Блаженный послушник. Жизнеописание старца Ефрема Катунакского

Как подлинному безмолвнику, блаженному старцу нелегко было принимать посетителей. Его друг, иеромонах, недоумевая по поводу этого, спросил его:

— Отче, люди прилагают столько усилий, чтобы приехать и увидеть Вас, взять у Вас благословение и услышать пару духовных слов, и Вы их не принимаете?

Тогда старец отверз свое сердце и в умилении сказал ему:

— Чадо мое, я нахожусь в таком духовном состоянии, что непрестанно зрю Бога. Но если приходят люди, то это препятствует сему сверхъестественному состоянию и радости. К тому же Бог по молитвам преподобного Ефрема Сирина дал мне столь великий дар слез, что нередко я не могу сдержаться. Поэтому часто мне и затруднительно беседовать с людьми. Но я помолился Господу и сказал: «Христе мой, Ты ведаешь, по какой причине я не принимаю людей. Прошу Тебя, всем, кто приходит и стучит в мою дверь, даруй Свою благодать и вознагради их духовно». И я действительно увидел, что человеколюбивый Господь принял мою просьбу. Люди, которые уходили потому, что я не принял их, по дару благодати исполнялись великой радости.

Тот же иеромонах рассказывал нам:

«Приняв рукоположение во диакона, я пошел за благословением к старцу Ефрему. Помню, что он прочитал надо мною тут же составленную им молитву, молитву огненную, содержащую в себе все основные мысли и всю глубину святоотеческого богословия. Тогда я понял, что богословие приобретается не дипломами, а истекает из чистого опыта подлинного покаяния. Справедливо то, что богоносные отцы были поистине богословами.

Когда старец возложил свою руку на мою голову и помолился, меня осенила такая благодать, такой огонь я почувствовал внутри себя, что и не в силах этого описать».

То же самое случалось со старцем Ефремом, когда он подходил к нашему старцу Иосифу и брал его благословение. Тогда сердце его по благодати становилось источником воды живой (ср.: Ин. 4, 14).

С тем же иеромонахом он беседовал однажды о точности в хранении совести и о справедливости благодати.

— Как-то я воспротивился сказанному мне старцем Иосифом. Тогда я огорчил Старца и был наказан Богом. Я исповедую тебе: как рассказывается в житии апостола Петра, что он, заслышав пение петуха, плакал, потому что вспоминал о своем отречении[118], так и я, вспоминая о своем преслушании, плачу часами напролет, потому что знаю, что не должно было этого делать и что я оскорбил Святого Духа.

Иеромонах отвечал старцу:

— Отче, ты преслушался один раз, а мы столько раз совершаем непослушание!

Тогда он сказал ему:

— Мне нет оправдания, потому что я вкусил благодати Святого Духа в такой мере и мне были открыты такие чудеса и таинства, что я должен был быть верным и точным.

Часто сама благодать оставляет вкусивших ее людей для того, чтобы они заплутали и подверглись потрясениям, дабы не забывали о ничтожности человека. Справедливо Писание напоминает нам, что егоже бо любит Господь, наказует, биет же всякаго сына, егоже приемлет (Притч. 3, 12); и: наказуя наказа мя Господь, смерти же не предаде мя (Пс. 117, 18); и: блажен человек, егоже аще накажеши, Господи, и от закона Твоего научиши его (Пс. 93, 12).

— Сегодня, — рассказывал как-то старец тому же иеромонаху, — я пребываю в великом умилении, потому что в молитве слышал небесные песнопения, которых человеческий язык описать не в силах. Настолько сердце мое и все мое внутреннее существо прилепилось к ним, что мне и есть не хочется. Я просил благодать сказать мне, кто это поет. И она ответила мне: «Это феодосиевы братья».

Благодать изъяснила ему, что феодосиевы песнопения — это непрестанные славословия, которые приносят Богу души спасенных людей.

Один афонский старец, когда отец Ефрем еще был жив, увидел его в видении в окружении Божественного света. Отец Ефрем посоветовал ему наставлять свое братство к более внимательной внутренней жизни.

Игумен нашего монастыря, посетив однажды старца Ефрема, между прочим услышал от него следующее:

— Раз ты занимаешь такое место, то к тебе и на Афоне, и вне его будут приходить монахи, которые жалуются на своих старцев. Я даю тебе совет не оправдывать ни одного из послушников. Старец никогда не желает своему послушнику зла. По своему опыту я исповедую тебе, что у меня была великая брань уйти от отца Никифора, но по совету и молитвам старца Иосифа я терпел. И не раскаялся в этом, потому что благодать по прошествии сорока лет показала мне, что то, что я делал, было угодно воле Божией.

Он придавал огромное значение таинству исповеди и послушанию духовнику, даже и для мирян. Мы помним, как он говорил нам:

— Кто хоть раз преклонил колени под епитрахилью, того Божественный Промысл наставит так, что в конце концов приобретет этого человека Христос.

Один духовник нашего братства по просьбе самого отца Ефрема дважды удостоился исповедовать старца. Он говорил нам, что на него произвело огромное впечатление то, с какой точностью старец хранил свою совесть и как подробно он исповедовался.

Действительно, старец настаивал на точном исповедании помыслов. Сокрытие помыслов он считал достаточным для гибели монаха, потому что оно указывает на присутствие матери страстей — гордости. Он говорил:

— Остерегайтесь сокрытия помыслов. Ничего не скрывайте от старца, потому что одного лишь этого достаточно для диавола, чтобы вызвать страшные искушения и гибель монаха.

