Даршан Шри Анандамайи Ма

Мать говорит: «Никто не может бросить работу силой воли; когда его карма исчерпана, вся работа автоматически прекращается».

С мая 1926 года строгость правил, касающихся Ее диеты, начала ослабевать. Но то, что Она ела, было, в конце концов, крайне мало; это можно назвать рационом маленького ребенка. Через четыре или пять лет после того, как Она перестала говорить о еде Своей рукой, некоторые из Ее бхактов выразили свое огромное желание увидеть, как Она сделает это снова. По их просьбе Она согласилась попробовать и села с накрытыми перед ней блюдами. Но, положив в рот щепотку еды, Она дала некоторые другим и потерла остальное на пол. Она не могла есть вообще. После этого никто никогда не просил Ее есть своими руками. Она сказала: «Я смотрю на все руки как на свои; на самом деле я всегда ем своими руками».

С первых дней Ее жизни все заметили Ее умение в аккуратном домашнем ремесле, кулинарном искусстве и милостивую манеру развлекать гостей. Что бы Она ни сделала, это было сделано до совершенства. Она могла очень красиво крутиться и плести ткань на ткацком станке; Ее рукоделие, чулочно-носочные изделия и тростниковая работа были превосходны; они показали исключительную степень интеллекта и мастерства. Когда Она находила, что другие не в состоянии выполнить какую-либо работу, Она приходила им на помощь и, к их удивлению, с легкостью выполняла ее. Еда, приготовленная Ей, была восхитительной, и поэтому, где бы ни происходил праздник, Ей всегда предлагалось руководить приготовлением пищи.

Мать испытывала огромное удовольствие, раздавая еду всем, как взрослым, так и детям. Она отказалась бы от еды и всех личных удобств, чтобы удовлетворить других. Однажды, когда садху приехал из Гуджарата в Шахбаг, Дакка; подолом Своего сари Она вытерла его место и развлекла его Своим обычным смирением и сладостью. Блюдо с едой было так аккуратно подано, что казалось освященным Ее великой любовью и самоотверженным духом служения. Уходя, садху сказал: «Сегодня я взял пищу из рук Матери мира; мне никогда в жизни не служили с такой большой заботой и чистотой».

Пока Она могла, Она готовила для всех Своих детей-почитателей и с материнской любовью подавала им еду. Прасад, полученный из Ее рук, вызывал небывалую радость в сердцах почитателей. Много таинственных инцидентов произошло при раздаче прасада. Однажды жена покойного Ниранджана Роя принесла апельсины для Матери. Сама Мать раздавала их, поскольку все присутствующие воскликнули: «Я хочу прасад из рук Матери». Количество апельсинов было очень мало; слишком много было заявителей. Были все шансы, что апельсинов не хватит. Но пути Матери непостижимы. Каждый получил апельсин, и не осталось ни одного. В другой день в доме Ниранджана в Дакке была вечеринка киртана. Еду готовили от пятидесяти до шестидесяти человек, но число гостей увеличилось до ста двадцати. Мать заметила это и до конца сервировки стояла в углу комнаты, где хранилась еда. Когда все поели, оказалось, что немного еды еще осталось.

Посредством подношений Матери, ашрам изобиловал едой и одеждой. После того, как Она съедала небольшую частичку предложенной еды или надевала кусок ткани на короткое время, Она распределяла всё среди собравшихся. После этого Она весело смеялась. Люди предлагали Матери драгоценные золотые и серебряные украшения, браслеты из ракушек, стеклянные чури и многое другое. Иногда эти украшения были сосредоточены на Ее предплечьях. Она принимала все вещи, большие и маленькие, драгоценные или тривиальные, с равной милостью. Но Она никогда не заботилась о том, кто их представил или что с ними стало потом. Многие украшения были отданы, а то, что осталось, было расплавлено на кусочек и потрачено на украшения для изображений в храмах ашрама.

