Древний Восток в античной и раннехристианской традиции

III

(38) (...) Дарий, призвав присутствовавших из эллинов его державы, спросил, за сколько денег они были бы готовы съедать своих умерших отцов. Они сказали, что не стали бы делать этого, ни за какие деньги. Тогда Дарий, призвав калатиев, как они называются, из индов, тех, которые поедают своих родителей, спросил их в присутствии эллинов, благодаря переводчику понимавших то, что говорилось, за какие деньги они согласились бы сжигать на костре своих скончавшихся отцов. Они, громко возопив, велели ему не кощунствовать. (...)

(94) (...) Народ индов[35] — и значительно самый многочисленный из известных нам, и подать они вносили соразмерно со всеми остальными, триста шестьдесят талантов золотого песка. Это двадцатый ном. (...)

(97) (...) Следующие не были обложены никакой податью, а приносили дары. Это эфиопы, те, которые сопредельны с Египтом, которых покорил Камбис во время похода на эфиопов макробиев, и те, которые живут окрест священной Нисы и справляют празднества в честь Диониса. Эти эфиопы и их соседи употребляют то же зерно[36], что и инды калатии, а жилища у них подземные. (...)

(98) Это золото в большом количестве, от которого они доставляют упомянутый золотой песок, инды добывают следующим образом. Восточная часть Индийской земли[37] — песок. Ведь из известных нам людей, о которых рассказывается что-то достоверное, первыми на востоке, из людей Азии, живут инды. Ведь восточная часть земли индов — пустыня, из-за песка. А народы индов многочисленны и не единоязычны, и одни из них — номады, другие — нет; некоторые живут в поймах реки и питаются сырой рыбой, которую ловят с тростниковых челнов. Каждый челн делается из одного колена тростника. Эти-то из индов носят тростниковую одежду. Срезав тростник в реке и отбив, сплетя из него подобие рогожи, они надевают на себя, как панцирь.

(99) Другие из индов, живущие к востоку от них, — номады, едящие сырое мясо, а называются они падеи. Обычаи у них, рассказывают, вот какие. Кто бы ни занедужил из них, женщина ли, мужчина ли, мужчину убивают мужчины, наиболее близкие ему, говоря, что если он истощится от болезни, то его мясо пропадет для них. Тот отрицает, что болен, но они не соглашаются с ним, убивают его и поедают на пиру. Если занедужит женщина, точно так же наиболее близкие женщины делают то же, что и мужчины. Ну а достигшего старости они приносят в жертву и поедают на пиру. Однако этого возраста мало кто из них достигает, так как до этого они всякого заболевшего убивают.

(100) У других индов, вот какой иной обычай. Они и не убивают никакое существо, имеющее душу, и не сеют ничего, и домами не заводятся, а питаются травами, и есть у них плод, величиной с просо, в оболочке, сам собой произрастающий из земли, собирая который они варят вместе с оболочкой и едят. А кто из них заболеет, тот уходит в пустыню и лежит там, и никому нет дела ни до умершего, ни до болеющего.

(101) Совокупление у этих индов, которых я перечислил, у всех происходит открыто, как у скотины, и цвет кожи у них одинаковый у всех, почти как эфиопов. Семя у них, которое они испускают в женщин, не белое, как у остальных людей, а черное, как и цвет их кожи. Такое же семя испускают и эфиопы[38]. Эти из индов живут далее от персов, к югу, и никогда не были подданными царя Дария.

(102) Другие из индов живут по соседству с городом Каспатир и Пактийской землей, к северу от остальных индов; они ведут почти такой же образ жизни, как бактры. Они и самые воинственные из индов, и за золотом отправляются именно они. Тут-то и находится пустыня, из-за песка. Так вот, в этой пустыне, в песке, водятся муравьи величиной меньше собак, но больше лисиц: несколько их есть и у персидского царя, привезенных оттуда с охоты. Так вот, эти муравьи, устраивая себе жилище под землей, выносят наверх песок, как и муравьи у эллинов, таким же образом, да и по виду они очень похожи на них. А песок этот, выносимый наверх, — золотоносный. Вот за этим песком и отправляются инды в эту пустыню. Каждый сопрягает трех верблюдов, с каждой стороны по самцу боковым на поводьях, а в середине самку. И вот на нее сам он садится, намеренно для этого оторвав от детенышей как можно самых малых. Ведь верблюды у них не уступают коням в быстроте, а кроме того, гораздо более способны носить тяжести.

(103) Каков же вид верблюда, я не описываю, поскольку эллины знают. А то, что они не знают о нем, это я скажу. У верблюда на задних ногах четыре бедренных кости и четыре колена[39], а срамные части, между задними ногами, обращены к хвосту.

(104) И вот инды, таким образом, и с такой сопряжкой отправляются за золотом, с таким расчетом, чтобы оказаться занятыми похищением во время самой знойной жары, потому что от жары муравьи укрываются под землю. А самым знойным бывает солнце у этих людей утром, не как у остальных в полдень, но от восхода до окончания рынка[40]. В это время оно палит гораздо сильнее, чем в полдень в Элладе, так, что они, как рассказывают, все это время проводят в воде. А в середине дня оно палит почти одинаково и у остальных людей, и у индов. Пополудни же солнце у них становится таким, как у остальных утреннее, и после этого, по мере того как оно склоняется, становится все холоднее, и наконец при заходе его становится очень холодно[41].

(105) Как только инды прибывают с мешками в это место, они, наполнив их песком, как можно быстрее гонят назад. Дело в том, что муравьи, тотчас, как рассказывают персы, почуяв их обонянием, бросаются в погоню. А в быстроте никто другой не сравнится с ними, так что, если бы инды не успевали продвинуться в пути, пока муравьи собираются, никто из них не мог бы спастись. Ну и тут самцов верблюдов (они ведь бегают хуже самок) спускают с поводьев[42], не сразу обоих. А самки, помня об оставленных детенышах, не дают себе никакого послабления. Вот так инды добывают большую часть золота, как говорят персы, а остальное, в небольшом количестве, выкапывается из земли.

(106) Как-то так крайние пределы ойкумены получили в удел прекраснейшие достояния, как Эллада получила в удел гораздо прекраснейшие умеренные времена года. Такова ведь предельная на востоке ойкумены Индийская земля, как я сказал немного выше. В ней, с одной стороны, живые существа, и четвероногие и птицы, гораздо крупнее, чем в остальных местах, за исключением коней (они уступают мидийским, так называемым нисейским коням), с другой стороны, золото там — в несметном количестве, выкапываемое, несомое реками и, как я отметил, похищаемое. А дикие деревья там дают плодом шерсть, красотой и добротностью превосходящую шерсть от овец. И одежду инды носят из шерсти от этих деревьев[43]. (...)