Морель и госпожа Смерть

* * *

Офелия шла по коридору вслед за придворной дамой и вдруг та исчезла из вида, и коридор удлинился настолько, что конец его потерялся в фосфорическом зеленоватом свете. Как будто дом давал Офелии время подумать над тем, что она сейчас скажет королеве. Шагать стало легче. Словно девушка ступала не по твердому полу, а упругому лесному мху. Свет вихрился по стенам узорами. Офелии казалось, что она слышит отдаленный плеск волн. Он увел память в далекое прошлое.

Лоран Морель вернул Офелию в мир живых к той точке отсчета, где разум её еще был светел и любовь к Гамлету сильна. Вместе с тем в памяти сохранились и последние дни жизни, теперь Офелия могла взглянуть на них как бы со стороны.

Она вспоминала… яркие и болезненные картины сменяли одна другую — юный Гамлет дарит ей украшение, целует в губы, шепчет о любви. А затем их последняя встреча, до того, как тьма безумия окутала сознание Офелии мрачным туманом.

Они стояли на дозорном пути замка. Была осень, ветер рвал с плеч плащи и гнал по небу низкие облака. Холодные, потемневшие от дождя каменные зубцы, узкие бойницы. Гамлет был бледен. Строгие черты, в которых так сильно проявлялось его сходство с отцом, дышали равнодушием. И те слова: «Ступай в монастырь, Офелия, ступай в монастырь…»

Было так больно, как будто кинжал пронзил сердце!

По сравнению с этой болью, что значили запреты отца, требования вернуть подарки, забыть о принце! Гораздо раньше, чем погрузиться в спокойные воды реки, что влекли ее по течению, Офелия утонула в своем отчаянии.

В основе ее жизни всегда было послушание — она повиновалась отцу, Гертруде, сестрам монахиням, которые ее воспитали, уставу, придворному этикету. И сейчас каждый шаг по коридору в доме мессира Лорана приближал ее к новым страданиям. Но Офелия не хотела этого! Восстав из гроба, вернувшись из Садов Смерти перерожденной, она вдруг почувствовала в себе некую силу. И в первый раз мысль о том, что надо не принимать судьбу, предопределенную другими, а сопротивляться — озарила ее разум так ясно, как свет, на который она шла.

Офелия поняла, что ее жизнь принадлежит ей самой. Если Гамлет не ее судьба? Любовь к нему не воскресла, она умерла, когда принц предал их чувства. Офелия могла простить его, уже простила, но полюбить снова? Нет.

«Йорик не предал бы. Если бы он был на месте Гамлета» К чему это сравнение? В то время, когда Гамлет начал всерьез оказывать знаки внимания Офелии, шута давно уже не было в живых.

Йорик всегда желал ей только добра и никогда ничего не требовал взамен. Он старался сделать так, чтоб ей легче жилось в Эльсиноре — смешил, рассказывал истории, приносил цветы, учил как разбирать лечебные травы, сопровождал на прогулках. Офелия вдруг поняла, что образ Гамлета затенил все это!

Однако же, что-то толкало ее в мрачный склеп к праху Йорика и заставляло открывать душу, жаловаться и просить совета у того, кто был ей близок, когда она сама еще была дитя.

В этом чужом мире воля Лорана Мореля свела их вместе иначе. Как будто услышав тайные желания Офелии некто свыше решил дать ей еще один шанс.

«Использую я его или нет — зависит от меня самой», — вспышкой озарило сознание девушки.

Затем призрачный свет погас, коридор пришел в прежнее состояние, и Офелия оказалась перед дверью в комнаты, отведенные для гостей.

Глубоко вдохнув, она раскрыла дверь и вошла. Не как обычно, опуская взгляд на свои сцепленные в замок пальцы, а подняв голову и скрестив его со взглядом Гертруды.

— Ваше Величество желали видеть меня? — как ни в чем не бывало спросила Офелия.