У Нее никогда не было более двух смен сари. Она часто отдавала одну из двух, но так получалось, что, как только одна отдавалась, Ей предлагали другое сари.

Когда я ездил в Дакку из Калькутты, я жил в доме Шри Джнанендры Натха Сена. Он был для меня больше, чем старший брат. Его жена, покойная госпожа Хиранмайи Деви, считала меня своим младшим братом. Такая любящая душа с такой необычайной простотой, чистотой, преданностью своему мужу и необычайной тактичностью, чтобы угодить гостям и членам ее семьи, была редкостью. Мать, привлеченная ее добротой, также иногда приходила и навещала ее.

Однажды, когда Мать остановилась в Калькутте, я пошел к ней. Почитатель заставил Ее надеть сари из изящной ткани Дакки. Было устроено, чтобы Мать пошла в дом Джнана Бабу. Я пошел вперед, когда мне сообщили, что Мать идет куда-то еще по пути. Я купил сари среднего качества, надеясь, что, когда Мать прибудет к Джнану Бабу, это новое сари будет представлено Ей, и Мать, естественно, оставит более прекрасное и дорогое для жены Джнана Бабу. Я никому не раскрыл свой мотив.

Мать прибыла к Джнана Бабу. Но, к моему ужасу, я обнаружил, что на Ней было очень обычное сари, так как прекрасная ткань Дакки, которую Она носила раньше, была оставлена в месте, которое Она посетила по дороге. Я был удивлен, но Мать смеялась каждый раз, когда смотрела на меня. Никто не мог понять смысл Ее смеха. Позже я признался Матери, с каким глупым мотивом я купил сари.

Я привел несколько примеров чрезвычайно скудной диеты Матери. Можно также привести несколько примеров, показывающих, как иногда Она принимала чрезмерно большое количество пищи.

После того, как Она в течение восьми или девяти месяцев ела ежедневно — один чаттак (две унции) риса, смешанного с далом, сваренного в маленькой миске на жертвенном огне, однажды было решено, что у Нее должно быть нормальное количество пищи. Но все заставляли Ее больше есть, и Она попросила их принести всю приготовленную еду, достаточную для восьми или девяти человек. Она съела всё это. В другой раз Она с улыбкой взяла от шестидесяти до семидесяти пури и соответствующее количество дал и овощей, а затем большую миску риса, сваренную в густом молоке. Был случай, когда Она съела рисовый пудинг, приготовленный из половины молока (около 20 кг), и когда всё это было исчерпано, Она воскликнула: «Я хочу ещё есть, пожалуйста, дайте мне больше кхира!» Согласно народным предрассудкам, несколько капель сладкого блюда было посыпано на сари, покрывающее Ее голову, чтобы влияние дурного глаза людей, свидетелей этого события, не вызвало какой-либо болезни для Матери. Было найдено позже, что пятна, где падали капли, выглядели так, словно обожжены огнем.

Через несколько минут после того, как Она приняла еду в необычно больших количествах, на Ее лице появилось необычайное выражение. В таких случаях Она говорила: «Во время еды я не знала, что глотаю так много пищи. Именно от вас я впервые узнала об этом. В то время, что бы вы ни предложили, хорошо или плохо, даже трава или листья, были бы все поглощены». Но после такого приема пищи не было замечено никакого физического расстройства. Кроме того, Она часто совершала много странных поступков, которые приходили Ей в голову, но как бы они ни были ненормальными, они не приводили к каким-либо неблагоприятным последствиям.

Подобно тому, как подношения Богу — освященные мантрами, цветами, сандаловой пастой и т. д. и посвященные с искренностью, наполняют ум безмятежным удовольствием, так и дары Матери, если они предлагаются с искренней преданностью, приносят почитателю огромное удовлетворение и радость. Мы видели, что такие обыденные и пустяковые вещи, как жареный рис или жаренный рис-падди и совершенно обычные фрукты, воспринимались Ей как сокровище. Обычное овощное карри без соли или кхир без сахара было съедено Ей с большой жадностью, и из обилия Своего сердца Она даже приглашала других присутствующих насладиться вкусом еды. С другой стороны, во многих случаях, когда очень редкие и ценные продукты, которые доставлялись с большим трудом, доставлялись к Ее губам, Ее уста при первом прикосновении закрывались.

