Танго втроем

Дадо ждал ответа, я зажмурилась, хмель ударил в голову, этого и следовало ожидать. Сразу возникло желание скинуть туфли, вытянуть ноги и задрать их прямо на столик, но я понимала, как неуместно это будет выглядеть, и с большим сожалением отказалась от данной идеи.

— Абсолютно нет.

Я поставила свой бокал на стол и тут же налила в него новую порцию из бутылки.

— Тебе не нравится то, чем занимается Пилар? — Дадо был настроен на то, чтобы защитить честь своей девушки и добиться от меня признания того, что она гений, видимо для этой цели он и достал из кармана телефон и стал там что-то искать, листая пальцем по экрану. А затем протянул его мне с какой-то торжественностью и упрямством на лице. Если честно, ничего сверхъестественного я в этих снимках не увидела. Обычные, где-то даже посредственные, таких снимков полно на просторах интернета. Для приличия я похвалила пару работ Пилар. Но, видимо, не убедила Дадо, так как в моем голосе он уловил нотки фальши.

— Тебе не нравится? — спросил он, внимательно вглядываясь в моё лицо.

— Ну, почему же, нравится, но похоже это не совсем ее.

— Вижу, что не нравится, но, знаешь, твоё мнение не столь важно. Главное, что я считаю ее снимки прекрасными.

И тут, что называется, «Остапа понесло». Может, все дело в выпитом алкоголе, который, как известно, развязывает язык и заставляет выбалтывать то, о чем ты думаешь, и на трезвую голову никогда не сказала-бы. А может,во мне на тот момент еще и проснулся внутренний психолог, всем и вся дающий оценку, а к нему присоединилось дремавшее желание троллить — не знаю, в чем тут дело. Возможно, сработало все вместе, поэтому я махнула ещё один стакан вина и решила быть откровенной и честной и вывалила все, что я думаю о прекрасном творчестве его замечательной Пилар. Хотя я и дала себе обещание после разговора в кафе на нашей с ним первой деловой встрече, что не стану переходить границы и давать оценку его отношениям с Пилар. Тогда я позволила себе лишнее, сказала ему свое мнение,но этого не должно было повториться, так, по крайней мере, я думала.И уж тем более не собиралась делиться своими умозаключениями с Дадо сейчас но…

Во мне заговорило игристое и требовало откровения.

Впрочем, меня это и не удивило, я всегда бываю слишком откровенной и резкой, когда меня к этому вынуждают или, когда я выпиваю лишнее.

— Хочешь по-честному? Хорошо, сам напросился. Вино сделало своё гнусное дело, и то, что обычно остаётся за кадром и чего я обычно не скажу в трезвом виде, вылилось полноводной рекой.

— Прости, это твоя девушка, и если ты считаешь ее работы гениальными, и это твоё право, но я не увидела здесь шедевра. Я, в отличие от тебя, не подвержена гормональному всплеску и могу судить о вещах трезво ( смешок, видимо, мне понравился сказанный мной каламбур).

Ну, ещё бы, трезвым взглядом! И это говорю я, та, которая залпом выпила два бокала крепкого вина, забавно.

— Мне не то, чтобы совсем не нравится, но это, можно сказать, профессиональный взгляд, я несколько лет занималась фотоделом и надеюсь, что научилась в этом разбираться, по крайней мере, я имею представление о том, о чем говорю. Потому что имела честь соприкоснуться с работами известных фотографов, ты знаешь таких фотографов, как например, Максимишин, Сахаров, Рашап. И должна сказать, что это гениальные мастера своего дела. И мне даже удалось немного поработать под началом Александра Земляниченко. Знаешь, кто это? Один из самых известных современных российских фотожурналистов, начальник отдела фотографии московского бюро агентства 'Associated Press.

