Негатив. Том II

— Тридцать три секунды! Нормально! — оповестил меня Леопольд. — Ты тогда иди, а мне ещё замеры сделать надо.

Иди? Я просто опешил. И за это с меня содрали двадцать пять рублей? За травяной чай, десять минут в парилке и сидение в соляной комнате? Серьёзно?

— Это всё? — уточнил я на всякий случай.

— На сегодня — да, — подтвердил лаборант. — Запишись у администратора на следующую неделю.

— А что это вообще было? — обвёл я рукой соляные стены процедурной.

— Соль с болота на двенадцатом витке Эпицентра, — просветил меня Леопольд. — Она стабилизирует поток энергии за счёт отсечения части диапазона, оперировать сверхсилой становится немного проще. Ты тут сейчас просто навыки нарабатывал. Как на велосипеде ездить — один раз получилось, дальше уже само собой выходить начинает. И организм привыкает. Всё, иди! Работать надо!

Испытывать терпение лаборанта я не стал и отправился в раздевалку, а на выходе заглянул в кабинет администратора и забронировал время посещения процедур, коих на следующей неделе было запланировано четыре.

На курсах тезисно рассказали о работе с осведомителями и продолжили раскрывать отдельные моменты организации наружного наблюдения и ведения допросов, а под конец устроили проверку наших вымышленных историй о якобы случайном знакомстве друг с другом. Герман Харитонович давал технику создания ионного облака, которой я и без того владел, но выслушал лекцию с большим интересом. И всё бы ничего, но по итогам проверки кинетических экранов он устроил всей группе настоящий разнос и даже попросил заведующего учебным центром не выдавать при отработке техники закрытой руки ватников.

— Пусть поймут каково это — пулю схлопотать! — заявил он напоследок и ушёл, в сердцах хлопнув дверью.

На наше счастье Денис Гаврилович этот совет проигнорировал, и лишать нас защиты при обстреле каучуковыми пулями не стал. Ну а до того мы и сами палили по мишеням, прицельно и на время, и вот тут уже мне персонально настоятельно посоветовали больше упражняется с выхватыванием из кобуры табельного пистолета. Пообещал принять к сведению.

На вечерней тренировке сначала вдумчиво работал с гантелями и штангой, затем отрабатывал удары и уклонения, ну а потом отпросился, поскольку никак иначе отвезти Валентину в ресторан не успевал. А так и стрелки на брюках отгладил, и полуботинки начистил.

За медсестрой прикатил сразу на извозчике, плюнув на переплату, и не прогадал, удостоился от девушки благосклонной улыбки. Это бы хороший знак, по той простой причине, что, несмотря на предупреждение Георгия Ивановича, я всерьёз рассчитывал перевести наше общение в плоскость личных отношений.

Ну а почему нет? Симпатичная, ладная, свободная. Плохо разве?

Если без чувств, исключительно для здоровья?

Пусть даже в общежитии условия для встреч отсутствуют, мы по пути вполне себе приличную на вид гостиницу проехали — не разорюсь, если придётся ночь там провести. Не просто же так деньги вдобавок к выданной Альбертом Павловичем тридцатке с собой прихватил.

Но — это всё потом. Сначала — в «Гранд-отель».

Наряженный в ливрею с золочёным позументом вахтёр посмотрел на меня свысока и точно собирался посоветовать поискать заведение попроще, но перевёл взгляд на Валентину и услужливо распахнул перед нами дверь. Хотя, наверное, всё же не перед нами, а перед ней. Сам я себя мальчишкой на чужом празднике жизни ощутил.

Впрочем, все эти мысли мигом вылетели из головы уже в гардеробе. Помог Валентине снять кардиган и обомлел при виде глубокого выреза вечернего платья, оставлявшего спину открытой вплоть до самой поясницы. А вот декольте было весьма скромным, и смотрелась моя спутница в своём облегающем наряде просто великолепно. Я на её фоне откровенно терялся. Оно и к лучшему.