Покойный Шри Тарак Бандху Чакраварти, отставной Ди. инспектор школ, который жил в Гандерии, Дакка, шел около пяти миль с каким-то чистым сандешем (особым видом бенгальского сладкого), приготовленным в его доме из его собственного коровьего молока. Еще не было рассвета, когда он прибыл. Мать все еще была в кровати. Как нетерпеливый ребенок, старик крикнул: «Ма, Ма, я принес тебе сладости (сандеш), приготовленные с особой тщательностью; ты не будешь их есть?»

Мать села на Свою кровать и, не помыв лица, рта или рук, сразу же начала есть сладости из рук старика. Она хлопала в ладоши от радости; слезы благодарности за детскую любовь и привязанность Матери покатились по щекам Тарака Бабу.

В другой день Бабиди (Смт. Саилабал Басу, жена НК Басу из Дакки) приходила к Матери с некоторыми сладостями, приготовленными ею. Когда она была почти в полумиле оттуда, Мать вдруг громко рассмеялась и сказала: «Ко мне идут сладости». Она села, как ребенок, жаждущий съесть их. Были случаи, когда кто-то приходил, Она восклицала: «Покажи мне то, что ты принес мне». Она выражала Свое восхищение подарками множеством веселых, игривых шуток. С другой стороны, не редки инциденты, когда людям приходилось долго ждать со своими подношениями, но Мать даже не заботилась, чтобы посмотреть на них.

Однажды я был прикован к постели серьезным заболеванием. Совершенно неожиданно мелькнуло желание послать немного кхира Матери. Когда он был готов, я попробовал несколько капель, чтобы проверить, правильно ли он был приготовлен. Моя старшая сестра присутствовала и сказала: «Мы не можем послать это кхир[29] Матери; вещи, которые были предварительно опробованы людьми, не могут быть предложены Богу». Я ответил: «Пожалуйста, отправьте это». Позже я узнал, что Мать сама съела всё подношение.

В другой раз я сказал своей жене: «Пожалуйста, приготовь еду сати для Матери». Это было сделано с неохотой и отправлено Матери. Мы потом узнали, что Она не коснулась и крупицы её.

Часто отмечалось, что люди, которые с большой преданностью и любовью к Матери ждали на расстоянии, молча предлагая Ей все свои лучшие чувства, чувствовали благословения Матери в глубине своих душ, в то время как были другие, которые приносили кучу подношений, молились и проливали слезы, чтобы получить Ее милость, но не получили ни Ее наставлений, ни благословений. Каждый получает от Нее отклик в соответствии с искренностью и интенсивностью его преданности; Ее благословения не зависят от природы каких-либо материальных вещей, предлагаемых Ей.

Все люди, набожные, а также атеисты, богатые или бедные, молодые или пожилые, мужчины или женщины, даже младенцы имеют свободный доступ к Ней. Часто говорят, что Она смеется: «Почему вы беспокоитесь о времени и возможности увидеть меня? Разве вы не находите, что мои двери всегда открыты?» Хотя из-за иллюзорных притяжений мира вы часто забываете эту свою маленькую дочку, вы можете быть уверены, что ваши заботы и невзгоды всегда предстают перед моими глазами.

Ничто не кажется странным для Матери, которая наблюдает за всеми вещами без помощи физического глаза, которая может читать все мысли без помощи произнесенного слова, которая, видя и слыша, движется, словно парящая далеко выше, совершенно не озабоченная делами этого мира и всё же в живом общении с ними. День и ночь, не заботясь о Своем личном комфорте или усталости, Она, кажется, ждет всех людей, будь они в беде или в покое.