— Неслыханная дерзость! — пробормотала Гертруда.

От удивления королева даже забыла повысить голос. А придворные дамы в ужасе онемели. Гамлет с интересом посмотрел на свою потенциальную невесту. Полоний же с изумлением уставился на дочь. Первым порывом осторожного королевского советника было схватить Офелию за руку, утащить куда-то в укромное место и хорошенько отчитать. Должно быть, за годы смертельного сна она позабыла наставления отца и правила поведения при дворе. Но это легко исправить!

— Кто позволил вам покинуть комнату? — пришла в себя Гертруда.

— Управляющий, — ответила Офелия.

При этом она не поклонилась! У придворных дам глаза стали, как блюдца. Гамлет переглянулся с Горацио, тот пожал плечами. Лаэрт удовлетворенно хмыкнул, но под предупреждающим взглядом отца тут же убрал усмешку с лица.

— Вы должны были испросить разрешение у меня! — заявила королева. До этого она сидела в кресле, заменяющим трон, а теперь поднялась и сделала несколько шагов к Офелии.

— Не должна, Ваше Величество. Здесь мы все равны, — продолжала смотреть в глаза королеве Офелия.

Придворные дамы замерли. Они и дышать не смели.

— Бедняжка. Её болезнь вернулась! — попробовал исправить положение Полоний. Он все-таки ухватил дочь за руку и намеревался увести, но не тут-то было. Офелия выдернула руку и продолжала свою безумную речь.

— Оставьте, отец, я никуда не пойду с вами!

— В самом деле! Она пойдет со мной, — Гамлет тоже приблизился к Офелии.

— Нет, мой принц, и с вами не пойду!

— Но вы моя невеста, — возразил Гамлет.

— Я не давала согласия. Мой принц, признайтесь, вы же и сами не хотите этого. Разве мы не достаточно подчинялись другим в прошлой жизни? Ваше маниакальное желание отомстить за смерть отца было добровольным? Или вы, как и я — жертва обстоятельств?

— Офелия опомнись! — воздел руки к потолку Полоний.

— Это всем вам следует опомниться и перестать плясать под дудку Её Величества, — отчеканила Офелия.

— А ведь она права! — поддакнул венценосный Клавдий. — Тот яд, что влил я в ухо брату — она дала мне! Я молчал. И ждал со страхом, не постигнет участь такая же со временем меня? Когда Гертруда пожелает править единолично в датском королевстве.

По привычке Клавдий начал декламировать и сбил на это Гамлета.

— Зачем же вы позволили ей, дядя?

Меня безумным объявив охотно.

Не лучше ль было честно рассказать

и осудить намеренья такие?

На сцену выступил громогласный Призрак.

— Как будто ты того не знаешь, Гамлет, Опасно спорить с матерью твоей! Чуть что — она сейчас же в крик и в слезы, А там недалеко и до пощечин. Уж я-то их немало претерпел!

Не остался в стороне и экс-король, чье имя совпадало с именем принца.

— Терпел-то я! И не в загробном мире, А в спальне нашей, где давала волю Гертруда и рукам, и языку.

Тут уж и Лаэрт не сдержался:

— Могла б приятней их употребить!

Фрейлины прыснули со смеху. Королева, уперев руки в бока, пошла в наступление на бывшего мужа и Лаэрта.

Финалом сцены несомненно стало бы рукоприкладство, если бы действие не прервал новый персонаж. Он вошел и с порога начал распоряжаться:

— Сто-о-оп! Все это никуда не годится. Стихи больше не в моде. Я перепишу пьесу!

— А это кто такой? — взвизгнула Гертруда. — Почему его к нам впустили?

— Зовите меня просто Вильям! — с преувеличенной галантностью отвесил королеве поклон вновь прибывший. — И долго же я искал вас между мирами! — обратился он к остальным. — Какого дьявола вы сбежали из склепа?