Комедии

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. В чужую — пустяки, а вот если бы Антон Иванович в свою вошел? Я не о вас забочусь, мне его жаль. Ну, она прирожденная женщина, но вы — учитель. Это непедагогично.

В е р х о в с к и й. Довольно! (Наталье Петровне.) Я позвоню. (Уходит.)

Н а т а л ь я П е т р о в н а. Что вам еще надо?

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Я требую, чтобы вы хотя бы дверь запирали.

Н а т а л ь я П е т р о в н а. Вы требуете? Это шантаж? Хорошо. Говорите Антону.

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Наоборот, я скрыть хочу.

Н а т а л ь я П е т р о в н а. Доносите мужу, я не боюсь…

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Ох, не способен… Я, я боюсь… За Антона Ивановича боюсь…

Н а т а л ь я П е т р о в н а. Не хочу говорить с шантажистом.

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. А вот я должен говорить с… с вами.

Н а т а л ь я П е т р о в н а (убегая). Не буду!

В а с и л и й М а к с и м о в и ч (уходя за Натальей Петровной в комнату). Нет, будете!

В течение секунд десяти из соседней комнаты слышны голоса Натальи Петровны и Василия Максимовича. Спор наконец стихает. В другую дверь, пятясь, входит М а р и я М и х а й л о в н а, за ней — С т р а х о в.

М а р и я М и х а й л о в н а. Если вы что забыли, Антон Иванович, я подам. С дороги возвращаться — плохая примета.

С т р а х о в. Где Наталья Петровна? (Указывает на дверь спальни.) Она там? У нее кто-нибудь есть?

М а р и я М и х а й л о в н а. Явственно не заметила. Кажется, Верховский Павел Николаевич зашли.

С т р а х о в. Туда? (Идет к двери.)

М а р и я М и х а й л о в н а (загораживает дорогу). Ну что же? Сначала здесь разговаривали, а по какому-нибудь делу в спальню пошли.

Страхов бросается к двери.

Антон Иванович, остановитесь! Чего же не видали там? Я лучше сама, в скважинку… Истинную правду скажу, не укрою. (Бежит к двери.) И куда Василия Максимович провалился? (Нагибается к скважине.) Вижу я плохо… (Кашляет, желая предупредить.)

С т р а х о в. Кто там?

М а р и я М и х а й л о в н а. Мужчина.

С т р а х о в. Какого роста? В сером пиджаке?

М а р и я М и х а й л о в н а. Роста подходящего, только без пиджака.

С т р а х о в. Без пиджака?

М а р и я М и х а й л о в н а (подходя к Страхову). Антон Иванович, крепитесь. Теперь не только женатым, а и холостым изменяют. Ваше положение еще хорошее.

Дверь спальни отворяется. По-видимому, примиренные, выходят Н а т а л ь я П е т р о в н а и В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Несколько секунд Страхов стоит неподвижно, как бы не веря счастью. Затем бросается к Василию Максимовичу на шею.

С т р а х о в. Василий Максимович! Радость моя!

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Обстановка первого действия. Вечер. С т р а х о в у стола, читает объемистую рукопись.

С т р а х о в. Хорошо. (Пауза.) «…Ночью по небу шли медленные тучи, как скорбные сестры с поникшими головами…» Очень хорошо, Василий Максимович.

Вбегает Л ю б а с письмом в руках.

Л ю б а. Антон Иванович, я письмо получила! Такое! (Зажмуривает глаза.) Вот. Прочтите.

С т р а х о в (растерянно). Что вы, Люба, оно же адресовано вам…

Л ю б а. Все равно, мама уже прочла. Раньше меня. А мне посоветоваться надо. Подруг я стесняюсь, а от вас секретов нет. Вот и пришла. Прочтите, пожалуйста. И помогите. Что же мне делать?

Страхов читает про себя.

Он пишет, что я ему очень нравлюсь… Странно. Он часто издали провожает меня, когда я иду из школы… Вы обратили внимание: когда «я иду». (Пауза.) До моего лица дочитали? Чудак… Какая же я интересная? (Пауза.) Мое имя узнал, а сам не подписался. Почему? Неужели я могу кому-нибудь понравиться?

С т р а х о в (складывая письмо и возвращая его Любе). Чему вы удивляетесь?

