до сих пор хранится у неё в архиве.

Почерк.

Нужно немедленно вернуться в кабинет и сличить фото обрывков, найденных Юрием на месте преступления, с письмом шевалье. Зрительная память её не подводила: если прошёл «сигнал» о совпадении, значит, так и есть. Но проверить стоит: мало ли. Торопливо раскланявшись с начальством, Катя быстрым шагом направилась к себе в «кабинетец». Заперлась изнутри, достала и включила смартфон с сохранёнными фото улик. Пока он загружался, быстренько добыла из нужного ящичка искомое письмо.

— Чёрт бы тебя побрал, Сен-Жермен, — процедила Катя, устало опускаясь на обитый шёлком стул. — Чёрт бы вас всех побрал, вместе с вашими коза-нострами…

Память не подвела. Это был почерк шевалье.

Только этого ей и не хватало для полного…абзаца.

Катя выхватила из чернильницы перо, быстренько набросала записку и, наскоро запечатав собственным перстнем, вызвала одного из младших секретарей.

— Начальнику следственного отделения Юрию Николаевичу Панченко в собственные руки, — наказала она парню. — Только ему и никому иному. Ну, ступай с Богом.

Записка будет доставлена по назначению: с этим в ведомстве Гаврилы Ивановича с некоторых пор был абсолютный порядок. Но то, что поверенный в делах Франции замешан как минимум в паре убийств, а как максимум в диверсионной деятельности — это крайне хреново. Его прикрывает дипломатический статус, и максимум, что можно сделать — это спровоцировать его на дуэль и убить. Алексей — он такой, что влёгкую согласится на подобный вариант. Однако Катя не собиралась рисковать жизнью любимого человека. Именно поэтому она написала в записке не только про совпадение почерка, но и о том, что нужно собрать всех «немезидовцев», кого только возможно, кто остался в Петербурге. Их сейчас немного, но это больше, чем ничего.

И действовать нужно молниеносно.