Посланник

Глава двадцать пятая

— Слева заходят! — крикнул Винокур, выдав короткую очередь, после которой ему пришлось откатиться в сторону, а в то место, откуда он стрелял, прилетели две арбалетных стрелы.

Тут отставной офицер ошибся, враг был в единственном числе. Один сектант, вооружённый коротким копьём, пробрался через кустарник и собирался это копьё метнуть. Мне сверху это было отлично видно, а потому я успел опередить татуированного копьеметателя, всадив пулю ему в грудь. Надо сказать, он и так был залит кровью, успев словить несколько пуль во время первой атаки, вот только попасть и убить — вещи разные. Башкин, при всей своей учёности и с внешностью сутулого ботана, отчего-то виртуозно управлялся с пистолетом, всаживая пули двойками в любую цель за доли секунды. Видать, в аспирантуре научили. Но роковой для сектанта стала моя пуля, сделавшая в его груди дыру с кулак размером.

Где-то внизу застонал Винокур, достали всё-таки, но тут выстрел Марины оборвал жизнь ещё одного сектанта, тут уже препараты не в помощь, дыра в голове любого остановит.

А потом бой как-то резко сошёл на нет. Атаки прекратились, наши выстрелы тоже, только в зарослях у окраины крошечной деревни кто-то громко стонал.

Шёл четвёртый день нашего увлекательного путешествия (в гробу бы я видел такие приключения), когда группа, остановившись на отдых во второй половине дня, внезапно поняла, что к ней подкрадываются враги. К счастью, караул несла Марина, которая наравне со всеми тянула лямку. Так вот, она и разглядела, как вдали пошевелились кусты. Возможно, писаные умеют при желании хорошо прятаться, но в этот раз первым шёл человек, причём, явно городской.

В итоге, Марина успела окликнуть нас, мужик, что вышел из леса, пальнул в неё из ружья, но промазал, а потом, поняв, что прятаться уже поздно, атаковали остальные. Рывок был резкий, но разбился о строения, которыми мы благоразумно прикрылись, а потом был отбит слаженным огнём команды. Двоих я завалил из револьвера. От отдачи слегка болело запястье, но результат того стоил: два сектанта, которые только что пустили тучу сюрикенов, отлетели назад с огромными дырами в груди и больше не поднимались. Те враги, что являлись человеками, попытались открыть огонь из ружей, спрятавшись за кустами. Но их угомонил Винокур, выдав одну длинную очередь. Люди попались без боевого опыта, явно не знали, что кусты от пуль не защищают.

Ещё минут пятнадцать продолжалась вялая перестрелка, но люди с огнестрелом на той стороне быстро закончились, а писаные старались постоянно сокращать дистанцию, что закончилось для них плачевно.

— Мельчает народ, — проворчал Винокур, вылезая откуда-то из под завала. — Вот раньше писаные, бывало, от пуль уворачивались, прыгали на десять метров, а эти… шпана какая-то, видать, кончились бойцы, пришлось их мобилизовать.

— Тебя зацепило? — спросил я, спрыгивая на землю, в качестве огневой точки пришлось использовать первое же строение, каковым оказался сельский туалет.

— Стрела с разрядом, — он показал мне сломанную стрелу, где в наконечник был встроен мелкий фиолетовый кристалл.

— И что она делает? — не понял я. — Током бьёт?

— Не совсем, в ней заряд боли, если в тело вопьётся, то сразу наступает болевой шок, от которого каждый второй умирает. В моём случае попала только в разгрузку, заряд, само собой, пропал зря. Почти, где-то пятая часть мне досталась.

— Товарищи, — из-за небольшого пня вылез Башкин, который менял опустевший магазин пистолета. — Предлагаю обсудить подробности потом, а пока взять в плен последнего врага. Если будем медлить, он умрёт или уползёт подальше.

И мы отправились брать пленного. Пленный, к счастью, оказался человеком, а потому, вместо яростного сопротивления, просто принял свою судьбу. Это был мужик лет сорока, худощавый, с большой залысиной, лицо покрыто щетиной, которая через пару дней уже сможет считаться бородой. Ранение не позволило ему продолжить бой, и даже не дало покинуть это место.

