Вечный лед

* * * * *

Джайя поднялась с земли. Что-то горячее и тяжелое вдавило ее в мягкую землю между тел погибших. Взрыв, струя огня, которая каким-то образом сохранила свой жар, но не ярость.

Она осмотрелась по сторонам. Ее окружали тела погибших с обеих сторон. Некоторые были мертвы уже давно. Некоторые были балдувийцами, погибшими от взрыва, который пощадил ее.

Не было никаких свидетельств того, что хоть кто-то из варваров пережил этот взрыв. Ловисы Холодные Глаза тоже не было видно. Была ли предводительница варваров в числе мертвых, или ее отбросило назад взрывной волной, как, очевидно, и Джайю.

Вокруг нее дымились костры из трупов и сгоревшей травы, снег пошел сильнее. Она нашла свой покрытый рунами меч в нескольких шагах от себя, торчащим из тела уже неподвижного вурдалака. Впереди она видела стоящую на земле слегка покосившуюся черную пирамиду. Если Лим-Дул еще жив, он будет там. Если в живых остался кто-то еще, то они тоже направятся к пирамидальному паланкину.

Джайя не успела сделать и дюжины шагов, как на нее упала громадная тень. Она подняла голову и увидела впечатляющие очертания Хранителя Трессерхорна.

Чаеска был одет для войны, в огромные черные доспехи, и держал здоровенный черный топор. Руку, которую отрезал Джодах, ему заменили. Рукав был из красной ткани и заканчивался большой, старинной рукавицей. Она уже видела раньше руку и рукавицу, но не смогла вспомнить, где.

– Маленький наемный маг, – сказал хранитель. – Дальше ты не пройдешь. Хозяин дает личную аудиенцию твоему другу архимагу.

– Думаю, что он меня увидит, – сказала Джайя. – Я всегда желанный гость в его замке.

Чаеска быстро встал перед ней, когда она попыталась его обойти.

– Архимаг причинил мне сильную боль, – сказал Чаеска, прикоснувшись к своей замененной руке. – Вы оба. Я хочу отблагодарить. Тебя.

– Угу, – сказала Джайя. Она попыталась найти в голове мысль, заклинание или ключ. Она чувствовала себя опустошенной и использовала все хорошие заклинания. У нее осталось лишь одно, недавно выученное. – Так, эта аудиенция, которая у некроманта, не похожа на магический поединок до смерти одного из участников?

Чаеска кивнул. – А после того, как твой хозяин умрет, Лим-Дул оживит его и поработит его дух. Его, как и тебя, ожидает такая судьба.

– Конечно, – сказала Джайя. – Значит, ты хочешь поединка, между мной и тобой, прямо сейчас?

– В этом есть … симметрия, – сказал хранитель. – Думаешь, что сможешь победить меня без помощи своего любовника?

Джайя нахмурила брови и покраснела. – Думаю, да, – сказала она сквозь сжатые зубы.

Джайя ожидала, что Чаеска будет над ней смеяться. Вместо этого он опустил свой тяжелый топор вниз, нанеся удар из-за головы. У Джайи было время, чтобы отпрыгнуть в сторону, и здоровый клинок угодил в переплетение костей и пыли на том месте, где она только что стояла.

– Тебе надо быть побыстрее, – сказала Джайя. – В прошлый раз у тебя было преимущество передо мной. Сейчас такого не будет. – Она сделала два шага назад, и провела кончиком меча круг вокруг себя.

– В этот раз мне не надо внезапно поймать тебя, – сказал хранитель. – Я не устаю. Лим-Дул переделал меня, чтобы я никогда не уставал. Ты вымотаешься, и тебе наступит конец.

Он снова нанес неуклюжий, плоский удар. Джайя отпрыгнула назад.

– Я заметила, что у тебя теперь новая рука, – сказала она настолько весело, насколько смогла.

– Господин Лим-Дул мудр. Ее предыдущий владелец больше в ней не нуждается, – сказал Чаеска, опуская топор рукой в красном рукаве и изысканной рукавице. Джайя попыталась отбить удар в сторону, и от усилия ее рука едва не выскочила из сустава.

– Угу, – выдохнула она, отступая еще на несколько шагов. Теперь она знала, где раньше видела эту рукавицу. В тумане жаровни на кровском складе – прилагавшейся к человеку из кьелдорских легенд.

– Это же рука Мартона Стромгальда, правда? – сообразив, спросила она.

– Лим-Дул наградил меня, когда перестал нуждаться в Стромгальде, – улыбнулся в ответ Чаеска. Жир на его лице раздвинулся в стороны, открывая кривые, похожие на колышки зубы. – У меня есть боевая рука искусного воина.

Он снова нанес удар, и Джайя отскочила. Не назад, а скорее вбок, и немедленно снова бросилась вперед, погружая клинок в мясо рядом с суставом.

Чаеска заревел и выронил свою алебарду.

– У тебя и нервные окончания как у искусного воина, – поддразнила она.

Ее слова внезапно оборвались, когда хранитель потянулся вперед и своей здоровой рукой схватил Джайю спереди за рубаху. Джайя задергалась, но не могла вырваться из его хватки. Он поднес ее к своему лицу.

Чаеска засмеялся и прикоснулся к красному камню у себя на груди кровоточащей рукой в красном рукаве.

– Я весь день планировал это. Твои обычные горные заклинания не действуют на меня.

– Тогда я не буду использовать свои обычные заклинания, – сказала она, успокаивая себя и быстро вытягивая из памяти воспоминания об островах Лат-Нама. Прохладная, бодрящая, покрытая небольшим снежным налетом, мана той земли казалась чистой. Она была освежающей и укрепляющей. Джайя сама сделала выпад, схватив хранителя за перекошенный нос. – Теперь убирайся, – сказала она и использовала заклинание, которому Джодах научил ее в качестве платы за спасение своей жизни. То самое заклинание, которым он прогнал прислужника Лешрака. Она рычала, когда мана возникала между ее пальцами и перетекала в его плоть. – Уходи. Прочь!

У Чаески было время закричать до того момента, когда он пропал из вида, оставив за собой лишь хлопья черной пыли. Хранитель продолжал кричать и добравшись до Трессерхорна, будучи отправленным в место своего происхождения.

Джайя, в свою очередь, чувствовала себя ослабленной и уязвимой. – И, к твоему сведению, – пробормотала она тому месту, где перед этим стоял Чаеска, – он не мой любовник. Он мой друг.

Ее память была истощена, и с этим ничего нельзя было поделать. Впереди неясно вырисовывалась черная пирамида.

Это последнее место, где ей следовало быть без заклинаний, сообразила Джайя, при этом именно там ее присутствие может понадобиться Джодаху.

Она отправилась к пирамиде, на этот раз по широкой дуге, разыскивая кого-нибудь или что-нибудь, чтобы поднять свои шансы.