Волчий огонь

– Здорово, Рольф, а что говорить? Сам не поймал что ли? Профан? – смеется Гер, с кряхтеньем приподнимая здоровяка над землей и ставя обратно.

– Да в этот раз неудачно как-то, да, – чешет затылок Рольф, отходя и поглядывая на нас с Роной, – Поймал одну в самый первый день еще. Далеко отсюда, на пустыре. Решил там в сторожевой землянке залечь, а на третий день ребята из Степных пригнали, сразу трое. Как отметили меня. Бабу понятно…Себе. Эх, жаль, хорошая была. Беленькая такая, глаза как плошки, хоть смотрись, и грудки остренькие, розовые. Как бы не замучили ее уже.

Он улыбается, разводя руками, отчего на его гладкой выбритой щеке становится заметен тонкий длинный шрам.

– Ну и дурак. Нашел где схорониться…Надо было в лес тащить, – хмурится Гер на это.

– Да боялся не доволоку. Тоже найдут.

– Это да…

– Но да ерунда это все. Ты лучше объясни, как ты умудрился-то так! – впивается в нас с Роной жутко любопытным взглядом Рольф и чуть не облизывается, то ли улыбаясь, то ли уже скалясь, потому что я вдруг вижу, как у него выступают верхние клыки, а ноздри широко раздуваются, втягивая наш запах.

Гер тоже это видит и, уж не знаю, инстинктивно или намеренно, но ближе притягивает меня к себе, по – хозяйски обняв за талию. Взгляд Рольфа соскальзывает на его ладонь на моем боку и возвращается к лицу приятеля.

– Дину я в первый же день выловил к вечеру. Пришлось с Хайдом побороться за нее…

– С Хайдом? Так это ты его убил? – густые брови Рольфа удивленно взмывают вверх, – За самку?

– Нет, я только потрепал, – хмурится Гер, – И оставил. Увел Дину, а потом уже на шестой день к нашей хижине пришла вторая. Рона.

Он кивает в стороны Роны, держащейся особняком и обнимающей себя за плечи.

– Она сказала, что набрела на Хайда, ну и там…прирезала его....

Рона кинула быстрый взгляд на Гера, но не стала возражать и медленно кивнула.

– Пряталась в хижине его, пока еда была, потом вышла, и ее дикий в мою сторону погнал. Дикого мы убили.

– Еще и дикий, – качает головой Рольф, доставая из кармана выдавших виды штанов какой маленький пучок красной травы и начиная его жевать, – Знаешь кто?

– Нет, впервые видел его. Здоровый…

– Ясно. Ну, и что думаешь просить сразу за двоих у старика? – Рольф опять облизывает нас с Роной масляным тягучим взглядом.

Гер же пожимает плечами, прижимая меня к себе крепче.

– Хочу Дину оставить. А Рона…– волк тяжко вздыхает, почесав затылок и в задумчивости поглядывая на вертянку,– Я обещал ей, что ее тоже не отдадут на ритуал этой ночью, не поместят в общий дом. Думаю, вот может старику и отдать в дар…

– Зачем ему, – смеется Рольф, поглаживая подбородок, – Хар уже давно к самкам ровно, а я вот бы взял.

Волк вперивает в Рону плавящиеся янтарем жадные глаза, и она невольно сильнее втягивает шею в плечи, отворачиваясь.

– Ну, попроси, – смеется Гер, хлопая его по спине, – Ладно, брат, пойдем уже. Сейчас начнется.

– Пошли.

Гер легонько подталкивает меня вперед, я сильнее сжимаю холодные пальцы Роны в своей руке, и мы в сопровождении двух волков идем к поляне. Вервульфы расступаются перед нами, словно волны разбиваются о борт лодки. Пара сотен янтарных глаз устремляется на нас. Рольф отстает, смешиваясь с общей толпой, Гер же проходит с нами в центр поляны к высокому сложенному костру и велит остановиться тут.

Рядом встают другие волки, которым посчастливилось поймать девушек из Сотни в эти луны, и их добыча. Вместо мы образуем внутреннюю цепочку вокруг костра.