Рана была серьёзной. Собственно, это был мой первый выстрел с расстояния примерно метров шесть. Пуля прилетела ему в подмышку, вырвав кусок рёбер из спины. Огромная рана, из которой торчат обломки кости, кровь ручьём, а где-то там открытое лёгкое. Жить ему осталось немного.

— Ну, давай, родной, облегчи душу, — предложил Винокур, присев рядом на корточки.

— Мне всё равно, — отозвался пленник, изо рта выплеснулась кровь, но говорил на удивление твёрдо. — Я умру и так.

— Не надо нас обманывать, — возразил ему Башкин, присаживаясь рядом. — Ты — человек, а потому чувствуешь боль, как все. Могу предложить тебе спасение.

— А потом?

— А потом оставим тебя здесь, найдёшь еду и воду, а дальше всё в твоих руках.

Не знаю, правду ли говорил учёный, но пленник ему поверил, в глазах зажегся огонёк надежды.

— Я буду говорить, остановите кровь.

Башкин молча вынул из кармана коробочку чуть больше пачки сигарет, открыл и высыпал на ладонь порошок, напоминающий жёлтые металлические опилки. Ладонь с порошком он прижал прямо к ране. Глаза раненого от боли распахнулись, но он тут же облегчённо вздохнул.

— Спасибо.

— Я не гарантирую, что ты выживешь, ранение слишком обширно, — честно сказал Башкин. — Когда потеряешь сознание, оставим тебя в одном из домов, поставим воду, пару банок тушёнки и… одно из ваших ружей с патронами. Отлежишься, потом сам знаешь, что делать. А теперь отвечай: кто вы такие и какого чёрта тут делаете.

— Богиня приказала рассылать отряды, люди и горки, небольшие отряды, которые проложат путь большой армии.

— Где сейчас армия?

— На юге, точно не скажу, от Саратова отходили, по обоим берегам.

— Сколько там человек?

— Людей? Не знаю, тысяч десять-пятнадцать, подходят новые, часть из Средней Азии пригнали, их там раньше в рабстве держали, а теперь призвали в армию. Ещё горки, их много, но воинов мало. Каждый пятый, да и тот слаб и неопытен. Больше всего низших, тоже рабов, тех, кто еду выращивал на плантациях, они без татуировок, их узнать легко.

— Теперь скажи, богиня жива?

— Жива, я видел её, её все видели, она теперь вступила в союз с людьми. Не так, она снизошла до принятия людей в войско, после того, как её спас человек. Великий воин.

— С этого места подробнее.

— Ну, тогда, когда богиню накрыли ядерными взрывами. Они не могли её убить, она бессмертна, но они её ранили. А он, великий воин, спас её, утащил из того места и вылечил. И она назначила его главнокомандующим, открыла возможность для союза людей и горков, а ещё наделила великой силой. Воин мог подчинять людей своей воле, а сам был неуязвим. Он собирал вторую армию на западе, но кто-то подло убил его. Гнев богини…

Его речь оборвалась одышкой, а я счёл нужным вставить свои пять копеек:

— Мне это что-то напоминает.

— Слушай, а воина того, случаем, не Пасечник звали? — спросил Башкин, когда раненый отдышался.

— Так его звали раньше, а теперь его имя…

— Да мне плевать, как вы там его обозвали, — перебил его учёный. — Важно то, что тварь эта теперь мертва, никакой второй армии на западе не будет, а убил его вот этот человек, — он указал на меня. — Просто, как щенка, задушил удавкой. Так и передай своей богине, её та же участь ждёт.

Я с удивлением посмотрел на учёного, значит, он не собирался оставлять пленного в живых. А Башкин, как ни в чём не бывало, достал шприц, вколол раненому какой-то препарат, от которого он быстро заснул, после чего полил рану чёрной жидкостью из пластикового флакона.

— Отнесите в дом, — велел он.