Л ю б а. Я же хромая!

С т р а х о в. Это совершенно не важно, да и почти не заметно. А лицо у вас, Люба, милое, интересное, красивое лицо.

Л ю б а. Вы… вы из жалости говорите.

С т р а х о в. Да за что вас жалеть? Простите, Любочка, но иногда мне кажется, что вы своей хромотой кокетничаете, честное слово. Ну, а куда вы после экзамена убежали? Я вас и поздравить не успел.

Л ю б а. Я гуляла долго… Сегодня мне все красивым кажется. Я раньше, например, не замечала, какой прекрасный дом на углу. Лицо у этого дома такое открытое, гордое и немного надменное, как у старого военного. А дерево зеленое-зеленое, светлое-светлое! И птица на ветке. Розовая с белым. Я знаю, что здесь таких не бывает, но я сегодня видела, видела, честное слово! А вы никогда не видали?

Ст р а х о в. Нет, не замечал.

Л ю б а. Я сегодня все стихи вспомнила. Каждое слово, каждый звук так услыхала, так увидела… И мне показалось, что все поэты свои стихи писали про меня, для меня. Антон Иванович, простите!

Входят М а р и я М и х а й л о в н а и В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Оба очень довольны.

М а р и я М и х а й л о в н а. Любочка вам свою радость открыла? Письмо-то показывала? Как я ее письмо распечатала — хотела во двор бежать, всему дому прочесть, да она выхватила — и к вам! (Берет у Любы письмо.) Кто же это написал?

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Судя по экспрессии языка — литератор.

М а р и я М и х а й л о в н а. Отнеси господь! Не может быть литератор. Ты же сам говорил: искренне, бескорыстно написано. Антон Иванович, а по вашим точным наукам нельзя дознаться: кто это сочинил?

Л ю б а. Мама, я его не знаю и отвечать не собираюсь.

М а р и я М и х а й л о в н а. На все, на все согласны.

Л ю б а. Мама! Как вы… А может быть, я полюблю другого? (Убегает.)

М а р и я М и х а й л о в н а. Другого? Нравственность-то как покачнулась! Антон Иванович, кто же это написал? А нельзя ли через милицию доискаться?

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Я говорю — литератор.

М а р и я М и х а й л о в н а. Ну, довольно нам и одного литератора. Вдвоем вы и вовсе сопьетесь. (Указывая на мужа.) Антон Иванович, ему место на двести восемь рублей предлагают, а он лицо отворачивает. «Мне, говорит, служить некогда, я два месяца буду свою рукопись шлифовать». Ювелир бессовестный! Ну какой из тебя сочинитель? Настоящий писатель должен в глаза бросаться. У него выправка быть должна. Ну куда тебе!

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Антон Иванович, судите меня. Отвечать ли мне на все голоса в мире или только на входящие бумаги в канцелярии? Приделайте к моей душе либо крылья, либо хвост!

С т р а х о в (берет со стола рукопись и убирает ее в ящик). Я только начал вашу рукопись, но многое меня тронуло по-настоящему. Пишите…

Василий Максимович бросается к Страхову и пожимает ему руку.

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Антон Иванович! (Отходя.) А мои пятьдесят пять лет — ничего?

С т р а х о в. Вы любите эту работу?

В а с и л и й М а к с и м о в и ч. Люблю.

С т р а х о в. Ночи, когда приходят и окружают вас образы, такие живые, плотные, что в комнате можно их тронуть руками, — эти ночи вы знаете?

В а с и л и й М а к с и м о в и ч (вдохновенно, шепотом). Знаю…

С т р а х о в. Пишите.

В а с и л и й М а к с и м о в и ч (хватая Страхова за руку). Идемте, идемте ко мне, я вам прочту последнее. (Увлекает Страхова из комнаты.)

М а р и я М и х а й л о в н а. Вот какое время: человек человека в литературу толкает.

Вбегает Н и н а, удерживаемая В е р х о в с к и м.

Н и н а. Пусти! Я все равно скажу. Антон Иванович дома? Позовите его.

М а р и я М и х а й л о в н а. Они сейчас с Василием Максимовичем для обоюдного чтения, как жулики, заперлись. Пойду у дверей караулить. (Уходит.)

