Дело о философском камне

— Он и сейчас здесь, — сообщил один из стражников. — Как явился с утра, так и не выходил, только горбун его проковылял пару раз до булочной и бакалеи, видно, чтоб купить еду для хозяина.

— Ясно, — пробормотал Марк, поднимаясь по лестнице, удивлённый рвением Аргента, столь необычным для такого легкомысленного с виду повесы.

Дверь в кабинет была открыта, и рядом на стуле, свесив ноги, терпеливо сидел горбун. Увидев барона, он попытался встать, но Марк остановил его порыв взмахом руки и вошёл. Аргент действительно был там. Его расшитый золотом бордовый камзол висел на спинке стула, стоявшего возле стола, а сам молодой алхимик сидел в кресле и читал какую-то тетрадь. На столе воцарился порядок, все бумаги были рассортированы и сложены в аккуратные стопки, книги перенесены на подоконник. Услышав его шаги, алхимик поднял голову и улыбнулся.

— Вы ранняя пташка, господин барон. Я обычно допоздна валяюсь в постели.

— Вижу, — усмехнулся Марк и, взяв его камзол, аккуратно повесил его на стоявшую в стороне деревянную вешалку, после чего сел. — Отправляя вас сюда, я не ожидал, что вы будете корпеть над этими бумагами сутками.

— Я предпочитаю заканчивать дела, за которые взялся, даже если мне приходится сидеть над ними по ночам. Не беспокойтесь, я поспал немного в гостевой спальне, и лишь недавно вернулся сюда, чтоб закончить.

— Боюсь представить, какую плату вы затребуете за эту услугу, — пробормотал Марк, взяв со стола потрёпанную амбарную книгу.

— Хватит и приглашения на ужин, — усмехнулся Аргент. — Мой хозяин платит мне достаточно, чтоб я не искал иных источников дохода. К тому же это дело показалось мне в какой-то мере увлекательным.

— Вы что-то нашли? — заинтересовался Марк.

— Нет, ничего, что подтвердило бы ваши подозрения о философском камне. Я тщательно осмотрел лабораторию и не нашёл там ни красного кристаллического порошка, кстати, он может быть и жёлтым, и оранжевым, ни ингредиентов, необходимых для его создания. Просмотрев записи Адеамуса, найденные там, я пришёл к выводу, что он вёл свои исследования довольно хаотично, пробуя все рецепты, которые попадали ему в руки, причём совершал при этом множество ошибок. Я лишь утвердился в мысли, что он был полным профаном в алхимии. В комнате его ученика я нашёл совсем другие записи. Тот вёл исследования скрупулёзно и внимательно, но и ему не хватало знаний, к тому же попадались явно негодные источники.

— То есть ни один из них не смог бы изготовить философский камень?

Аргент невольно усмехнулся.

— Мне известен только один алхимик, которому это удалось, и вы знаете, о ком я. Остальные же, какими бы умными и дотошными они ни были, являются либо шарлатанами, либо жертвами самообмана. И уж тем более подобное чудо не могло бы произойти с этими недоучками.

— Понятно. Но Адеамус демонстрировал получение золота своим клиентам.

— Способов продемонстрировать подобный фокус множество: бросить в тигль закатанный в воск золотой порошок, золочение металлических предметов с помощью кислоты, сурьмы, олова и малого количества золота, придание ртути жёлтого цвета или изготовление сплава, похожего на золото. Можно смешать золото с ртутью, а потом прилюдно разделить их, демонстрируя появление золотых частиц, или выделить золото из раствора солей. В любом случае либо золото присутствовало в эксперименте изначально, но было скрыто, либо это не золото, а нечто напоминающее его. Я знал одного мошенника, мешавшего раскалённый металл палкой, которая была полой. Внутрь он насыпал золотой порошок и затыкал конец восковой пробкой. Воск плавился, и золото высыпалось в тигль. Его появление вызывало священный трепет у зрителей. Кончилось это тем, что его намазали золотой краской и повесили на золочёной верёвке.

