Танго втроем

— Говорят, что любовные дела лучше всего всегда держать в тайне и не рассказывать о них другим,- выдыхая, добавила я и потянулась к нему.

— Чушь полная, мне нравится, когда ты кричишь, — откликнулся Дадо.

— Тут я с тобой, пожалуй, соглашусь,— ответила я, впиваясь губами в его губы.

Вот так мы как будто бы снова помирились, и Дадо попутно восстановил положение в моей фирме в качестве работника. Ну, я же его так и не уволила, хоть и грозила, да и замену за все то время, что он провёл в больнице, ему так и не нашла. А Пилар… А что Пилар? Я предпочитала избегать разговоров об этой девушке.

Несмотря на то, что за окном была поздняя осень, день, вернее вечер, выдался на удивление тёплым.

Мне даже пришлось открыть балконную дверь, чтобы проветрить спальню. Сейчас моё душевное состояние приходило в норму, ведь меня больше никто не пугал по ночам призрачными явлениями. С Дадо отношения тоже более или менее наладились, но о том, чтобы их разорвать, я по-прежнему думала и просто ждала подходящего момента. Этот любовный треугольник меня тяготил, Дадо не предпринимал попыток, чтобы все расставить по местам, а я не хотела на него давить, Мы с Пилар вели холодную войну, перетягивая его как канат между собой, но время шло, а все оставалось по-прежнему.

Положение любовницы мне казалось унизительным, но я почему-то не могла одним махом разорвать этот порочный круг, убеждая себя в том, что нельзя же выставить человека за порог так сразу. Он совсем недавно выписался из больницы, и я его жалела. Но думаю, что это были всего лишь отговорки, я просто хотела его до безумия, и он был нужен мне, как ни странно это звучит, нужен не только как любовник, а как нечто большее.

Растянувшись на огромной двухметровой кровати, я заложила руки за голову и закрыла глаза. Сама не заметила, как провалилась в сон, а проснулась я уже в полной темноте.

Шторка, прикрывающая окно, лениво колыхалась. Я пошевелилась, думая о том, что следует встать и закрыть балконную дверь. И тут я вдруг поняла, что нахожусь в постели не одна. Рядом со мной лежало ещё чьё-то тело, и этот кто-то был явно чужой. Подобная мысль тут же вызвала во мне приступ панического страха, так же, как в то время, когда являлся призрак женщины в чёрном.

Но страх прошёл так же внезапно, как нахлынул, на меня напало новое чувство. Сексуальное желание, которое я еле сдерживала, и тут я увидела того, кто был рядом со мной в постели. Это не чужак — я узнала лицо Дадо, который склонился надо мной и совершенно успокоилась. Он поцеловал меня, и я ответила, все остальное было как в полудрёме, я даже сейчас вспоминая и анализируя ситуацию, не могу понять до конца, было ли так на самом деле, или это просто слишком реалистичный сон мне приснился. Склоняюсь я, конечно же, ко второму варианту, а иначе как объяснить то, что, занимаясь любовью с Дадо, я видела лицо ещё двух человек, правильнее будет сказать, лица трёх мужчин. Они менялись, выступая из темноты, и, видоизменялись, сменяя друг друга.

Сначала я видела Дадо, а потом тёмную пыльную субстанцию серого цвета с провалами вместо глаз и острыми пылевыми зубами, которая постепенно переходила в лицо седовласого с крючковатым носом и красными глазами старика. Лица мелькали и чередовались во время всего процесса, сменяя друг друга, как тасующаяся колода, а потом я снова уснула.

Во второй раз я проснулась, когда уже было совсем светло. Я села на постели, осмотрелась, но никакого присутствия посторонних в своей спальне не обнаружила. Значит, все мне попросту привиделось. Всего лишь странный сон, не более того. Тряхнув головой, я сунула ноги в тапки и пошла в душ.

