Счастье — это очень просто!

Поэтому, когда один парень подошел к выходу с тетрадями, а чека при нем не оказалось, контролерша вцепилась в него, как коршун.

— Предъявите чек, — потребовала она, пристально глядя на парня, чтобы он — не дай бог! — никуда не исчез.

Тот молча шарил по карманам. Тетка ждала, но терпение у нее кончилось быстро.

— Нет чека, так и скажи! — повысила она голос.

Парень продолжал молча искать. Теперь он пытался найти его среди своих покупок.

— Не ищи, не найдешь! — победно сказала контролерша очень громко. — Платить надо, а не по карманам шарить.

Тут вся очередь повернулась к ним. Лица у парня не было видно — он стоял к очереди спиной, но уши у него стали пунцовые.

— Я п-п-п… — парень судорожно вздохнул и попытался закончить фразу. — П-п-п…

— Что ты мне тут «пыкаешь», — рассердилась тетка. — Платил, что ли?

Парень кивнул.

— А где чек? — продолжала напирать та.

— Н-н-не з-з-з… — очередная попытка что-то сказать тоже провалилась.

В очереди захихикали.

Лида от досады за парня опустила голову. И увидела чек. Он лежал у парня за спиной, в трех шагах от него. Видимо, мальчик выронил его, когда шел от кассы к выходу. Девочка вышла из очереди, подняла чек и подошла к разошедшейся контролерше, которая уже обещала вызвать милицию.

— Вот, он чек уронил, — громко сказала она, чтобы было слышно в очереди, и подала чек контролерше. Повернулась, чтобы идти обратно, и встретилась с «преступником» глазами. И вспыхнула — на нее благодарно смотрел тот сероглазый мальчишка.

Третий раз он попадается ей, и третий раз какие-то события!

Она чуть было не пропустила свою очередь и, расплачиваясь за покупку, не обратила внимания на то, чем закончилась история с мальчишкой. Но когда Лида вышла из магазина, мальчик дожидался ее на улице.

— С-с-сп-пасибо, — с трудом выговорил парень и улыбнулся. Улыбался он здорово. Хотя иначе, чем Ромка.

— Не за что, — пожала плечами Лида. — Повезло, что чек увидела.

— Ме-меня бы а-арестовали с-сейчас, — сказал он, взъерошив волосы рукой.

— Вряд ли, — засомневалась Лида. — Просто отобрали бы все и выставили.

— Тоже не здо-орово, — парень заикался все меньше и меньше.

Лида кивнула. Внезапно она вспомнила, как он ей подмигнул в школе. Девочка вспыхнула. Может, заикание — это такой трюк? Может, он думает, что так — веселее. Хотя с чего бы? И она спросила прямо и резко:

— Ты заикаешься, когда хочешь? В магазине сказать ничего не мог, а теперь вон как разговорился.

Он повернулся, закусил губу, посмотрел на нее исподлобья и сказал:

— Я за-за-за-и-каюсь, ко-огда во-во-волнуюсь о-о-о… — Он выдохнул и договорил: — Очень. И-и-изв-вини.

Повернулся и пошел.

Лиду как кипятком облили. Она еще долго стояла на дороге, глядя мальчику вслед. Но он не оглянулся.

Когда Лида подошла к дому, она еле передвигала ноги. От усталости или от переживаний — трудно сказать. Всю дорогу она казнила себя. Надо же было такое ляпнуть! Прямо по больному месту. Его и так, наверное, дразнят в школе. Да если и не дразнят — поди-ка пообщайся, когда двух слов сказать не можешь. Хотя с Лидой он стал разговаривать почти нормально. А потом — опять начал заикаться. Конечно, доведут, будешь тут заикаться!

Вечером навалились дела — собрать рюкзак, погладить пиджачок. Хорошо еще, все быстро нашлось, не пришлось перерывать все коробки.

За ужином Лида спросила маму:

— А почему люди заикаются?

— Чаще всего от испуга, — ответила мама. — Испугают в детстве, и потом человек всю жизнь мается.

— А это не лечится?