— Жестоко, — усмехнулся Марк, — но справедливо. Значит, и в данном случае это было жульничеством?

— Я уверен в этом!

— А рецепт, который я вам показывал?

— Он может быть таким же трюком. Мы не знаем, что там зашифровано, а написать сверху золотом можно что угодно.

— Логично, — Марк кивнул. — А теперь скажите мне, не нашли ли вы в лаборатории или здесь что-то, что говорило бы о том, что Адеамус занимался изготовлением лекарств?

— А вот это интересно! — с энтузиазмом кивнул Аргент. — Я обнаружил там множество трав, веществ, используемых для составления снадобий, и записи, из которых видно, что эти исследования составляли едва ли не большую часть изысканий этого прохвоста! Если поисками философского камня он занимался лишь иногда, внезапно увлекшись новым рецептом, обнаруженным им в какой-то старой книге или рукописи, то вот лекарствами он занимался постоянно. Но так же бездарно!

— О чём вы?

— Я изучил его дневники и записи об этом и пришёл к выводу, что он смешивал сильнодействующие вещества, полностью игнорируя свойства их сочетания и возможные побочные эффекты. Он был одержим поиском эликсира жизни, но понятия не имел об основополагающих принципах фармакологии. Такое чувство, что он жаждал любой ценой достичь результата, полностью пренебрегая опасными последствиями приёма его снадобий.

— Вы и в этом разбираетесь? — улыбнулся Марк.

— Это естественно. Алхимия во многом смыкается с фармакологией, потому что ставит своей целью изменение качеств исходного материала для достижения его новых свойств. Многие алхимики являются также талантливыми аптекарями, а аптекари нередко увлечены алхимией. По сути, и философский камень обладает всеми свойствами эликсира жизни, поскольку излечивает болезни и продлевает жизнь. Воздействие различных металлов и минералов на человека в центре внимания и тех и других, а травы лишь дополняют общую картину. Так вот, являясь бездарным алхимиком, Адеамус был таким же бездарным аптекарем.

— И шарлатаном, — Марк задумчиво посмотрел в окно. — С помощью алхимии он дурачил своих покровителей, вытягивая из них всего лишь деньги, а его снадобья, кроме того, что стоили дорого, к тому же… Они могли быть смертельно опасны?

— Я полагаю, что в некоторых случаях — да, — уверенно кивнул Аргент, глядя на него. — В одном из его рецептов я увидел экстракт эфедры, которая применяется для улучшения самочувствия пожилых людей, но в означенной там дозе она неизбежно должна была привести к усиленному сердцебиению и даже к удару. Я надеюсь, он никому не продал эту отраву!

Марк нахмурился, невольно вспомнив о подозрениях Фабьена Эррана о причинах преждевременной смерти его отца.

— Неужели? — воскликнул Аргент, внимательно следивший за выражением его лица. — Неужели этот негодяй испытывал свои лекарства на пациентах? Его счастье, что он умер до того, как я узнал об этом и доложил главному алхимику! Его бы отправили на костёр!

— Но он умер, — напомнил Марк, помрачнев.

— Я не знаю, как он отравился, — слегка сбавив тон, признался молодой человек. — Я обследовал лабораторию и не нашёл признаков случайной или умышленно подстроенной утечки паров ртути. К тому же, судя по записям его ученика, тот куда больше времени проводил в лаборатории, экспериментируя с этим опасным веществом. Мне жаль, что я не смог помочь вам в самом главном.

— Вы ошибаетесь, друг мой, — улыбнулся Марк, заметив, что его собеседник искренне расстроен этим. — Вы мне очень помогли, как пролив свет на преступную деятельность этого Адеамуса, так и облегчив мне работу с его весьма запутанным архивом.