Валентина небрежно поправила перед зеркалом копну светлых волос, и тогда метрдотель поручил официанту провести нас к забронированному столу. Просторный зал с хрустальными люстрами, надраенным паркетом, лепниной на стенах и колоннах, застеклённым потолком и высоченными окнами оказался почти полон, в дальнем его конце играл оркестр. Пока шли, я буквально кожей ощущал на себе оценивающие взгляды, но виду не подал, да и глазели сто к одному преимущественно на Валентину.

А вот когда официант разжёг свечи и роздал нам меню, враз интерес здешней публики волновать перестал. Я прежде даже не подозревал, сколь ничтожной суммой окажутся выданные на оперативные расходы тридцать рублей — особенно с учётом того обстоятельства, что Валя ни в чём себе отказывать не собиралась. Конечно, теплилась надежда, что Альберт Павлович покроет превышение сметы, но именно — лишь теплилась, и я ограничился бифштексом.

— Что будете пить?

Я уже успел мельком глянуть цены на коньяк, поэтому покачал головой.

— Ничего не нужно, спасибо.

Но ничего не нужно было мне, для Вали в ведёрке со льдом принесли бутылку лютиерианского шампанского. Хлоп! И тридцать пять рублей на ветер!

Это было так невыносимо нелепо, что меня разом даже отпустило как-то. В лице ни один мускул не дрогнул, разве что от улыбки уголки губ заболели. Ещё подумал, что, если есть в жизни справедливость, эта ночь компенсирует мне все издержки, и успокоился окончательно.

Ну а что тут теперь поделаешь? Не сбегать же, не заплатив по счёту? Остаётся лишь расслабиться и получать удовольствие. От бифштекса, музыки, Валентины.

Перед помостом с ансамблем уже кружились в танце парочки, и я встал, протянул руку спутнице. Та немного поколебалась, но всё же моё приглашение приняла. Ладонь легла на стройную талию, донёсся лёгкий аромат духов и закружилась голова, и тут же всплыло воспоминание, как мы танцевали на Кордоне и чем это всё в итоге обернулось, возбуждение отхлынуло, разом прояснилась голова.

Потом предупредительный официант с лёгким хлопком откупорил бутылку шампанского, наполнил искрящейся жидкостью два хрустальных бокала на длинных ножках. Мы с Валей чокнулись и выпили, точнее — выпила она, а я ограничился небольшим глотком. Никаких изысков вкуса не разобрал и хмыкнул, не понимая, какой смысл платить такие деньжищи за какую-то газированную кислятину.

— О чём задумалась? — спросила Валя, прожевав канопе с красной икрой.

— Думаю, какими мы видимся со стороны, — ответил я, надкусил канопе и отложил на тарелку.

И вот икра — ну что в ней такого нашли? Ерунда какая-то невкусная!

Валентина будто невзначай осмотрелась, взгляд её сделался внимательным и острым. Хотелось бы знать — есть ли в зале тот или те, ради кого устроен этот спектакль, но моё дело было маленькое, интересоваться на это счёт не стал. Так или иначе скоро всё прояснится само собой.

— Не волнуйся, — улыбнулась девушка и погладила меня по ладони, — ты идеален в роли юнца, который набрался смелости, разбил копилку и пригласил объект вожделения в самое роскошное заведение города в надежде распрощаться с девственностью.

— Я не играю. Я — это он и есть.

Валентина улыбнулась и кивнула, позволяя подошедшему официанту наполнить бокал шампанским. Я накрыл свой ладонью, давай понять, что освежать напиток нет нужды. Налегать на спиртное сегодня не собирался — особенно на эту дорогущую гадость, пусть уже за неё и заплатил. Чем больше достанется Валентине, тем лучше.

Немного погодя мы вновь потанцевали, а затем Валю пригласил на танго какой-то с иголочки одетый хлыщ. Мне даже приступ ревности изображать не пришлось, аж передёрнуло всего от возмущения. Но у Вали после очередного бокала шампанского заблестели глаза, она и не подумала отказать.

