Сделаем Испанию снова великой!

— Фердинанд, как же ты можешь говорить что-то столь жестокое, столь мрачное? Уверена, что они ни за что не поступят так со своей королевой! Это просто немыслимо! — да? Луи Капет бы с этим не согласился, моя дорогая.

— Да? Ну, какой бы оптимистичной в отношении своих будущих подданных ты бы ни была, моя дорогуша, но история имеет другие виды. Карл I, король Англии — был казнён своими же подданными, причём за покушение на шкурные интересы своих подданных. К слову, Карл I — мой дальний родственник через Генриетту Марию, одну из дочерей Генриха IV, сестру деда моего прадеда. Так что, моя дорогая, я бы на твоём месте так уверен в верности подданных не был, — в общем-то, Артём всё ещё продолжал наслаждаться реакцией Марианны.

— Что же тогда, если ты прав? Нам бояться собственных подданных? Нам? Тем, кому было на правление свыше даровано божественное право? — наконец, был задан главный вопрос. Вопрос, о котором размышлял и сам Артём.

— Твои рассуждения, разумеется, прекрасны, моя дорогая Марианна, но дело в том, что твой разум ещё слишком закрепощён. Как я уже тебе сказал, бог — он там, далеко. Его напрямую не спросить в ходе суда. А вот тебя, приведённую в колодках, и тем опозоренную перед собственными подданными, не только спросить, но и допросить, вполне можно. И, поверь, им не понравятся твои рассуждения о том, что они — твои рабы по воле божьей. Нет, конечно, ты им нравишься, но нравишься постольку, поскольку играешь перед ними миловидную дурочку. Так что да, не стоит питать иллюзий в отношении лояльности собственных подданных, — продолжил Артём.

— Ты ужасен, Фердинанд. За свою жизнь я впервые встретила кого-то настолько мрачного. Какой же из тебя король, если ты не веришь в собственных подданных? — шокированная словами Артёма, Марианна сперва поникла, но быстро оклемалась и, устав сидеть на бортике фонтана, встала напротив Артёма.

— Полагаю, что лучший король из тех, что были на выбор, ха-ха. Видишь ли, нет ничего плохого в том, что подданные имеют собственные идеалы, мысли и интересы. Напротив, так даже лучше, — произнёс Артём, после чего также встал с бортика и, широко улыбнувшись, взял Марианну за руки, — потому что это значит, что нашу судьбу, как суверенов, решает не какой-то там Бог, а мы сами. Наши судьбы в наших руках, Марианна! Представь только, во что мы будем способны превратить нашу страну! — после чего, вновь изменив своё положение, взял одной рукой Марианну за талию, а другой стал направлять их полный энергии танец.

— Знаешь, Фердинанд, я, быть может, и не настолько же умная, как ты, но я, по крайней мере, весьма уверена в своих умениях, как танцора, — сказала Марианна, после чего резко увеличила темп их танца.

— Марианна, ты прекрасна и такой, какая ты есть. Незачем корить себя за то, что ты не идеальна. Идеальными могут быть только фарфоровые куклы. А ты, к счастью, не фарфоровая кукла — нет, ты нечто большее. Ты — Мариана Витория де Браганса, прекрасная такой, какая ты есть. Тебе вся эта косметика ни к чему. Не она тебя красит, а твоя личность, — неужели Артём запал на Марианну? Эту глупышку? Видимо, правду говорят, что любви покорны все.

— Знаешь, ты тоже по-своему милый. Ты бестактен, мрачен и мысли твои полны настоящих ужасов, но всё равно милый. Правда-правда, хоть и самую чуточку, ха-ха! — да уж, не думал я, что когда-либо смогу вновь запечатлеть нечто подобное — невинный, детский флирт. Да, всё-таки детский флирт, хоть один мальчик и усердно пытается убедить самого себя, что он взрослый.

— Не хочешь узнать, каковы ощущения от поцелуя? — наконец, Артём сделал первый шаг.

— Ты что! Нам нельзя целоваться до свадьбы! Тем более, что от поцелуев появляются детки, а я пока что не хочу становиться мамочкой! — но, увы, кто бы мог подумать, воспитанная в строгой христианской морали Марианна запротестовала против подобной инициативы.

— Ха-ха, хорошая шутка, — Артём, по всей видимости, настолько был шокирован подобными взглядами на процесс зачатия, что даже и не подумал о том, что Марианна это говорила серьёзно.

— В смысле, шутка? — Марианна, искренне не понимая, к чему клонит Артём, попросила у него разъяснений.

«Она что, серьёзно думала, что дети появляются от поцелуев? Ах, точно. Это же XVIII век, а не XXI век. Это же Средневековье, хоть и на самом его исходе»

— Видишь ли, дети появляются вовсе не через поцелуи, — видимо, чувствуя потребность провести Марианне сложную и длинную, несмотря на значительные упрощения, лекцию об устройстве человеческого организма, Артём начал свой рассказ.

— Как это — не через поцелуи? — вновь, с искренней, детской наивностью, Марианна переспросила у Артёма

«Боже, она же действительно верит во весь этот бред, не так ли?» — ужаснулся внутри себя Артём…