— Что ж, я рад, если это так, — наконец, на бледном лице Аргента появилась та самая очаровательная улыбка, которая так освещала его лицо. — Давайте я закончу читать его алхимический дневник. Вдруг там всплывёт ещё какая-то подсказка. Вот здесь, — он указал на пачки бумаг слева, — то, что касается алхимии. Справа — аптекарские прописи и дневники поисков эликсира жизни. Перед вами его финансовые документы. Я их не читал, только, увидев расписки и долговые письма, складывал туда. А вон та небольшая стопка — это его личная переписка с клиентами. Туда я тоже не заглядывал.

И он снова уткнулся в заинтересовавшую его тетрадь, а Марк, наконец, открыл амбарную книгу, которую держал в руках, и начал читать. Сюда Адеамус записывал свои доходы и расходы, указывая плативших ему клиентов в зашифрованном виде. Для того чтоб разобраться в этом требовалось время, и он, всё ещё пребывая под впечатлением от своих догадок о печальной участи графа Эррана, открыл книгу ближе к началу и неожиданно увидел имена, даты и суммы, и даже указание на то, за что они были получены.

Он начал просматривать эти страницы и неожиданно замер, наткнувшись на знакомое имя. Баронесса де Вилье три года назад заплатила ему пятьсот серебряных марок за какие-то красные пилюли. Он пролистал ещё несколько страниц и нашёл ещё три упоминания о том, что покойная баронесса покупала у него это загадочное снадобье.

— Вот и связь… — пробормотал он, и Аргент удивлённо взглянул на него. — Простите, друг мой! — Марк стремительно поднялся. — Я вынужден оставить вас, но я крайне благодарен вам за помощь и обещаю, что как только закончу с этим делом, пришлю вам приглашение на ужин!

— Это была шутка, — усмехнулся тот. — Вы ничего мне не должны. Мне самому интересно.

— Ваше бескорыстие делает вам честь, — заверил его Марк, — но мне будет приятно видеть вас в своём доме. Мне было б интересно поговорить с вами о вещах, далёких от алхимии и убийств.

— Что ж, возможно, это начало новой дружбы, — снова улыбнулся Аргент. — Я буду ждать вашего приглашения, и поскольку, по сути, я бездельник и лентяй, то вряд ли у меня будет повод отменить или перенести эту встречу.

С улицы источника короля Анри Марк сразу же направился на улицу Плюща, где быстро отыскал дом лекаря Бертена. В его приёмной томились в ожидании несколько пациентов, но немногословный слуга провёл благородного гостя мимо них в кабинет, где за столом сидел невысокий кругленький человек в суконной мантии. Он был розовощёким и его светлые кудряшки живописно клубились вокруг небольшой блестящей лысины. В кресле у стола сидел немного чопорный старик, который с возмущением посмотрел на внезапно вторгшегося посетителя, но, видимо, узнав его, поднялся и низко поклонился. Наверно это был кто-то из мелких чиновников или старших дворцовых слуг. Марк поспешно извинился за своё вторжение, а оторвавшийся от своего занятия лекарь с симпатией взглянул на него.

— Могу ли я закончить рецепт до того, как уделю вам внимание, ваше сиятельство? — уточнил он. — Или моему пациенту лучше подождать в приёмной, пока мы закончим разговор?

— О, нет, — запротестовал Марк. — Я и без того отвлекаю вас от работы, и уж тем более не хотел бы создавать неудобства для ваших пациентов. Я подожду, — и он отошёл, чтоб пройтись вдоль стен, разглядывая анатомические гравюры, вставленные в потемневшие рамы.

Краем уха он слушал, как лекарь даёт своему пациенту обстоятельные и подробные указания относительно выписанного лекарства и рекомендуемой диеты. После этого старик поднялся и, снова низко поклонившись Марку, прощально кивнул лекарю и гордо удалился. Барон тут же присел на освобожденное им место и задал интересующий его вопрос.