Он дважды становился лауреатом Пулитцеровской премии, но это тебе, конечно, ни о чем не скажет и, к сожалению, снимки, я тебе его не покажу — у меня в телефоне их нет, но если есть любопытство, то Гугл тебе в помощь. Посмотри и поймёшь, как надо снимать. То, что ты показал мне сейчас — обычные снимки, не более того. Обычные фотосессии с людьми, и не всегда удачные. Ты, вообще, знаешь значение слова фотография? Это означает сделать особенные снимки, с одной целью — подчеркнуть какую-то конкретную черту характера человека, показать красоту или, наоборот, изъян, некоторым и такое нужно.

Можно сделать из простушки женщину вамп или, наоборот, но это каждый, или почти каждый может. Главная цель фотографии — раскрыть человека, показать его внутренний мир, или момент жизни, который поразил тебя настолько, что ты его запечатлел и передал тем самым свою эмоцию людям. То, что делает твоя Пилар это— просто фотосъемка, без души. Она снимает людей в разных позах и разных интерьерах, и не более того. Прости, но ни одно фото меня не цепляет, в них нет ни красоты, ни изящества, ни тем более того,что принято называть искусством.

— Да ты просто завидуешь или ревнуешь, — обиделся Дадо, похоже, что и ему тоже хмель ударил в голову и развязал язык, ведь он в отличие от меня выпил не два, а четыре бокала.

— Что? — уставилась я на него, не веря своим ушам. Неужели мои слова его настолько обидели? Хотя почему нет? Я высказалась о его девушке, не в очень приятном ключе и вполне нормально, что он обиделся. Все это, конечно, правильно, но дело в том, что и я разозлилась, услышав от него подобное. Я была сильно задета и решила утереть ему нос и кое-что доказать. Возможно, не будь я под шафе, я бы пропустила замечание о моей зависти и ревности мимо ушей. Но хмель требовал реванша и отмщения. И к тому же он, наверное, не слышал моё бахвальство о том, что я тоже увлекалась фотоделом и знала в этом толк. Пора было утереть ему нос и поставить на место его подружку.

Фотографии именитых фотографов я не хранила, но к своим личным снимкам относилась трепетно. Я сохранила некоторые из них как память о былых временах и увлечениях и порой, пересматривая, испытывала ностальгию и сомнения в том, что, возможно, зря бросила это дело и занялась бизнесом. Бизнес-вумен из меня получилась неплохая, но кто знает, каким бы я могла стать фотографом. Я подавала огромные надежды и часто слышала, что у меня талант, может, стоило его развивать? Я достала свой телефон, быстро нашла нужные снимки и протянула его Дадо.

— На, посмотри, это моя личная фотосессия, снимала не я, конечно, но идея полностью принадлежит мне. Начиная с поз, интерьера, эмоций и заканчивая тем, как должен падать свет. Я, конечно, тут не совсем одета, ну да ладно, отвращения это у тебя явно не вызовет. Посмотри, сравни и уж после этого скажи, что я ей завидую.

Дадо взял телефон, стал листать, внимательно вглядываясь в экран, и чем больше он смотрел, тем чётче проступали эмоции на его лице. И они мне явно нравились, потому что я понимала какое впечатление они на него производят. Потому, что он видел не просто обнажённое тело — таких прелестей полно на любом сайте, где выставляют фото с пометкой «Ню» полным –полно,но он уловил суть и эмоции, что называется суть и соль автора, то есть меня. Не буду хвалиться, но я действительно на тот момент ощущала себя «чёртовым гением», когда создавала эту фотосессию.

И Дадо уловил все эти неистовые флюиды меня как художника, создающего образ. Это я поняла потому, как сначала разгладились морщины на его лице. Исчезло деланное хмурое выражение, которое он принял, когда спорил со мной о гениальности Пилар. Эти эмоции ушли, уступая место недоумению, затем переросли в удивление и, наконец, откровенное замешательство.

— Это твои работы? — спросил он, глядя на меня так, будто видел впервые.

— Да, а что?