Некий монах понуждал своего старца дать ему благословение на рукоположение в священника. Старец не соглашался на это. Он попросил старца Ефрема помолиться, чтобы Бог послал Свое извещение. Во время молитвы и благодатной перемены старец обратился с вопросом ко Христу, чтобы получить откровение. Тогда благодать показала ему монаха в объятиях диавола. И он понял, что монах был пленником страстей и не был достоин священства.

Однажды мы спросили его о таинстве общения верующих между собою, как истолковывал нам то наш старец Иосиф. Он рассказал нам о случае, бывшем с ним самим.

У одного благоговейнейшего монашеского братства был праздник, литургия, и они пригласили старца. Также они пригласили одного епископа, известного своим почитанием нашего Священного Предания, к которому старец питал особое уважение. Однако, чтобы не преступить своего устава, он отказался пойти на праздник. Но умом и сердцем он старался быть вместе с ними. Он вырезал печати[119], творя молитву. В час совершения Божественной литургии он явственным образом стал участником всей службы — так, как будто бы сам сослужил им.

— Так явственно я участвовал во всей службе, — говорил он нам, — что думал уже, будто у меня два естества. С одной стороны, я видел, что занимаюсь рукоделием, а с другой — я не покидал Таинства и видел всех служащих.

Для не посвященных в преестественные действия благодати это невероятно, но не для причастников Божественных действий, в которых Дух Святый движется и действует по Своему благоволению. Дух Господень восхитил Филиппа, и евнух уже не видел его (Деян. 8, 39)[120].

Когда члены его нового монашеского братства с любопытством спрашивали о сверхъестественных извещениях, он говорил, что «действительно, свойства благодати превышают естество, но я получил это от старца Иосифа».

В другой раз он рассказывал нам:

— Однажды, послав своего послушника в один монастырь по делу, я мысленно пошел вместе с ним и по благодати видел его ум, его мысли, то, что произойдет с ним, тех, кого он встретит, и вообще я сопутствовал ему, пока он не вернулся. Я знал все случившееся, прежде нежели он рассказал мне об этом сам.

То же было и с нашим старцем Иосифом, который следовал за нашим братом Афанасием, когда тот пошел по послушанию, и в подробностях видел все. Когда отец Афанасий совершал ошибки и был невнимателен, Старец говорил нам:

— Смотри-ка, что он делает: сам становится виновником своих искушений!

Однажды, когда я сопровождал старца Ефрема в Салоники для лечения одной его болезни, я попросил его посетить некое благочестивое семейство. Нас приняли с великой радостью и так, как это полагается. Маленькая девочка с горячей ревностью постоянно находилась рядом со старцем, с «дедушкой», как она его называла, и с готовностью прислуживала ему. Старец с радостью благословил ее, говоря:

— Бог да благословит мою Хрисоваланту.

Девчушка напомнила ему:

— Дедушка, меня зовут Мария.

Старец не обращал внимания на то, что Мария говорила ему о своем имени. Во все время нашего посещения этой семьи, сколько бы раз Мария ни оказывала нам услугу, она получала благословение в следующих словах:

— Бог да облагодатствует мою Хрисоваланту.

Каково же было развитие событий? Мария выросла и браку предпочла монашество. В монашеском постриге она получила имя Хрисоваланты. Такой ее увидел за годы до ее пострига прозорливый старец Ефрем.

Один монах из нашего братства посетил старца в 1994 году, чтобы получить его благословение и некоторые духовные советы. На протяжении всей беседы старец называл монаха диаконом. Монах все время повторял ему:

— Отче, ведь я не диакон.

— А, да, хорошо, — говорил отец Ефрем и продолжал называть его диаконом.

Наконец по прошествии четырех лет монах этот был рукоположен во диакона. После своей хиротонии он открыл нам это предречение старца Ефрема.

Один юный студент в Салониках часто слышал рассказы о благочестивых афонских старцах. Он услышал, что отец Ефрем на Катунаках обладает даром прозорливости, и захотел посетить его, дабы убедиться в этом даре лично. Когда он пришел в каливу, послушник повел его к старцу. Лишь только он подошел к нему и положил поклон, как старец сказал:

— Ну, что скажешь? Есть у отца Ефрема прозорливость?

Тотчас исчезло всякое сомнение, и студент ушел в мирном устроении духа с верою, что и сегодня есть святые люди, обладающие духовными дарами.

Некие священники шли к отцу Ефрему и по дороге встретили другого священника, который тоже желал пойти к старцу. Так вот, идут они вместе и подходят к каливе старца. Лишь только они пришли, старец выходит из дверей и начинает обличать того, о ком думали, что он иерей, открывая другим, что он не иерей, а масон, и что он надел рясу, чтобы иметь возможность входить везде. Войти в каливу старец разрешил всем, кроме него. Когда священники в скором времени ушли и по дороге встретили масона, он признался им, что старец сказал истину и что он изумился такому дару старца.

Однажды старец посетил братство некоего общежительного монастыря. Он сидел на веранде, а все братия по очереди подходили к нему за благословением. Когда подошел к нему один послушник и хотел получить его благословение, старец строго взглянул на него и говорит:

— Теперь же объяви свой помысл.

Послушник пребывал в нерешительности. Отец Ефрем повторил более строго:

— Открой, что сейчас говорит тебе помысл.

Послушник со стеснением сказал:

— Мой помысл говорит мне, что раз у меня есть старец, то зачем же мне класть поклон отцу Ефрему?

Когда по прошествии времени этот послушник вместе с другими монахами посетил старца, то тот с сильной горечью сказал перед всеми:

— Ох, ох! Какие скорби получит из-за тебя твой старец!