Легенда о земле

— А потом? — спросил Бамба.

— А потом?.. Однажды Бодва спрашивает меня: «Нужен тебе конь?» — «Конечно, говорю, нужен, только где его взять?» — «Пойдём вечерком — достанем». — «Где?» — «Не задавай глупых вопросов…»

Бамба чувствовал, что вот-вот начнётся самое главное в рассказе Нарана, и хотел это главное услышать как можно быстрее, но в это время раздался голос отца:

— Бамба, а где быки?

Бамба оглянулся: быков не было! Он вскочил на ноги. Не было́ их в степи, словно сквозь землю провалились!

— Беги по нашему следу! Они, наверное, направились к кошу! — сердито крикнул отец.

И Бамба со всех ног пустился по видному ещё следу от колёс арбы. А вечер уже придвинулся вплотную. Солнце вот-вот утонет за чертой горизонта. А там сразу ночь, темнота. Так всегда бывает в калмыцкой степи.

Бамба выбежал к возвышенности Ярты. От быстрого бега ему казалось, что сердце его не выдержит и разорвётся на кусочки. Ему хотелось броситься на сухую пыльную траву и зареветь от досады. Но тут, в зареве заката, он увидел своих быков. Красновато-бурые, упитанные, они мирно паслись на низине с сочной травой. И Бамба улыбнулся. Нет, всё-таки хорошо, что он приехал в эту степь!..

Когда Бамба пригнал быков, Наран с отцом собирали сухую траву для костра. Бамба бросился им помогать.

— Нашёл? — спросил отец.

— Пригнал! — весело ответил Бамба. — Они у нас смирные.

Он проворно собирал сухую траву и слушал разговор взрослых. А они говорили всё об одном — о яме, о воде.

— Трудно копать, — сказал отец, — сплошная глина пошла. За день не больше двух метров выкопали.

— Завтра осилим, — уверенно сказал Наран.

— А будет ли вода?

— Будет! Найдём воду. Я заметил, что глина стала тяжелее и водой пахнет…

Потом Бамба помогал им разводить костёр, они варили в котелке сушёное мясо, кипятили чай.

Эх, до чего ж приятно ужинать у костра! Пляшет весело пламя, лезет в глаза дымок, и так вкусно пахнет жареным мясом…

Спать решили у колодца. Постелили войлок и легли. Небо перед глазами — всё в звёздах. Они перемигиваются, играют, и сами собой закрываются глаза. Но разве уснёшь, если Наран не довёл до конца свой рассказ! И Бамба трогает его за руку:

— Дядя Наран…

— Чего тебе, Бамба?

— А дальше-то что?

— Ах, ты всё о той истории с Бодвой?.. Дальше, дружок, было вот что: соблазнил меня Бодва на нехорошее дело. С того самого вечера начались все мои мытарства и несчастья. Жизнь человека может сдвинуться вмиг. Встретились мы с Бодвой в условном месте. Он держал на поводке двух коней. На одном из них было дорогое седло. «Садись», — приказал мне Бодва и кивнул на коня с седлом. Мы сели и поскакали. А куда, я и сам не знал. Но догадывался: не на хорошее дело едем. И вскоре Бодва мою догадку подтвердил. «Никогда, говорит, не угоняй лошадей у соседей. Надо уехать подальше и брать у чужих». Я лишь киваю головой и поддакиваю. И дрожу от страха — ведь на воровство едем. Долго ехали. Потом Бодва остановил коня. «Ты, говорит, Наран, стой здесь, а я спущусь к Хараху́сову улу́су[4], там в ночном пасутся кони. Выгоню их на тебя, а ты мне поможешь. Гнать их будем в сторону Кевцги́н Ула́н. Понял?» Я кивнул, а сам дрожу всё сильней и сильней. Но Бодва для меня, глупого, ещё выше стал. Теперь я был свидетелем его храбрости.

Двенадцать коней угнали мы в ту ночь. И в селе Калмыцкий Базар Бодва передал их подозрительного вида дядьке с козлиной бородкой. Потом этот человек угощал нас жареным мясом и всё хвалил меня. Утром он дал нам много денег. Я столько ни разу ещё не видел. И Бодва, когда заметил, как я прячу деньги за пазуху, дал мне ещё пачку. «На, говорит, бери, ты парень удачливый и смелый. И эту красивую лошадь с седлом дарю тебе». Вот так и стал я конокрадом. После уж меня знали далеко за пределами нашего хото́на[5], боялись и уважали. Невест мне сватали самых богатых и красивых. Только я не успел жениться. Поймали меня, посадили в тюрьму, а потом отправили на каторгу…

Но последних слов Нарана Бамба уже не слышал — он спал. И чему-то счастливо улыбался во сне. Эту улыбку заметил Наран. Он укрыл кошмой голые ноги Бамбы и тоже улыбнулся. Ему почему-то в эту ночь было хорошо и легко. И хотя он устал, спать совсем не хотелось. Так бы смотрел и смотрел на эти большие мигающие звёзды, вдыхал всей грудью этот бодрящий и свежий степной воздух и думал о жизни — о той, что прошла, о той, которая есть, и о той, которая будет.