* * *

Сидя за кухонным столиком, я потягивала из чашки крепкий горячий кофе и думала о том, как же все-таки странно мы с Дадо ведём себя по отношению друг к другу: то плюём на всех и вся, то, наоборот, ходим друг вокруг друга на цепочках, будто повсюду расставлены банки с нитроглицерином. Он ни один раз затевал разговор о глубоких и высоких чувствах ко мне, но при этом почему-то не нашёл времени для того, чтобы развязаться с Пилар. Их отношения, кстати говоря, тоже были довольно странными — сколько раз они расставались за последнее время? Наверное, столько же, сколько и мы. И что в конечном итоге?

Пилар снова его невеста. Причём об этом было объявлено официально, а я, кто я? Ну, если по статусу, то начальница, а если неофициально, то женщина, к которой он периодически заезжает, чтобы «прочистить трубы». Простите за грубое выражение, но как ещё это можно назвать? Голова идёт кругом от всего этого.

Я вздохнула и поставила в сторону пустую чашку, на работу я сегодня не поеду. Посижу дома перед телевизором или почитаю книжку. Надо немного прийти в себя и отдохнуть от всех и вся. Но отдохнуть мне так и не дали. Не прошло и часа, как позвонил Дадо.

— Алло.

— Привет. Ты дома?

— А что случилось?

— Ничего особенного, но нам надо поговорить.

— Хорошо, приезжай.

Я осмотрела комнату, вообще-то, если честно приглашать Дадо в квартиру — не самая лучшая идея. Во-первых не убрано, не бардак, конечно, но пара разбросанных вещей, все же, присутствует. Во-вторых, разговора у нас, скорее всего, не получится, это уже как рефлекс, выработанный у собаки Павлова. Как только Дадо попадает ко мне в квартиру, мы плавно перемещаемся в спальню. Если у него и, правда, серьёзное дело, то нужно его решать и обсуждать в каком-то другом месте и желательно там, где много людей.

Может, мне стоит подождать его на улице перед домом, в машине, например? Я все равно собиралась вечером поехать в супермаркет за продуктами, ничего страшного, если сделаю это пораньше, чем планировала. Думаю, это хорошая идея, мы вполне можем обсудить то, что он хочет мне сказать, а потом разъедемся каждый по своим делам.

И в квартиру его приглашать совсем не придётся, достаточно сказать, что я уезжаю по делам.

Когда Дадо подъехал к дому, я вышла из своей машины окликнула его и махнула рукой, подзывая. Он выгнул бровь, удивлённый тем, что я дожидаюсь его в машине, а не дома, но ничего по этому поводу не сказал и не спросил, когда подошёл.

— Зачем звал? — спросила я с самым серьезным видом. Выражение на лице Дадо, кстати сказать, тоже было не радостным, а очень даже озабоченным.

— Я не знаю, как тебе это сказать, чтобы не обидеть,— начал он издалека.

— Говори как есть, а там видно будет.

— Нам с тобой нужно расстаться,— выпалил он на одном дыхании.

Если честно, то я даже рот открыла от удивления — сколько времени я готовила и обыгрывала эту фразу, а он взял и украл ее у меня. Вот подлец.

— Ты серьёзно?

— Прости, я тебя очень люблю, но так надо,— произнес Дадо и отвёл взгляд.

— Так любишь, что хочешь меня бросить? Это что-то новенькое.

— Прости, но я не могу. — Дадо по-прежнему не смотрел на меня и добавил:

— Я действительно люблю тебя.

Я ухмыльнулась, а затем разозлилась — то, что он сказал, звучало как насмешка.

— Знаешь, это звучит как бред, — тщательно подбирая слова, чтобы не оскорбить его, заявила я.

Я вглядывалась в его серьёзное лицо, будто хотела пробиться под кожу и увидеть его мысли.

Пыталась понять, что именно он хочет до меня донести таким странным признанием. Звучало все действительно бредово, учитывая, что мы произносим одни и те же слова по кругу, друг за другом.

— Ты что, бросаешь меня, потому что любишь?

— Да.— Дадо опустил голову.

