В золотых оковах

В золотых оковах

Длинные тени от повозки и запряженного в нее быка сплетались в странный иероглиф, менявшийся в зависимости от неровностей почвы. Солнце еще только вставало, но небо и равнина уже выглядели усталыми.

На окаменевшей земле не имелось и признаков дороги, но возница – крепкий старик – уверенно правил к едва различимым в дымке горам. В повозке, криво держа копья, сидели два стражника в шлемах и панцирях. Между ними под тонким покрывалом цвета паутины горбился кто-то неподвижный. Сквозь воздушную ткань поблескивали украшения. Временами можно было уловить быстрый проблеск глаз. Из-под накидки выходила цепь, прикрепленная к железному кольцу на дне повозки.

Под покрывалом сидела Туанес, ярмарочная плясунья, самым бесстыжим образом похищенная с базара, на глазах жонглеров, акробатов и толпы праздных зевак.

Когда ей на голову натянули мешок, девушка подумала, что опять схвачена по приказу какого-нибудь богатого сластолюбца – такое с ней случалось чуть ли не в каждом городе. Но когда мешок сняли, то вместо богатой спальни она с удивлением увидела низкое помещение без окон. Женщины в простых одинаковых одеждах, с завязанными в знак молчания ртами, раздели ее, принялись мыть и умащивать тело, расчесывать волосы, переплетать их драгоценностями. Девушку вкусно накормили и напоили, как позже выяснилось, чем-то дурманящим, нарядили в тончайшее платье цвета огня. Навесили множество ожерелий, золотых, судя по тяжести, на запястья и щиколотки одели браслеты с бубенцами, отчего Туанес стала звенеть при каждом движении, как обоз цыган-медников.

Поначалу все это казалось ей занятным. Туанес была ловкой, сильной, гибкой, сообразительной и умела найти выход из любого положения. Ведь убежала же она от беззубого вельможи, вскарабкавшись из окна на крышу по резной стене, и перескочив в крону баньяна. А стража в это время караулила никому не нужные двери! Вспомнив славный побег, Туанес усмехнулась.

Куда привезли ее на этот раз? Она стала спрашивать женщин, заговаривала с ними на все лады: то льстиво, то дружески, то искушенно, то жалобно – ничто не помогало: те молчали и только ободряюще пожимали ее руки и плечи. Несмотря на выказываемое сочувствие, Туанес почуяла, что женщины втайне радуются, и насторожилась.

По-настоящему она испугалась, когда из мрака вдруг выступили старухи в черном и завыли-зарыдали, как по покойнику. Но зелье уже начало действовать, развеивая страх, одурманенная Туанес закачалась в такт напеву. Она даже не взглянула, когда на ее левой ноге намертво заклепали золотой браслет со сквозными отверстиями. Все происходило словно в ином мире, с какой-то чужой девушкой. С причитаниями ее вывели во двор, в свет занимающегося утра, держа крепко, чтоб не дать бежать (да и как убежишь на ватных ногах и в тяжелом уборе), усадили в повозку, запряженную белым быком. Туанес болталась в руках женщин, как тряпичная кукла. Стражники тут же продели цепь в отверстие ножного браслета, протянули через кольцо на дне повозки и замкнули. Женщины накрыли девушку серым покрывалом, отгородив от мира.

Повозка тронулась. Захрустели камешки под колесами. Забренчали бубенцы на уборе Туанес.

Они ехали долго, солнце пекло все жарче, но только хруст камней и звяканье бубенцов сопровождали их путь. Туанес дремала и вдруг внезапно очнулась. Беспамятство слетело, едва она поняла, что попала в беду.

– Куда вы меня везете?

Ответа не было.

Несколько раз она пыталась заговорить с возницей и стражниками, но те молчали, как мертвые. Перепуганная девушка зарыдала в голос. Она была вне себя от отчаяния и злости, что так беспечно позволила себя схватить, и еще потому, что товарищи забыли про нее, бросили. Эх, а что стоило бы дюжим циркачам отбить ее у похитителей! Туанес, не в силах усидеть спокойно, заметалась, и стражники мягко и сильно сдавили ее с обеих сторон. Мужчины крепко держали пленницу, наверное, чтоб та не нарушила своей красоты. Возница даже головы не повернул.

Тогда Туанес решила взять хитростью, обмякла, и, когда ее уложили на дно повозки, притворилась, будто опять впала в забытье.

Некоторое время спустя ее настороженный слух уловил движение позади слева. Это заерзал на месте молодой стражник.

– Слышь, Артан, – позвал он шепотом.

Напарник молчал. Туанес ловила каждый звук.

– Что ж нам, и друг с другом поговорить нельзя, а, Артан? Девка сомлела. Опоили ее, видать.

– Велено – так молчи!

– Я только одно хочу спросить. Ты же на меня не донесешь? Боюсь я. Ты ведь бывал там!

Второй досадливо шикнул.

– Дед глухой, – не унимался молодой. – Ты только скажи: ты Его видел? Какой Он?

– Нет. Он нам не показался.

– Не боись, мужики! Этот мелкий пока! – вдруг в полный голос весело заявил возница. – Он вас не тронет.

– Как – мелкий?

– Ну, может, с ишака.

– А говорят, будто – с дом?

– Брешут.

