Уральский самоцвет

Выигрыш в блестящем стиле партии, давшей ему лидерство в матче, вдохновил и обрадовал Карпова. Это легко понять, прочитав, что он пишет об этой встрече:

Победа Карпова вызвала своеобразную реакцию в лагере противника. Давно уже подмечено, что некоторые шахматисты каждый свой проигрыш объясняют не собственными ошибками, а влиянием посторонних причин: то чувствовал себя неважно, то кто-то мешал. Именно в момент первой неудачи претендента его ретивые сторонники принялись объяснять каждое поражение Корчного… присутствием в зале Владимира Зухаря. Причем заметна своеобразная закономерность: как только претендент проигрывает — Зухарь виноват, в случае же поражения чемпиона мира — полный порядок в зале.

Протест Корчного против присутствия В. Зухаря в турнирном зале разбирало жюри матча и отклонило его как необоснованный.

Девятая партия протекала в напряженной борьбе, хотя и без видимых обострений. В ферзевом гамбите Карпов допустил неточность в дебюте и попал в довольно трудную позицию. Но в решающий момент он сделал отличный ход, который Кин комментирует такими словами:

Отличная защита позволила чемпиону мира свести партию вничью и сохранить лидерство в счете.

А тем временем волна всяческих протестов нарастала, как снежный ком, и это возмущало даже Кина.

Он пишет:

Действительно, новинка чемпиона мира в открытом варианте испанской партии поистине явилась полной неожиданностью и для зрителей и для специалистов — белые подставляли коня под бой. Брать или не брать коня? 43 минуты обдумывал претендент ответ и уклонился от принятия жертвы. Только дальнейшая проверка в практических турнирных партиях может дать полную оценку этой интереснейшей теоретической новинки. В партии противники вскоре разменяли ферзей и в эндшпиле после длительных, но безрезультатных маневров согласились на ничью.

Одиннадцатая партия закончилась поражением чемпиона мира. В закрытом варианте сицилианской защиты Карпов на 18-м ходу неожиданно пропустил белого коня на доминирующую позицию. Это полностью лишило черных обороноспособности — белые ладьи буквально подавляли весь ферзевый фланг. В поисках защиты чемпион пожертвовал качество, но и это не облегчило положение черных.

Конечно же, выигрыш первой партии и нескрываемое торжество заставили Корчного и его стан забыть о присутствии в турнирном зале доктора Зухаря. Но волна протестов получила в тот же день известное завершение. Деятельность неугомонной и настырной подруги претендента вывела из себя даже такого спокойного и рассудительного человека, как председателя апелляционного жюри профессора Лим-Кок-Анна (Сингапур), заявившего: «Эта леди, на мой взгляд, слишком много протестует». Первая победа стала праздником в стане претендента.

Сообщив об этом, тренер претендента открыл нам еще двух членов группы Корчного — руководителя шахматной организации США и чемпиона Азии среди юношей, забыв, что совсем недавно возмущался многочисленностью группы Карпова.

В двенадцатой партии, в которой Карпов играл белыми, особых волнений не было: в известной позиции все того же открытого варианта испанской партии, встречавшегося в предыдущих партиях, черные уравняли игру, и после длительных маневров в перерыве после откладывания партии противники согласились на ничью…

В примечаниях к 28-му ходу черных Кин пишет:

Открылись, таким образом, еще два члена «группы Корчного», хотя для тех, кто читал отчеты мастера Голомбека в лондонском «Таймсе», его приверженность к отщепенцу нашей страны не вызывала сомнений.

Сейчас мы подходим к критическому моменту матча. Опередив события, сообщим — Анатолий Карпов выиграл подряд тринадцатую и четырнадцатую партии, сделав серьезный рывок вперед.

События этого «миттельшпильного периода» матча развивались так. В тринадцатой партии — у Карпова были черные — в ферзевом гамбите по дебюту создалась сложная позиция, в дальнейшей борьбе белым удалось, пожалуй, добиться небольшого перевеса… На 32-м ходу чемпион мира делает энергичный, смелый выпад пешкой. Вот что пишет Кин об этом ходе:

Эта партия откладывается на 41-м ходу. Сорок минут думает претендент над записанным ходом. Хотя и пристрастно, но взволнованно описывает Кин свои переживания:

Будешь расстроен: в прерванной позиции у белых была возможность записать один из примерно десятка возможных ходов. По признанию специалистов, он записал ход наилучший.

Доигрывание этой важной партии должно было состояться на следующий день, но неожиданно клан претендента взял «выходной».

Игранная все тем же открытым вариантом испанской четырнадцатая партия долгое время протекала спокойно, с небольшим перевесом чемпиона мира. В решающий момент Карпов пожертвовал качество, получив опаснейшие проходные пешки.

Сев играть вновь тринадцатую партию, претендент явно чувствовал груз неизбежного следующего проигрыша, и это определило его грубый просмотр. В итоге два нуля в один день — счет стал 3:1 в пользу Карпова.

Этот драматический момент матча чемпион мира описывает так:

Следующие партии протекали без особых обострений и на сцене и в зале, видимо, два чувствительных удара приглушили немного страсти даже у беспокойной спутницы претендента.

Но это затишье явилось лишь прелюдией к подлинной буре, разразившейся после семнадцатой партии. Ее вновь выиграл Карпов, и счет стал угрожающим для претендента: 4:1.