— Стоп, стоп. Возможно я тупая, но до меня действительно не доходит. Ты бросаешь меня, но при этом безумно любишь? Я все правильно поняла? — уточнила я.

— Да, — снова подтвердил Дадо и ещё ниже опустил голову.

— О, Господи! Кто-то из нас точно сошёл с ума. Я развела руки в стороны, не зная, что к этому добавить, и тут Дадо все-таки нашёл в себе силы и, посмотрев мне прямо в глаза, произнес:

— Прости, но Пилар беременна.

— Наконец-то…— начала, было, говорить я, и тут же осеклась, смысл сказанного резанул мозг осознанием.

— Что?

— Пилар беременна от меня,— убийственно озвучил Дадо.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать или возразить, или возмутиться. Ну, чтобы хоть как-то выразить то, что чувствую, но, так и не найдя слов, закрыла рот.

— Понимаешь, все изменилось, я просто не могу ее сейчас бросить. Прости, я должен быть с ней. — Дадо выглядел очень виноватым. У ребёнка должен быть отец.

— И давно ты об этом узнал? — беря себя в руки, как можно безразличнее спросила я.

— Недавно,— нехотя ответил Дадо.

— До того, как мы с тобой резвились, как кролики?

— Зачем ты так?

— Прости, ты прав,— извинилась я.

— Продолжай, я тебя перебила, так, когда ты узнал?

— Пилар мне вчера сообщила, она сказала, что не хотела говорить. Хотела делать аборт, но после того, как я попал в больницу, она подумала тогда, что я умру, и решила оставить ребёнка. А потом аборт было поздно делать.

— Ну и какого черта она до сих пор молчала? — разозлилась я, готовая прямо сейчас вывалить ему свою тайну. Вот интересно, что он будет делать, когда узнает, что я тоже беременна? Стоять, как осел между двух охапок сена и выбирать, какая из них для него будет посочнее?

— Пилар не хотела на меня давить, она знает, как я отношусь к детям и не желала, чтобы я женился на ней по залёту.

— Ах, вот оно что! Умный ход,—скривилась я.— Тогда зачем сказала?

— Я сегодня хотел порвать с ней, а она расплакалась, не выдержала и все рассказала.

— Умница,— я похлопала в ладоши, изображая аплодисменты.

— Не хотела, но при этом все равно шантажирует тебя.

— Зачем ты так? — Дадо был явно подавлен.

— А как? Мне нужно обрадоваться? Пожелать тебе счастья? Скажи мне Дадо, что я должна сделать? Может в крестные к вам напроситься? Ты только скажи.

— Я не знаю,— Дадо пожал плечами.— Я думал, ты поймёшь.

— Если так, то иди. Я понимаю и отпускаю,— отрывисто бросила я.

— Я люблю тебя.

— Тебе не кажется, что в данный момент это звучит, не совсем уместно? — скривилась я.

— Ты просто не хочешь меня понять.

— Отчего же! — разозлилась я, вспыхивая как зажжённая спичка.— Я очень хорошо тебя понимаю: ты любишь меня и не любишь ее, но при этом спишь с нами обеими. А потом ты бросаешь меня, ту, которую, как ты говоришь, любишь. Ради ребёнка той, которую не любишь. Как видишь, я все понимаю.

— Но она беременна, я теперь за неё отвечаю, пойми, я хочу поступить правильно, — разгорячился Дадо.

Больше его слушать я просто не могла, чувствовала себя актрисой в бразильском сериале с точно такими же страстями и запутанным сюжетом. Если я сейчас не уйду, то просто свихнусь от всего этого, или ещё хуже того, проболтаюсь. Я, в отличие от Пилар, не собираюсь добывать себе и удерживать мужчину при помощи ребёнка.

Все, хватит, он пришел, чтобы расстаться, что ж, скатертью дорога. Пусть катится и берет на себя ответственность. А я как-нибудь сама справлюсь.

— Отлично! Удачи тебе! Я с силой рванула дверцу машины, плюхнулась на водительское сидение.