Абьюзер

Интересно, а что будет, если на спинорифа сверху налить воды? Как она будет взаимодействовать с его «не водой»?

— Никак. — ответил Медведь, когда я поинтересовался у него. — Пробовали. Синяки чуть ли не первым делом провели этот эксперимент. Для нормальной воды среда над спинорифом ничем не отличается от воздуха, она просто проливается через нее и попадает на спину животного.

— Животного… — осенило меня. — А те организмы, которые живут на спинорифе — их пробовали ловить?

— А как же. Много раз пробовали, ловили, сажал в аквариумы, изучали, препарировали. Они ничем не отличаются от известных нам рыб, моллюсков, кораллов и прочего. Спокойно живут в характерной для них морской воде, умирают на воздухе, а выпущенные в биосферу спинорифа — спокойно живут в ней дальше.

— Просто фантастика. — я покачал головой.

— И не говори. — голос Медведя снова потеплел. — Просто фантастические звери…

— Тебя с ними что-то связывает?

— И да и нет, братец Кротик. Вообще подобные вопросы незнакомым людям не задают, слишком личное.

— После боя с Овощами мы все еще считаемся незнакомыми? — я удивился. — Новая мета.

Последние два слов сорвались с языка сами собой, и я даже не понял, что они значат, но вездесущий суфлер тут же подкинул мне расшифровку:

Новая мета — сленговое выражение, означающее какое-то явление, которое внезапно для говорящего оказывается само собой разумеющимся.

А вот Медведь, кажется, понял меня сразу. Он отчетливо усмехнулся и сказал:

— Вообще ты прав. Да и тайны из этого я особо не делаю. Я дайвером раньше был. Очень любил это дело, иногда часами исследовал всякие подводные пещеры. А потом попал сюда, и, само собой, здесь дайвить было негде. А потом и купол закрылся.

— А как дайвер оказался в Центурии?

— А вот для этого, братец Кротик, двух десятков Овощей будет мало. — ответил Медведь, поднимаясь. — Все, я в норме. Идем.

Мы шли почти до самого заката, через примерно равные промежутки времени, которые сложно было оценить точнее, поскольку у меня часов не было вообще, а у Медведя были электронные, сверяясь со своими хадами и понимая, что они не заработали.

Давно остались далеко за спиной удивительный спинорифы, и Солнце уже коснулось своим краешком горизонта, когда мы впервые увидели, что наши хады включились и заработали.

— Все, стоп. — скомандовал Медведь. — Дальше поезд не идет. Вызовем эвакуацию прямо сюда.

Я не стал задавать лишних вопросов, а послушно остановился — идти дальше в постепенно сгущающейся тьме явно было не лучшей идеей. Даже при свете дня мы несколько раз огибали подозрительно выглядящие места, в одном из которых я опознал уже знакомый мне ледяной баг, а уж по темноте влететь в один из таких — вообще раз плюнуть.

Медведь быстро отстучал на своем хаде сообщение и сел прямо там, где стоял:

— Все, ждем. Через часок за нами приедут. Пока что пожрем, весь день ничего не ели считай.

Не согласиться с ним было невозможно — живот уже давно подводило от голода, но выйти из Ома было важнее, чем набивать его. Поэтому мы только сейчас открыли пайки (оба — последние, поскольку у меня изначально было всего два, а Медведь взял с собой всего один) и принялись за еду. Я ел молча, не задавая вопросов, чтобы не отвлекаться от слежения за обстановкой в сгущающихся сумерках, но Медведь, кажется, воспринял это по-своему:

— Все еще под впечатлением от спинорифов?

— Да. — я не стал отрицать. — Вообще от всего. От всего, что здесь есть. В голове не укладывается вся эта дичь. Спинорифы, баги, технобиоты… Я будто в другом мире в каком-то оказался. А знаешь, что самое дикое? Все вышеперечисленное это фигня, это просто невозможно представить, поэтому оно и воспринимается как… глюк, что ли? В общем, неважно. Самое дикое — это ты. Вояка, у которого основное оружие это гранатомет. Который экипирован под этот гранатомет и пользуется им не в составе подразделения… В смысле, способен пользоваться им не в составе подразделения, а в одиночку… И пользоваться при этом — результативно, вот что самое дикое! За пределами купола такое просто не может существовать!

— Ключевое слово — «за пределами купола». — Медведь помахал титановой ложко-вилкой, которой он наворачивал из пакета карри с курицей. — Здесь же, как ты уже понял, возможно все. Здесь возможны пуленепробиваемые уроды, которые кидаются на тебя с ножами и спокойно тебя убивают, несмотря на то, что ты вооружен огнестрелом. Здесь возможно в любой момент, просто идя по равнине, упереться лицом в дуло пушки восемнадцатого века, к фитилю которой канонир уже подносит пылающий факел, даже не замечая того, что вокруг уже отнюдь не Ватерлоо. Здесь можно провалиться под землю, а можно взлететь в воздух и никогда не приземлиться обратно. Можно найти подземный город, в которой все помещения круглые, соединяются узкими ходами и напоминают огромный муравейник, а выйдя из него, чтобы сбегать за синяками, вопя о чудесном открытии, по возвращению обнаружить на его месте гигантский бетонный куб со сторонами в десятки километров, торчащий из земли. Даже не пытайся ничего прогнозировать в Аномалионе, это не просто лишено смысла — это еще и опасно. Действуй по ситуации. Не ищи логики, работай с тем, с чем получается работать. Если вдруг окажется, что лучшее оружие для тебя — зубная щетка, выкинь автомат, возьми зубную щетку. Я серьезно.

— Я верю. — я кивнул. — То, что у меня все это не укладывается в голове, не значит, что я не верю. Возможно, я даже начинаю понимать… Хотя нет, слово «понимать» в этом мире тоже мало что значит. Скажем так — «я начинаю вживаться».

— И это правильная формулировка. — Медведь снова покачал ложкой. — А теперь давай ускоримся с едой, наши будут уже скоро.

Мы успели доесть и даже собрать свой мусор, когда вдалеке раздался едва слышный гул, который активные наушники исправно усилили и передали мне в уши. К тому моменту уже прилично стемнело и скачущие вдалеке лучи света от фар машин выдавали их куда скорее, чем едва слышный звук работы двигателей.

— А вот и кавалерия. — довольно сказал Медведь, поднимаясь с земли.

— Только не говори, что мы пойдем им навстречу. — скривился я. — Находились уже за сегодня.

— Не, нахер надо. — ответил Медведь. — Я просто подсвечу им нас, чтобы искать не пришлось.

И Медведь снял с разгрузки короткую толстую красную трубку, и двумя руками крутнул ее, словно снимая крышку с пластиковой бутылки.

Из трубки вырвался яркий сноп красного пламени, обрамленного россыпью искр, и целые облака белого густого дыма. Медведь поднял плюющийся огнем фальшфейер над головой и коротко бросил мне:

— Скоро будем дома.