— По-моему, нет. Помнишь, был фильм «Противостояние», там одного преступника никак поймать не могли, потому что он в детстве заикался, а когда стал взрослым — перестал.

— Так перестал же! — обрадовалась Лида.

— Ну да, но по фильму его электрошоком лечили. И скорее всего, это чистая фантастика. Хотя, может, к старости само пройдет…

— К старости! — расстроилась Лида.

— А что, с кем-то познакомилась? — заинтересовалась мама.

— Ну не совсем познакомилась.

И Лида рассказала про сцену в магазине, опустив и свое участие в ней, и то, как она потом обидела парня. Когда она сказала, что в очереди некоторые хихикали, мама огорчилась:

— Бывают же люди! Нельзя над чужим несчастьем смеяться. Вот так будут над ним смеяться, и человек может обозлиться на всех.

— Обязательно? — ахнула Лида.

— Нет, вовсе нет, — вмешался папа. — Я в детстве с одним мальчишкой дружил. Он заикался ужасно, но добрый был очень. Дразнили его, конечно, а он сам смеялся. Пускай, мол, глупые они. Потом уехал куда-то.

Лиде стало совсем совестно. Чтобы хоть чуть-чуть совесть ее отпустила, она убрала в кухне после ужина, потом пошла разбирать свои вещи. Правда, помогало это слабо. Перед глазами стояли глаза мальчишки, а в ушах звучало: «И-и-изв-вини». И ничего с этим нельзя было поделать.

Вечером, переодеваясь ко сну, Лида с удивлением обнаружила на себе вышитый бисером пояс. Она совсем забыла, что второпях его не сняла. Девочка сняла поясок, провела рукой по вышивке — ровная, присмотрелась к узору. Надо будет перерисовать и отнести обратно. А может, и не нести. Хозяев все равно нет. Сами уехали, сами все оставили. И, немного успокоив себя на этот счет, Лида легла спать.

Спала тревожно. Снилось что-то страшное. Темная улица, ветер срывал листья с деревьев. Лида шла, и ей казалось, что за спиной кто-то идет. Шаги отдавались в ушах, но оглянулась — никого. Впереди — в луче света — тонкая фигура. Лида побежала, она знала, кто там. Добежала, выпалила: «Извини». И услышала: «Н-не б-бойся, все хо-орошо». И вдруг порыв ветра — и никого нет. Она оглянулась, — а сзади, нависая над ней, ужасное лицо с кровоточащей раной на лбу.

Лида закричала и проснулась. Горел свет, рядом уже стояли родители:

— Что с тобой?

— Сон, — выговорила Лида, приходя в себя. — Приснилось что-то.

Мама накапала ей валерьянки, заставила выпить. Потом поправила подушку, укрыла одеялом, как маленькую, погладила по голове:

— Все пройдет, сон уйдет. Новый — счастье принесет.

От этой детской считалочки стало легко и спокойно. И скоро Лида опять уснула. На этот раз ей ничего не снилось.

Утром Лида проснулась рано. Из кухни пахло необыкновенно вкусно. Она вскочила и побежала узнать, что на завтрак. Мама стояла у плиты, переворачивая сырники:

— Вставай, поешь перед школой.

«Начинаем обживать дом», — с удовольствием подумала Лида и пошла умываться.

После завтрака разгорелся спор. Мама хотела пойти вместе с Лидой на линейку. Сама Лида была категорически против:

— Мам, я что, маленькая, что ли? За ручку меня водить!

Мама настаивала на своем праве идти вместе с дочкой. Они, наверное, успели бы поругаться с утра пораньше, но папа, как всегда, рассудил:

— Хочет, пусть идет одна. Она уже взрослая.

Лида благодарно улыбнулась ему за то, что он назвал ее «взрослой». Но папа не закончил. Он сказал маме:

— А мы с тобой сходим сами, на школу поглядим, директора послушаем.

Лида сморщила гримаску, но возражать не стала, только предупредила:

— Только вы там не подходите. Я сама разберусь как-нибудь. А то ты, мам, будешь еще мне класс искать…

— Кстати, — спохватилась мама. — А в каком ты будешь классе?

— Ну вот видишь, — обиделась Лида, но сказала: — В «Б».