В е р х о в с к и й. Не допущу, чтобы ты жаловалась на меня этому «святому».

Н и н а. Зачем ты сказал? Опять при всем классе сказал, что Ильин был вором? Это нарочно. Ты сам хотел, чтобы он на тебя бросился и обругал. Так и вышло. (Плачет.) Зачем? Зачем?

В е р х о в с к и й. Да, я это сделал нарочно. Чтобы показать тебе этого Ильина. Он не только был вором, но и остался бандитом. Кто еще мог налететь на преподавателя с кулаками?

Н и н а. А если ему не дадут аттестата?

В е р х о в с к и й. И наверное не дадут. Ниночка, дорогая, я должен разрушить вашу любовь, дружбу — не знаю. Что ты хочешь? В восемнадцать лет выйти замуж за мальчишку и негодяя?

Н и н а. Н-нет…

В е р х о в с к и й. Ты — милая девочка, знающая жизнь по десятку хороших книг, и этот Ильин Степан, прошедший… и «медные трубы». Где, кем был Ильин до четырнадцати лет? Притоны, карты, сивуха, маруха. Ты знаешь, что значит «маруха»?

Н и н а. Нет.

В е р х о в с к и й. Любовница. Да-да. У них с десяти лет любовницы. Тебя он еще не зовет марухой?

Н и н а. Но теперь он…

В е р х о в с к и й. Исправился? А сегодня? Тебе говорили? Мы не можем дать аттестат дикарю. Много — через год он опять будет в тюрьме.

Входит М а р и я М и х а й л о в н а.

М а р и я М и х а й л о в н а. Василий Максимович в голос читает, навзрыд читает, значит, до ночи. Там Люба с Ильиным тоже дожидаются.

Нина быстро идет к двери. Верховский ее догоняет.

В е р х о в с к и й. Ниночка, верь мне…

Н и н а медленно уходит.

М а р и я М и х а й л о в н а. Товарищ директор!

В е р х о в с к и й. С прошлого года я больше не директор.

М а р и я М и х а й л о в н а. Снаружи, может, и понизили, а внутренность у вас все равно директорская. Павел Николаевич, окажите поддержку.

В е р х о в с к и й (рассеянно). Вы о дочери? Экзамены она сдает, учится хорошо, только по физике немного хромает.

М а р и я М и х а й л о в н а (не расслышав). Прихрамывает, это верно. Вы уж простите, она не нарочно. Я не о дочке, о супруге просить хочу. Он хотя и не учится, но поведения совершенно отъявленного.

В е р х о в с к и й. Какое же я имею отношение?

М а р и я М и х а й л о в н а. Вам всех людей насквозь видать, как в мышеловке. Товарищ директор… Даже называть этак совестно. Директор — и вдруг «товарищ»! Озорство какое! Ведь по-прежнему, по-настоящему-то вы — ваше превосходительство.

Верховский поднимает руки, как бы обороняясь.

Я и за глаза и всегда, как только вас увижу, так мысленно и думаю: вот идут его превосходительство… Павел Николаевич, окажите внимание. На супруге моем два пятна: пьет и пишет. И не могу я понять: не то пьет оттого, что пишет, не то пишет оттого, что пьет. Против вина я к нему даже доктора звала. Пришел. Усыпил Василия Максимовича за десять рублей. Вижу — помогло. А к вечеру он проснулся и опять в пивную пошел. Какой же, думаю, толк? Он и без доктора во сне-то не пил.

В е р х о в с к и й. Что же вы хотите, чтобы я вашего мужа от запоя лечил?

М а р и я М и х а й л о в н а. Не от запоя, а от письма. Пишет он.

В е р х о в с к и й. Да, я что-то слыхал… Вообще ваш муж много на себя берет…

М а р и я М и х а й л о в н а. Все, все на себя берет, ничего дома не остается.

В е р х о в с к и й. Так. Что же он пишет? Стихи? Пьесы?

М а р и я М и х а й л о в н а. Нет-нет… Хоть мы с мужем и ссоримся, а такого про него не скажу. Он, видите, что-то вроде отрывков из головы сочиняет. Да я вам покажу. (Оглядывается, открывает стол, берет рукопись.) Вот. Какую тяжесть написал — настоящему писателю впору. Взгляните, не побрезгайте. (Подает ему рукопись.)