Времена не выбирают

Это до первого же, кто пожелает передать сюда сообщение или письмо. Потому Меркулов и торопил Катю. С десяток егерей во главе с Никитой, конечно, неожиданностей не допустят, но их время явно и стремительно истекало.

Наконец последний ящичек — к слову, потайной — был вскрыт, вся немногочисленная эпистолярия оттуда была завёрнута в ландкарту, найденную почему-то под столом, и упакована к остальным бумагам. Получился увесистый узел, который придётся нести вдвоём. Но если отход прикрывают свои, это не так уж и страшно.

Всё?

Нет. Катя позволила себе оторвать десять секунд драгоценного времени, чтобы наскоро написать на чистом листе бумаги по-французски:

«Quoi que vous fassiez, vous avez déjà perdu».[4]

Карл Карлович и так понял бы, от кого прилетел ему такой привет. Но сделать королю последнее предупреждение по старой дружбе — это святое. Если у него есть хоть немного истинного мужества, то он примет удар судьбы и решится на нелёгкий шаг — отведёт армию. Изменит и историю, и свою карму. Ну, а если нет… Значит, и здесь ему суждено годами носиться по Европе, как неприкаянному, никогда не увидев родного дома, и закончить свои дни с дырищами в черепе от чьей-то пули. Причём, не факт, что вражеской.

Надежда была очень слабая, но попытаться стоило.

— Катя!

— Всё, Алёша, иду.

Свечку гасить не стала, сама скоро догорит. Подхватив узел с бумагами, они потащили его к выходу из палатки. И тут план «Г» сработал, что называется, на всю катушку.

Сюда приближался отряд драгун.

— Скорее, вы! — прикрикнул на них Никита. — За мной!

— Уводи их, я прикрою, — услышала Катя голос Дитриха.

Что-то внутри словно оборвалось — внезапно подступило крайне нехорошее предчувствие. Совсем как там ещё. Такое её никогда не обманывало.

— Я тебе сейчас «прикрою»! — яростно зарычала она на боевого товарища. — Отходим все! Быстро!

Вроде бы они в одном звании, а Дитрих, собиравшийся возразить, осёкся …и подчинился. Временами Катя бывала ну очень убедительна. А в руках у неё в свете походного шведского фонаря тускло блеснул короткий ствол куцего пистолета из грядущих времён. Видно, дело и впрямь было серьёзно.

Они едва-едва успели раствориться в темноте, сгущавшейся за пределами освещённого фонарями пятачка у палатки, как в световых кругах появились не кто-нибудь, а лейб-драгуны и кавалеристы адельсфана[5]. А во главе этого сводного отряда оба офицера дружно опознали не кого-нибудь, а самого Рёншельта. Шведы, увидев разгром и трупы солдат, всё поняли. Генерал принялся отдавать распоряжения — прочесать местность к востоку от палатки. Правда, диверсанты — что полковник с пленным Пипером, что егеря с бумажной добычей — уходили кружным путём, к северу, через близлежащий лесок. Но что поделаешь, не был искушён Карл Густав Рёншельт в контрпартизанской борьбе.

Соблазн подстрелить его было велик, но выдать группу Катя не имела права. Не для того сюда шла. А значит, судьба генералу ещё пожить.

9

— Ваше величество! Ваше величество, атака русских!

Короля крайне невежливо выдернула из сновидений рука адъютанта, грубо ухватившая его королевскую особу за добротную ткань мундира.

— Что там? — сонно спросил Карл, ещё находясь под воздействием лекарского снадобья, выпитого вечером.

— Вылазка русских, ваше величество! Горит наш обоз! — прокричал Гёрдт.

— Что?!!

Сонливость короля шведов как рукой сняло. Он по привычке попытался вскочить на ноги и …рухнул обратно на походную кровать.

— Нет, это чёрт знает что, — зарычал он. — Где Рёншельт?

— Вместе с лейб-драгунами и адельсфаном выехал на подмогу…

— Ясно, — мрачно произнёс Карл. Сейчас бы вскочить в седло и самому туда отправиться… — Выяснить подробности. И усилить обстрел крепости! Они там совсем обнаглели!..

…Полчаса спустя перед ним стоял мрачный Рёншельт, а в руках у его величества была записка, найденная на столе в разгромленной палатке канцелярии. Почерка той ужасной девицы он не ведал, она ранее никогда не писала ему писем, но эта попытка его предупредить говорила о многом.

Хаммер подтвердил его опасения, что она тоже явилась из грядущих времён. А значит, знает о происходящем куда больше прочих. И значительно больше самого Хаммера.

«Что бы вы ни делали, вы уже проиграли…»

— Канцлер похищен, ваше величество, — доложил генерал. — Вместе с бумагами.

— Это я понял, — зло сказал Карл, гневно смяв записку в кулаке. — Моё распоряжение по поводу военного совета всё ещё в силе. Однако собраться повелеваю немедля. Вместо этого болвана Пипера, который умудрился попасть в плен к русским, пригласите Лагеркруну.

События явно ускорялись и благодарить за это следовало ту девицу. Где бы она ни высунулась, у короля тут же начинались неприятности.

Интермедия.

«Отходняк» после обезболивающего накрыл их на подходе к городу.

В условленном месте группу ждал замаскированный егерский секрет. Ребята подхватили узел с бумагами и, ни слова не говоря, потащили в сторону Подольских ворот. А Катя и Алексей были вынуждены принять ещё по одной таблетке, чтобы «отпустило».

Самое интересное ждало Катю у полковника: там она обнаружила Головина, живого, почти здорового и не в плену. Его отряд понёс потери при нападении на обоз и отходе после диверсии, но сам он в порядке. Да и Пипер, которого Келин сразу взял в оборот — он не должен был попасть в плен именно сейчас. В том варианте граф участвовал в военном совете у Карла перед сражением… Вот, значит, как. Видимо, и впрямь личное вмешательство в события кое-что меняло в ткани бытия этого мира. Это было и хорошо, и плохо. Ведь вмешиваться будут не только они, но и люди Хаммера.

После оперативного допроса пленного и «разбора полётов» у полковника офицеры разошлись по комнатам — отдыхать. Завтра… вернее, сегодня будет тяжёлый день.

А они вдвоём заперлись у Кати в комнате. И то ли лекарство так подействовало, то ли осознание, что они вернулись с вылазки невредимыми, но бросились срывать друг с друга одежду так, словно это был последний день их жизни.

Или первый — в их новой судьбе.

[1] В реальной истории Пётр сначала пошёл на соединение с Шереметевым, предполагая снять осаду с города без генеральной баталии. Но затем принял решение переправляться севернее и давать сражение. Здесь он сразу пошёл на правый берег Ворсклы, что несомненно сэкономило ему около 10 дней.

[2] Именно в таком составе раненый в пятку Карл и проводил военный совет перед Полтавской битвой.

[3] Полковник Келин и в реальной истории взял графа Пипера в плен, но случилось это во время Полтавского сражения, а не до него.

[4] Что бы вы ни делали, вы уже проиграли (фр.)

[5] Что-то вроде русских поместных кавалерийских полков, составлявшихся из дворян-землевладельцев.