Когда тип с тоненькими усиками привёл её обратно, я с мрачным видом кромсал ножом бифштекс.

— Не дуйся, — попросила Валентина.

— И в мыслях не было, — ответил я, и отправил в рот кусочек отменного мяса. Гарнир тоже оказался хорош, не испортило аппетит даже подозрение, что пируем мы сейчас преимущественно за мой собственный счёт.

Дальше принесли заказанного Валей осетра, и пока она ела, я огляделся и решил, что смотрюсь в ресторане не так уж откровенно инородно. Вопреки первоначальным опасениям, за многими столами ужинали компании молодых людей и мой костюм, если издалека, уступал их нарядам не слишком сильно. Разумеется, хватало и более возрастной публики, да и чопорная атмосфера места накладывала определённый отпечаток, но если на наш столик и поглядывали, то виной тому была Валентина и её сногсшибательный наряд.

А вообще — интересно. Первый раз в ресторане гуляю!

Кто бы подумать мог…

Попутно я пытался решить, чего ради вообще затеян этот спектакль, но никаких идей на этот счёт не появилось. Подозреваю, кто-то должен увести у меня спутницу — и не просто кто-то, а кто-то вполне определённый! — но пока поклёвок не было, если не считать таковой приглашение на танец.

А ещё я задумался, откуда у людей эдакие деньжищи, что они могут позволить себе ужин в заведении со столь заоблачными ценами. Мы ведь не в столице, где не протолкнуться от фабрикантов, банкиров и рантье из числа буржуа и недобитых аристократов, их жён, отпрысков и любовниц. Странно это всё. Непонятно.

Бутылка шампанского подошла к концу, и Валя заказала десерт, я мысленно махнул рукой — гулять, так гулять! — попросил принести кофе, мороженое и рюмку коньяка. От входа в зал послышался шум, посмотрел туда и увидел профессора Палинского в компании нескольких солидного вида господ и эффектных дам, но именно дам, а не барышень из числа студенток РИИФС, это точно.

Мелькнула мысль «вот оно!», но Валя даже бровью не повела, и уже минут через десять с её молчаливого согласия я попросил счёт. Заранее готовился к худшему, и лишь по этой причине удержался от досадливой гримасы, взглянув на строчку с итогом.

Семьдесят семь рублей сорок две копейки!

Я выложил полученную от куратора тридцатку, присовокупил к ней пять собственных десятирублёвых банкноты, и Валентина немедленно поднялась из-за стола; сдачи она определённо дожидаться не собиралась. Настроения сие обстоятельство мне отнюдь не улучшило, и я едва не позабыл прихватить с собой счёт. Ладно хоть ещё опомнился, вернулся и сунул его в карман.

— Забронируй столик на следующую субботу на это же время, — шепнула Валя, прежде чем упорхнуть в дамскую комнату.

Я так и поступил, а когда мы вышли на крыльцо и вахтёр взмахом руки подозвал одного из дежуривших перед рестораном извозчиков, сунул рубль ещё и ему. Ему — это вахтёру. С извозчиком расплатился отдельно уже на месте.

Но, как оказалось, отпустил я экипаж совершенно напрасно.

— Увидимся! — небрежно бросила Валя, вытянув из сумочки связку ключей, и это короткое слово будто серпом по известному месту резануло.

Я-то совсем на другое завершение вечера рассчитывал!

— И даже на чай не пригласишь? — предпринял я попытку напросить в гости, но та успехом не увенчалась.

Валя улыбнулась и как-то разом перестала казаться слегка подвыпившей, сделалась серьёзной.

— Петя, не принимай на свой счёт. Ты замечательный мальчик, мне просто это всё неинтересно.

Но не принять на свой счёт не вышло, меня аж передёрнуло, вот и не сдержался, ввернул услышанное от Лизаветы Наумовны словечко: