Итальянские маршруты Андрея Тарковского

А. Плахов. Гений мест

Когда мы говорим «Петербург Достоевского» или «Рим Феллини», забываем о том, что первый провёл детство и отрочество в Москве, а второй — в Римини. С Андреем Тарковским ещё сложнее. «Андреево детство» прошло частично в Москве, но самые сильные впечатления, претворённые в великом фильме «Зеркало», будущий режиссёр получил в военные школьные годы в Юрьевце. Идеальным образом Дома стал для него впоследствии приобретенный семьей Тарковских дом в поселке Мясном Рязанской области. Однако, при всей русскости режиссёра, он удивительным образом прикипел к Италии, ставшей его второй родиной. И хотя дальнейшая судьба заносила его и в Берлин, и в Швецию, и в Париж, именно итальянская часть жизни оказалась столь значимой, что едва не перевесила русскую.

Во всяком случае, интенсивность переживаний (художественных и человеческих) здесь особенно велика: и ностальгия по первой родине, и боль от разлуки с близкими, и точка невозврата — мучительно принятое решение остаться на Западе… Но также — глубокое постижение итальянской культуры, природы и живущих на этой земле людей. Тарковский становится для Италии «гением места». Обычно под этим местом понимается сердце Тосканы — Флоренция, где он поселился, ну ещё Монтерки, Баньо-Виньони, где проходили съёмки «Ностальгии». Однако книга Льва Наумова об итальянских маршрутах режиссёра позволяет понять, что пунктов, с которыми у него возникли интимные творческие отношения, гораздо больше.

Автор книги прослеживает эти маршруты и связи с исчерпывающей подробностью, вводя нас в историю и культурную мифологию каждого из «мест», поразивших воображение художника. Получается своеобразный путеводитель по стране, столь насыщенной культурными ценностями, что объездить их все не хватит жизни. Тем удивительнее, сколь многое успел в ней посетить и увидеть за не такое уж долгое время Тарковский. По большей части, это произошло благодаря его дружбе с Тонино Гуэррой, взявшим на себя роль проводника русского пришельца. Теперь сам режиссёр становится для читателя книги Вергилием, Сталкером, ведущим его по этим прекрасным драматическим маршрутам.

В конечном счёте в центре повествования оказывается он — мятежный дух, про́клятый поэт, пророк, отвергнутый своим отечеством. При том, что о Тарковском написано рекордно много, Лев Наумов находит совсем неожиданные, иногда парадоксальные входы в художественный мир режиссёра. Например, сопоставляет «Ностальгию» с фильмом Роже Вадима «Отдых воина» на том основании, что и там, и там в качестве съёмочного объекта фигурирует монастырь Сан-Гальгано. Приём, трудно представимый в традиционном тарковсковедении, а между тем он даёт нестандартную пищу для ума. В другом случае автор книги усматривает родство между «Завещанием» Линн Литман — американской антиутопией о грядущей ядерной войне — и «Жертвоприношением». Интересен вывод, вытекающий из этого сравнения: «Ситуация напоминает историю близнецов, разлучённых сразу после рождения. Выросшие в совершенно разных условиях, на расстоянии тысяч километров друг от друга, они обрели судьбы, не имеющие ничего общего. Один стал гением, а другой — посредственностью».

Лев Наумов принадлежит к новому поколению исследователей жизни и творчества Тарковского. Он пользуется многими источниками информации, и прежде всего дневниками режиссёра. Хотя со времени описываемых событий прошло не больше полувека, разобраться в них даже самому въедливому следопыту нелегко, потому что свидетельства непосредственных участников субъективны и часто противоречат друг другу. Автор прав, позволяя себе некоторый волюнтаризм и собственную трактовку сюжета жизни главного героя книги. Ведь он пишет для читателей XXI века, которые открывают «своего» Тарковского, отличного от того канонического, каким он виделся современникам. С другой стороны, в этом сюжете есть энигматичный, даже мистический элемент: это одна из причин, почему личность и творчество режиссёра продолжают интриговать и волновать по сей день. Не снимая покров тайны, книга позволяет если не постичь их, то ощутимо к ним приблизиться и прикоснуться. Андрей Плахов