— Это, это, это…

Дадо не находил слов для того, чтобы описать увиденное, он вернул мне телефон и, казалось, смотрел на меня совершенно другими глазами, будто открыл что-то новое, чего раньше никогда не видел. И я подозреваю, что в тот момент, и я сама открылась для него с совсем новой стороны, и это его привело к восторгу и неловкости одновременно, но меня это на тот момент это не волновало,ведь я была пьяна и обиженна. Поэтому все, что я на тот момент могла, это реагировать агрессивно.

— Знаю, и что? — огрызнулась я.

— Ничего, просто не думал, что ты умеешь так тонко чувствовать,тебе надо было не ресторатором,а фотографом стать.

— Понятно, ты, наверное, думал, что у меня калькулятор вместо мозгов и чековая книжка вместо сердца, — пошутила я.

— Нет конечно.

— Я еще много всего интересного умею, может мне профессию сменить? —продолжила злиться я.

— А почему ты больше не снимаешь?

— Не хочу, в какой-то момент я просто поняла, что это не моё, — отрывисто бросила я и потянулась за бутылкой, чтобы налить себе ещё вина, попросить об этом Дадо мне не пришло в голову. Вот к чему приводит самостоятельность.

— Но у тебя талант.

— И что? Понимаешь, это любить надо, я про фотодело и творчество вообще. Этим жить надо каждую минуту, а я, видимо, выдохлась, потому и бросила.

Я бы тебе никогда не показала эти снимки, но ты начал говорить о том, что я завидую. Вот я и разозлилась, захотелось что-то доказать тебе. Так что ты не прав, я не завидую и уж тем более не ревную. На последнем слове я осеклась, Дадо как-то странно посмотрел на меня, и это меня почему-то сильно взволновало. Дадо, скребя ножками по полу, пододвинул ко мне вплотную свой стул и, наклоняясь, тихо сказал:

— Зато я ревную.

И прежде чем я успела опомниться, протянул руку, обняв меня за талию, притянул к себе и поцеловал. И знаете, если бы он в тот момент не держал меня, то голову даю на отсечение, я бы сползла со стула и растеклась по полу как растаявшее мороженное.

Такого поворота событий, если честно, я не ожидала.

В дом к Ольге мы вернулись пьяные и притихшие, видимо, тот поцелуй в кафе произвёл впечатление на нас обоих. Наспех поинтересовавшись самочувствием хозяйки, мы удалились в выделенную нам спальню.

— Ты будешь спать там, — пальцем указала я Дадо на стоящую в углу кушетку.

Дадо посмотрел в направлении, куда указывал мой палец и пьяно хихикнул.

— У меня ноги будут на пол свисать.

— И что? Меня это, каким образом должно волновать? — фыркнула я, ничуть не смущаясь присутствия Дадо, стала стягивать платье прямо в спальне. Я понимаю, что это было не самой моей лучшей идеей но, идти переодеваться в ванную у меня, уже просто не было сил.

— А знаешь, тогда и мне наплевать, — заплетающимся языком ответил Дадо, в отличие от меня, он был более ловок и разделся гораздо раньше меня.

— Я буду спать тут. Заявил он и развалился на широкой постели. Я уставилась на него, не веря своим глазам, а потом, схватив за лодыжку, попыталась стащить его с кровати, но это было все равно,что пытаться тянуть бульдозер зацепив его веревкой. Конечно же у меня ничего не вышло.

— Эй, так не пойдёт, я на кушетку тоже не пойду. Она узкая, и я просто скачусь с неё во сне. — Попыталась возмутиться я, понимая, что силой наглого оккупанта я со своей постели не выгоню.

— Тогда выхода нет, будешь спать тут. Дадо похлопал по свободной части постели, затем повернулся на бок и деланно захрапел.

— Если ты думаешь, что я испугаюсь, то очень сильно ошибаешься, — натягивая халат, ответила я и чтобы доказать ему насколько все серьёзно, улеглась рядом, а потом вдруг резко дёрнула и стащила все одеяло на себя.