В защите Нимцовича в семнадцатой партии Карпов черными избрал сложный план атаки в центре и на ферзевом фланге, ради чего пожертвовал пешку. В цейтноте противника ему пришла в голову счастливая мысль: использовать давно известную слабость претендента удерживать лишние, даже «отравленные» пешки. Напав на крайнюю ладейную пешку, чемпион мира в то же время заготовил скрытый, красивый мат в три хода. Противник просмотрел это эффектное завершение важной партии — счет стал уже близким к завершающему.

Тогда, забрав свою верную госпожу Лееверик, претендент уехал из Багио в Манилу. Высказывались мысли, что он прекратит борьбу и сдаст матч, но Кин пишет, что он никогда не верил в возможность такого решения:

Тем временем отсчитывались последние минуты официального руководства Лееверик отрядом претендента. Окончательно выведенный из себя ее поведением, обычно спокойный и выдержанный профессор Лим-Кок-Анн послал письмо в швейцарскую шахматную федерацию, запрашивая, действительно ли эта дама имеет полномочия вмешиваться во все вопросы. Ответ был категоричным — не имеет. Вскоре сам Корчной сместил г-жу Лееверик с поста «управительницы», и с того дня лидерство группой претендента перешло к его главному тренеру — международному гроссмейстеру Р. Кину.

Если претендент решил продолжить борьбу, зачем же он так неразумно расходовал последние два столь нужных тайм-аута? Объясняется все, оказывается, просто: в те дни в Багио приехала группа советских туристов. Победу Карпова в семнадцатой партии они встретили такими радостными криками и аплодисментами восторга, какие ни разу не видели и не слышали стены Дома конгрессов. Это вызвало злобную реакцию Корчного. Он точно рассчитал, когда уезжают советские туристы из Багио, и рискнул даже двумя днями тайм-аута, лишь бы не встречаться в матчевом зале с людьми из Советского Союза.

После того как незадачливая покровительница претендента, казалось бы, была изолирована от матчевых дел, его тренер договорился с советскими представителями о месте расположения в зале профессора Зухаря, обещав в ответ, что претендент снимет раздражающие Карпова зеркальные очки, прекратит беспочвенные нападки на советскую делегацию и вообще будет вести себя достойно. Хотя в тот момент счет был подавляющим в пользу Карпова и всякое прекращение матча оставляло Анатолия Карпова на шахматном престоле, советская делегация все же исходила из того, чтобы всячески содействовать доведению матча до конца. Кто знает, то ли спокойствие Кина отрезвляюще подействовало на возбудимого, неуравновешенного претендента, то ли два проигрыша охладили его пыл. Так или иначе, количество протестов и капризов немного сократилось — правда, как увидит читатель дальше из нашего рассказа, это успокоение длилось недолго.

Сыгранная после нескольких дней перерыва восемнадцатая партия не изменила счета матча — она закончилась вничью на 65-м ходу. В защите Уфимцева Карпову удалось добиться заметного преимущества, которое не исчезало почти до конца партии, однако упорная защита позволила претенденту спасти важные пол-очка.

Те, кто надеялись избавиться от назойливой госпожи Лееверик, разочаровались в своих надеждах уже во время девятнадцатой партии; неутомимая и изобретательная дама привела в помощь проигрывающему хозяину в турнирный зал целых две группы своих новых сторонников.

Вариант каталонской системы в девятнадцатой партии не дал никому заметного перевеса, но ряд неточных ходов претендента позволили чемпиону мира буквально в несколько энергичных ходов добиться решающего перевеса. Партия была отложена в совершенно выигрышной позиции для Карпова, и, казалось бы, претенденту вместе со всеми колдовскими криминальными группами пора было «смываться» и из Багио и с Филиппин; но Карпов записал плохой ход (хотя и обдумывал его тридцать минут). Мало того, при доигрывании, несмотря на наличие хороших шансов на победу, Анатолий вновь играл неточно и позволил черным свести партию вничью.

Предстояла двадцатая партия.

На основании решения жюри матча служители Ананды Марга не были допущены в турнирный зал, и казалось, что матч вступит, наконец, в спокойную фазу. Но любители сенсаций не будут долго расстраиваться — загадочные террористы скоро вернутся оживлять страницы нашего повествования.

В двадцатой партии на 12-м ходу Карпов черными предпринял рискованную жертву коня в центре доски. Это была явно неудачная новинка — белые отклонили жертву и получили заметный перевес. Хотя в дальнейшем и белые и черные сделали немало неточных ходов, партия была отложена в трудном положении для Карпова. По утверждению Кина, анализ нашими тренерами отложенной позиции был будто бы неточным, и черные упустили шансы на ничью. Однако последующие анализы позиции показали, что ничьей все-таки не было.

Параллельно с рассказом о шахматных событиях в Багио мы ведем детективный сюжет, который будет продолжаться до самой последней партии, неизменно переплетаясь с описанием шахматных сражений. А вот сейчас автор вынужден просить прощения у шахматистов, так как должен переключиться на истории уже чисто криминалистические.

Из письма Лим-Кок-Анна к Кампоманесу.

Из ответного письма Кампоманеса Лим-Кок-Анну.

О странной жизни лагеря претендента в те дни пишет гроссмейстер Кин:

В двадцать второй партии во французской защите Карпов получил заметное преимущество, однако претендент оборонялся упорно, пожертвовал пешку и создал контршансы. И все же дело должно было кончиться печально для черных, если бы не упущения Карпова, последнее уже на 42-м ходу, когда контроль времени прошел. В итоге — ничья.