Раз, два, три…Я скольжу глазами по становящимся рядом жертвам, считая. Вместе со мной и Роной выходит одиннадцать женщин. Из ста высаженных на Араю. Это много, очень много для одной стаи, хоть и большой. Их вождь, которого Гер назвал стариком Харом, будет явно доволен своими воинами, и может и, правда, в честь хорошей охоты отдаст Геру меня, да и Рону примет в дар. Надежда есть…

Когда мы все занимаем свои места, волки вокруг костра начинают стучать в самодельные бубны, отбивая четкий простой ритм. Вслед за бубнами в такт раздается топот сотни ног. Кто-то сзади завывает протяжно, остальные же коротко, резко, будто выдыхая, вторят ему и хлопают в ладоши на конце каждого притопа. Вздрагиваю, когда Гер тоже бьет в ладоши у самого моего уха и, топнув ногами, коротко воет, присоединяясь к своим.

Переглядываюсь украдкой с побледневшей от волнения Роной – внутри тревожно дребезжит от этого ритуального шума, в самом эпицентре которого мы стоим. Напряжение нарастает по мере тог, как волки топают громче и быстрей. Будто сама земля под ногами оживает, утробно гудя. Волки как единый слаженный организм. И общего гомона рождается простая, ритмичная и очень агрессивная мелодия, которая звучит все быстрей и быстрей, отбиваясь дробным эхом о скалы долины. Бубны в какой-то момент оглушают, подвывание волков достигает высокой дребезжащей ноты, я невольно делаю шаг назад, упираясь спиной в грудь Гера и прижимаясь к нему сильнее.

Толпа расступается, образуя узкий коридор. Волки улюлюкают, отбивая в бешеном темпе ладоши, начинают орать обрывисто «Хар-р-р, Хар-р-р, Хар-р-р». И я чувствую, как подгибаются колени от нахлынувшей слабости и всепоглощающего шока, когда к нам по живому коридору идет тот, кого они зовут стариком Харом. Потому что я знаю его.

Сразу узнаю. Это же фрай Харгард, бывший наместник Земли и любовник моей матери. Сама не замечаю, как прижимаю ладонь к груди и открываю рот, не в силах поверить.

Как? Как это возможно???

Нет. Я знала, что его увезли на Вальден, чтобы осудить. Это же было на моих глазах, но мне и в голову не приходило, что все это время он был здесь, на Арае. Да я просто даже не думала о таком варианте. Нет, мы никогда не были близки. Я была просто дочкой его служанки, никем, пылью под ногами, маленькой бесполезной человечкой. Я почти уверена, что он и не узнает меня сейчас.

И все же это так невероятно удивительно – наша встреча.

Фрай Штэр Харгард заметно постарел, высох. Кожа была желтой и тонкой словно лист пергамента, волосы, собранные в косу, совсем седые, белые как снег. Кустистые брови нависали, почти полностью скрывая мутно –желтые, а когда -то такие пронзительные золотистые глаза. И в то же время во всем его образе гораздо сильнее, чем раньше проступала хищная уверенная резкость. Раньше он выглядел сытым и обленившемся фраем, с ума сходящим от скуки на нашей несчастной планетке где-то на задворках Волчьей Конфедерации.

Здесь же он был вождь, старый и опасный волк, в любой момент готовый вцепиться в глотку и доказать свое право на лидерство.

Я прикусываю губу, наблюдая за тем, как он медленно подходит к нам. Становится напротив, широко расставив ноги и уперев руки в бока, и прищуренным взглядом цепко осматривает добытых его воинами женщин. Когда его помутневшие глаза касаются меня, замираю ни жива, ни мертва. Узнает? Нет?

Боже, я даже не знаю, что хуже…

Фрай Харгард хмурится, чуть склонив голову набок, не отводя от меня взгляда, жадно втягивает воздух, принюхиваясь, задумчиво чешет подбородок, и у меня внутри все обмирает, потому что кажется, что все-таки узнал. Но в следующую секунду его глаза становятся совершенно равнодушными, и он переключает внимание на стоящую рядом Рону.

Одновременно и отпускает, и звенит в груди тонким зудящим разочарованием.

Не узнал. Нет.

Оглядев всех приведенных в стаю девушек, Харгард довольно хрипло рычит и воздевает руки к розовому небу Араи под топот и гиканье своих волков.

– Хор-р-рошая охота была, да, бр-р-ратья?

И все стая одобрительно ревет как один, оглушая испуганных нас, женщин из Жертвенной сотни.

