Жизнь и смерть Маноэла дос Сантоса Гарринчи

Все прошло благополучно, к великой радости как мексиканских организаторов чемпионата, так и представителей международного футбола. Четырехлетний внук Каньеды Луис Хавьер Барросо старательно тянул из огромного стеклянного бокала голубые шары. Двое других ребят, постарше, — желтые. В итоге все команды более или менее справедливо распределились по группам, и Авеланж в прекрасном расположении духа давал бесконечные интервью окружившим его у выхода из концертной студии плотной стеной репортерам. Я тоже дожидался своей минуты. Президент ФИФА сказал мне: «Я неоднократно говорил многим, что считаю советскую команду, с одной стороны, изящной и тонкой, а с другой — очень сильной и опасной, потому что, когда перед ней встала необходимость обязательно выиграть три заключительные игры, от которых зависел выход в финал из шестой европейской группы, она победила в этих матчах, показав не только большое техническое умение, прекрасную физическую подготовку, но и огромное желание непременно участвовать в розыгрыше Кубка мира по футболу».

Авеланж тогда пошутил: «Для сборной Бразилии и СССР хорошо, что они не встретятся на начальной стадии групповых турниров». И я подумал о том, что бразильская сборная еще во времена Гарринчи оказалась для советских футболистов камнем преткновения.

И тут я рассказал Авеланжу, что пишу книгу о Гарринче и хотел бы включить в нее его мнение об этом выдающемся мастере и незаурядном человеке. Авеланж, время которого тогда было крайне ограниченным, все же назначил мне встречу в тот же день в отеле «Камино реаль».

На встречу с Авеланжем, боясь застрять в автомобильных городских пробках, я приехал загодя. Сидя в холле отеля, я с любопытством разглядывал людей, проходивших по нему. Вот в окружении большой свиты прошел тренер итальянской сборной Энцо Беарзот. Итальянская делегация привезла в Мехико и торжественно передала Авеланжу кубок Мира, который завоевала четыре года назад в Испании. По правилам ФИФА, он должен храниться в Мехико до окончания чемпионата мира по футболу, когда будет вручен новому чемпиону.

Наконец появился и Авеланж в окружении личных телохранителей — двух дюжих парней в одинаковых серых костюмах. По решению оргкомитета и с одобрения мексиканского правительства все официальные лица, участвующие в чемпионате мира по футболу в Мексике, имели личную охрану. В капиталистической стране, где процветает терроризм, очевидно, подобная мера была не лишней.

Мы расположились для беседы прямо в холле, неподалеку от лифта. Я включил свой портативный магнитофон.

— Специально для вашей книги о Гарринче, — сказал он. — Мои раздумья о нем.

Он помолчал, словно собираясь с мыслями, и затем быстро заговорил, перейдя с испанского на свой родной певучий португальский язык. Несколько человек, проходивших мимо, остановились, внимательно прислушиваясь к его словам. Вот что он мне тогда сказал:

— Гарринча не был лишь хорошим игроком, хотя, несомненно, он был великолепным мастером, который, к сожалению, так рано угас. Те, кто его знал близко, кто играл с ним вместе или ездил с ним по разным странам, сопровождая сборную команду Бразилии, никогда его не забудут. Мне, например, как бывшему руководителю бразильского спорта, доводилось нередко видеться с ним. И я до сих пор храню в моем сердце наши встречи и беседы, его добрый образ. Почему он до сих пор остается в моем сердце, хотя в последний раз мы с ним общались, пожалуй, лет десять назад?[19] Это был очень хороший человек. Он умел уважать всех, кто его окружал, с кем ему, как ведущему футболисту сборной Бразилии, чемпиона мира, приходилось общаться. Многие считали его незаурядной личностью. Несомненно, это был феномен в футболе. В спортивном мире ни до него, ни после не было даже отдаленно похожего на него спортсмена. Он остается самым уникальным футболистом, смелым импровизатором, хитроумным выдумщиком, изобретателем немыслимых, но чрезвычайно логичных ходов на поле. Многие называли его гением футбола.

— Такой оценки, кажется, не заслужил никто? Ни «король футбола» Пеле, ни «футбольный академик» Беккенбауэр, ни «чародей» Мэтьюс, ни «молниеносный» Марадона?

— Никто. Я хорошо помню чемпионат мира по футболу 1958 года, когда Гарринча, проявив высочайшее футбольное искусство, не только сразу поднялся до уровня таких высококлассных мастеров бразильского футбола, как Диди, Вава, Загало, Сантос, но и заметно преобразил игру всей команды. С ним сборная Бразилии стала бесспорным фаворитом турнира и уверенно завоевала Кубок Жюля Риме.

— Чилийский чемпионат 1962 года, — спешу спросить я, — для сборной Бразилии, несмотря на ее огромный авторитет и исключительно сильный состав, оказался более трудным?

— Несомненно. В одной из игр мы потеряли из-за травмы Пеле, и тогда Гарринча сделал все, чтобы привести команду к блестящей победе сначала в полуфинальной игре с хозяевами чемпионата, со сборной Чили, а затем, победив великолепную команду Чехословакии, в финале. Гарринча забил в тех матчах незабываемые голы и артистично, вдохновенно действовал на поле, восхищая публику. Опытные и мужественные футболисты Чили и Чехословакии не смогли ничего сделать с Гарринчей… Но он был не только хорошим спортсменом, но и отличным товарищем, душой команды.

Авеланж умолкает. На прощание он говорит мне, что будет очень доволен, если в Советском Союзе выйдет книга о Гарринче.

Авеланж со своими провожатыми направляется к лифту, а я остаюсь с выключенным магнитофоном в руке, пытаясь осмыслить все, что сказал мне президент ФИФА. Сказал ли он что-то особенно важное? Несомненно. Ведь в Бразилии были люди, которые по разным причинам не столь высоко отзывались о Гарринче, осуждая некоторые его личные качества. И вот мнение президента ФИФА: Гарринча не только феномен в футболе, но и отличный человек.

За свои 49 лет Гарринча успел пережить очень многое: великую всенародную славу, любовь и разочарование, горе от вынужденной разлуки с футболом и даже приговор на два года тюрьмы.

В вестибюле стадиона «Маракана» на небольшом постаменте установлен бюст Гарринчи. Как и все бронзовые копии, он лишь отдаленно отражает облик этого человека. У бюста всегда цветы, и не только в дни матчей, когда тысячи человек приходят на стадион и отдают должное памяти великого спортсмена.

Редко кто, проходя мимо бюста, не умерит шаг, не остановится на мгновение перед ним. Любовь к Гарринче до сих пор жива в сердцах бразильцев. Его жизнь — пример беззаветного служения футболу, игре, объединяющей на всех континентах миллионы людей.