— Ладно, не подойдем, — пообещал папа и посмотрел на часы: — Уже восемь. Не опаздываешь?

— Не-а, линейка в девять, — сообщила Лида, но побежала одеваться.

Через пятнадцать минут она вышла в коридор уже одетая. Короткая черная юбка, укороченный пиджачок, а под ним — облегающая блузка. Тонкие колготки с матовым блеском, удобные туфли. Длинная темная коса. В руке легкий кожаный рюкзачок. Мама заметила, что дочка подкрасила губы розовой помадой, но ничего не сказала — и правда, уже совсем взрослая. Вон, и в школу сама себя записала, так что же без толку упрекать по пустякам. Тем более что сейчас все девочки красятся.

— Подожди, — сказала мама. Вышла к себе в комнату и вернулась с тонкой серебряной цепочкой. На ней висела медовая капелька сердолика. — На счастье.

Лида застегнула цепочку на шее и посмотрела в зеркало. Здорово. Вот теперь — все как надо.

— Спасибо, мама.

— А от меня — вот, — папа протянул карманный ежедневник в мягком переплете.

— Ой, спасибо. Вы у меня — золото, — радостно сказала дочка, и все они вышли из дома.

До прохода в арку шли вместе, а потом Лида сказала, куда им надо сворачивать, а сама убежала вперед.

— Пусть идет, — удержал папа маму, которая хотела было прибавить шаг.

— Как же она там одна? — беспокоилась мама.

— Очень хорошо. Лучше, чем с нами, — убедительно сказал папа. — Она же выросла, дай ей это почувствовать.

Лида все ускоряла и ускоряла шаг. И только когда увидела школу, заставила себя идти поспокойнее. Не спеша. Как шли все вокруг.

У школы играла музыка, народ толкался, встречая знакомых, и просто так. Отовсюду слышалось: «Привет!» — и начиналось бурное, но краткое обсуждение летних впечатлений. Лида с грустью подумала, что сейчас, около ее старой школы, точно так же встречают друг друга ее бывшие одноклассники, радуются, а потом говорят: «Вы слышали? Лида Денисова переехала». Чуть было слезы на глаза не навернулись. Но Лида вовремя спохватилась, закусила губу и пошла вперед, туда, где виднелся большой картонный круг, на котором написано «8кл. Б».

Вокруг колыхалось море цветов. Озабоченные мамы перепуганных первоклассников вели их за руку к самому крыльцу. Там были вывески «1А» и «1Б». И там было больше всего букетов и бантов. Когда-то и Лиду так же вели за руку в первый класс. Только рядом была Ирка.

Чем дальше от первоклашек, тем меньше букетов. Лида всегда ходила в школу с цветами в первый учебный день. Но сегодня — другое дело. Там она всегда знала, кому цветы подарить. А что бы она стала делать с букетом сейчас? Нет уж, подождем годик, присмотримся, тогда и с цветами придем. А пока…

А пока она дошагала до своего будущего класса. Еще издали увидела Вику — та стояла в брючном костюме, тщательно накрашенная и с уложенными в прическу волосами. Рядом — ну, конечно же, верный рыцарь Ромка. Две девчонки, хихикая, что-то говорили Вике. Так, понятно. Мальчишки держались в основном особняком, старательно демонстрируя свою независимость. Только еще одна пара стояла рядом — мальчик и девочка. У них были одинаковые рюкзаки, и вообще они чем-то были похожи. «Двойняшки», — подумала Лида и, не успев еще подумать как следует, решительно направилась к ним.

— Вы — Лика и Гера Крыловы, да?

— Да, — хором ответили они, с любопытством посмотрев на Лиду.

— А я — Лида Денисова. Я тоже новенькая.

Они переглянулись, и Лика сказала:

— Тебя не было в списке.

— Да, меня в последний день зачислили.

Близнецы переступили с ноги на ногу, и как-то получилось, что она оказалась рядом с ними, в одном кругу. Наверное, между ними тоже была ниточка понимания, как у Лиды с Ирой. Лида чуть повеселела и, уже чувствуя себя защищенной, стала смотреть по сторонам.