– Багр-р-ряные растут, багр-р-ряные процветают! И скоро вся Ар-р-рая будет у наших ног! Сколько добычи в одной стае! Это лучший лунный цикл за много лет! Добр-р-ра нашим воинам! Добр-р-ра!

– Добр-р-ра! Добр-р-ра! – рычит за ним толпа так, что я содрогаюсь.

И лишь ладонь Гера, так и покоящейся на моей пояснице придает хоть какой-то уверенности. Чувствую, как он крепче сжимает пальцы. Так сильно, что мне больно чуть-чуть, но сейчас это желанная боль. Словно соломинка, за которую пытаешься ухватиться.

– Ну, что ж! Начнем! – уже тише произносит Харгард, опуская руки и кивая на крайнего правого волка, приведшую совсем молоденькую зеленоволосую девчонку всю в слезах, – Хорт, поздравляю тебя с удачной охотой.

– Благодарю, старый Хар, – тот, кого назвали Хортом, делает шаг вперед, прикладывает руку к груди и коротко кланяется вождю.

– Отдаешь ли ты самку на благо стаи? – утробным голосом интересуется Харгард, и по тому, как певуче он вдруг растягивает слова, я понимаю, что это ритуальные фразы.

– Отдаю, старый Хар, и пусть порадует она моих багряных братьев в общем доме, как радовала меня эти семь лун, – он хватает скулящую девчонку за локоть и рывком швыряет к ногам вождя.

Толпа взрывается одобрительным ревом, девчонка у ног Харгарда заходится в истерике, меня начинает мелко колотить, и я прикрываю глаза, не в силах смотреть, как к ней подлетают два волка, грубо поднимают с земли и тут же уводят куда-то с поляны. По спине стекают капли холодного пота. Гер притягивает меня немного ближе к себе. Взгляд вождя перемещается на следующую пару охотника и добычи.

– Кайд, поздравляю тебя с удачной охотой! – повторяет торжественно те же слова.

– Благодарю, старый Хар, – волк так де выступает вперед и коротко кланяется, кладя руку на грудь.

– Отдаешь ли ты самку на благо стаи? – вопрошает Харгард.

– Отдаю, старый Хар, и пусть порадует она моих багряных братьев в общем доме, как радовала меня эти семь лун.

И все повторяется. Девушка, небрежно брошенная к ногам вождя, рев толпы, топот сотни ног, звериная радость в улюлюканье и подлетающие к плачущей жертве волки, тут же уводящие ее куда-то.

– Вед, поздравляю тебя с удачной охотой…

А Харгард уже обращается к третьему волку. Я не выдерживаю, убираю руку за спину и нахожу на ощупь горячую ладонь Гера. Сильно сжимаю. Моя ледяная и такая маленькая в его лапище. Мне страшно, страшно…

– Все будет хорошо, – коротко шепчет мой волк мне в волосы, подавшись ближе, и отстраняется, отпуская руку.

На пятой девушке сценарий происходящего неожиданно немного меняется. Ее так же отдают стае, так же бросают к ногам вождя, вот только Харгард останавливает взмахом руки уже подлетевших было к ней волков, которые собирались ее увести.

– Багряные братья! – начали он зычным голосом, – У этой самки волосы белы как соль из Дальних пещер, и я вижу в том знак для нас. Это была прекрасная охота, и девок нынче будет достаточно в общем доме, а соли вот в наших похлебках маловато!

– Да! Да! Дело говоришь! – заорали радостно волки тут же, но Харгард рыкнул, взмахнув руками, и вервульфы мигом притихли, давая ему договорить.

– Так может отдадим белую самку в дар Соляной стае и закончим тем вражду, начавшуюся два цикла назад. И привезем за нее целый обоз так нужной нам соли, а?

– Да-а-а! – заорали волки, – Хар-р-р!! Мудрый старик! Да!

И довольный Харгард махнул наконец волкам, чтобы девушку уводили.

Шестую и седьмую отправили в общий дом, как и первых четырех, на потеху всем волкам стаи. Восьмую совсем еще юный долговязый волк, которого Харгард назвал Клеем, попросил оставить себе. Но вождь ему отказал…Сказал, он слишком зеленый еще и не сделал ничего для стаи, чтобы получить такую привилегию…Его добыча плачет и цепляется за юного волка, он беспомощно зло рычит на вождя, но делать нечего – отрывает тонкие женские руки от своей футболки и бросает женщину в ноги Харгарду.