Мы отнесли бесчувственное тело в крайний дом, честно, как и обещал учёный, положили рядом две банки мясных консервов и поставили ведро с водой из колодца. Потом он выбрал из трофеев самое плохое ружьё, каковым оказалась одностволка шестнадцатого калибра, отыскал к нему пяток патронов и всё это бросил рядом с телом.

— Может, его пристрелить? — осторожно спросил я.

— Лучше не надо.

— Почему? Он ведь расскажет, а их богиня…

— Именно этого я и добиваюсь.

— ???

— Всего объяснить не могу, там, южнее, собирается армия, точно не скажу, но тысяч сто верных. И теперь они, пусть и не имеют такого количества магов, и сами рубаки сильно сдали, зато соединились с людьми, что дало им огнестрел и транспорт. Не знаю, насколько успешен будет их поход, но лучше внести разлад.

— Какой разлад, они ведь нас ловить будут всей армией?

— Да, но мы будем на шаг впереди. Всегда.

— Из-за твоего чемодана?

— И это тоже, — учёный, посчитав разговор завершённым, отправился к машине. Да, отдыхать здесь, в компании трупов, не очень хотелось. Да и на запах крови кто-то прийти может.

— Если это кому-то интересно, — сообщил Коростин, когда мы садились в машину, — у меня к карабину осталось двенадцать патронов. И, если кто-то думает, что с таким боезапасом можно прорваться через кордоны на пути, которые обязательно будут, то он ошибается.

— У меня — полтора рожка, — добавил Винокур, пристально глядя в спину учёному.

— У меня — сорок четыре, — добавила Марина.

Немой, понятно, ничего не сказал, но тоже смотрел укоризненно. Собственно, с патронами только у меня было хорошо, и то, по причине большого начального запаса и низкой скорострельности. Башкин, чувствуя, что взгляды сейчас прожгут ему спину, обернулся.

— Я там, на карте, отметил место, за полчаса доедем. Пополним запасы горючего. И… — он сделал загадочное лицо. — Что-нибудь ещё.

Обстановка в коллективе грозила взорваться, что закончилось бы коллективным битьём учёной морды, но пока решили подождать те самые полчаса. Теперь машина встала на окраине большого ПГТ, точнее, это место было когда-то таковым, даже с приличным количеством высотных домов. А потом пришла война, и дома эти срыли под ноль. Не все, часть просто зияла дырами от снарядов и чёрными пятнами от огня, возможно, магического, но знать это я не мог.

— Встаньте здесь и смотрите по сторонам, — отдал приказ Башкин, хотя главным его никто не назначал. Главный у нас Коростин, а по военной части — Винокур. — А со мной пойдёт…

Он пристально осмотрел наш скромный коллектив, после чего остановил взгляд на Немом.

— Простите, как вас зовут? Неудобно по прозвищу.

Немой посмотрел на него, как на идиота.

— Понимаю, а так? — учёный протянул ему блокнот и карандаш.

Немой скорчил недовольную гримасу, но всё же написал.

— Никита? Вот и отлично, товарищ Никита, берите канистры и отправляйтесь за мной, остальным не рекомендую, там часть дороги заминирована, можно подорваться, если не знаешь ключа.

Никита молча взял канистры, после чего оба удалились в близлежащий лесок.

— Мутит что-то учёный муж, — заметил Винокур.

— Это давно понятно, — не стал спорить Коростин. — Мне только его конечная цель не ясна. Вроде бы, наш эксперимент с открытием ворот одобрен на высшем уровне, если бы там были против, то просто оставили бы меня без комплектующих.

— И, тем не менее, он делает странные вещи, словно нарочно толкая нас в пекло, — заметил я, но тут же сменил тему. — Давайте хоть поедим?

Предложение было признано своевременным, вот только огонь разводить никто не стал, решили обойтись сухомяткой. А чтобы лучше заходила, приняли по пятьдесят граммов коньяка, что смародёрили в одном магазине. Некоторые населённые пункты, что попались нам по пути, вообще не трогала рука мародёра, всё стояло так, словно город вчера покинут.