– Дед, а не боишься, что мы донесем про твою болтовню?

– Ха! Таких дурней в моей повозке пока не бывало. Сколько лет дань вожу, и все одно и то же. Возле города молчат, что храмовые прислужники, а как в пустыню заедем, так и прорвет. Давай спрашивать: какой из себя дракон, да страшен ли, да велик ли, огнем пыхает ли, да не сожрет ли всех. И про те разговоры никто ни разу в городе не обмолвился. Много вы про дракона болтовни слыхали, а? То-то же!

– А что же его не убьют, коли он мелкий? – вдруг выпалил молодой.

Дед помолчал, потом сказал сурово:

– В прежние времена дракону дань возили целыми караванами, со жрецами, с музыкой. Гимны всю дорогу пели. Флаги, опахала цветные на солнце качались – глаз не оторвешь. В передней повозке – девственница, перед караваном пляшут…

– Я не девственница! – пискнула Туанес, приподнявшись.

– Во, видали! Уже и девку нормальную найти не могут!

– Я не гожусь, да? – с надеждой спросила плясунья, садясь, но никто даже не взглянул на нее.

Туанес растерялась, чего с ней давно не случалась. Из глубин памяти поползли байки о драконах, о городах в пустыне, где жители до сих пор платят жуткому покровителю дань девушками. В драконов она верила слабо, странные обычаи допускала, а вот о существовании жестоких людей знала не понаслышке. Даже если змей – ряженый жрец, то она, похоже, попала в настоящую беду! Надо спасаться!

Расправив покрывало наподобие палатки, девушка взялась двумя руками за браслет с цепью и потянула вниз. Крутила ступней, стараясь освободиться, но, сколько ни вертела тонкой щиколоткой, сколько ни выгибала свод, пятка не пролезала. Пока Туанес возилась с оковами, мысли ее неслись впереди событий. В воображении она уже выскочила из повозки и мчалась по пустыне, швыряя во все стороны украшения, чтоб задержать жадных стражников. Только бы освободить ногу, а уж там она уйдет! Куда мужикам в доспехах угнаться за плясуньей, легкой, как огонь! Туанес плюнула на ступню, чтоб сделать ее более скользкой, и бубенцы предательски звякнули.

Никто не обратил внимания – все слушали разглагольствования деда.

– Раньше понимали, что есть дракон! А вы – «убить»! Прежде за одну такую мысль живьем сварили бы! Пока змей жив, город стоит. Недолго ему стоять осталось стоять, при нонешних-то порядках. Тьфу! Прячемся, аки тати, везем…

– Но ведь есть люди, которые убивают драконов? – перебил его Артан. – Я слышал…

– Всяких сволочей Земля носит, – равнодушно ответствовал дед. – Раньше ведь девиц с богатым приданым возили, камни там при них всякие, золота немеряно – вот и считай, сколько хабара в пещерах скопилось, за века-то! Опять же, за драконью кровь большие деньги дают. Ну и зубы там, чешуя, по мелочи… Ты думаешь, почему мы тайком ездим, да вам рты открывать не велено? Потому что народишко совсем страх и соображение потерял. Соберутся ватагой да нападут на благодетеля нашего, а что с городом станет – им плевать. Дальше носа не смотрят. Потому драконову обитель в тайне и держат. Во времена настали! Дожили!

Некоторое время ехали молча, видимо, осмысливая сказанное. Девушка застыла, как в трансе. Ее везут в жертву дракону! Даже если этот дракон просто нарисован на скале, ее запросто могут зарезать перед картинкой по древнему ритуалу. Или прикуют на солнцепеке – она и сама умрет в страшных мучениях. Туанес оцепенела от ужаса.

Повозка покачивалась, камни хрустели, солнце палило немилосердно.

– Выходит, нашего дракона никто не убивал? – снова заговорил Артан.

– Зачем? Убивали. Шесть раз на моей памяти. Инда приедешь, глядь – вместо прежнего красавца новый из пещеры лезет, крыльями без толку хлопает – не созрел еще. Пока перерождаются, они показываться не любят. А как в силу войдут, прямо, бывает, к повозке летят, девку из цепей рвут – как псы голодные. Один с ходу голову откусил, помню. Страсть! Я парнишкой был, а как сейчас вижу.

Туанес обнаружила, что валяется в ногах у стражников. Похоже, она и в самом деле сомлела от жары и жутких стариковых баек. Вместе с возвращением чувств пришло озарение: да дед просто сумасшедший! Рехнулся, возя смертниц по пустыне под палящим солнцем.

Видимо, забытье было кратким, поскольку разговор словно и не прерывался.

– Откуда же новые драконы берутся? Яйца там у них в горе, что ли?

– Не. Тут другое дело, – важно ответил дед. – Пониманию недоступное. Убивший дракона – станет драконом. Усек? Потому и длится ихний драконий род во веки веков.

– Что, прямо так сразу и станет?

– Не. Сперва убивца тянет драконьего мяса поесть. Уж так, говорят, тянет, что он ум теряет. А раз попробовав, оторваться не может. Как всю тушу сожрет, хоть жареную, хоть сырьем - глядь, уже и сам дракон!

Туанес более не интересовалась дедовыми бреднями. Она решила освободиться во что бы то ни стало и принялась действовать проверенным способом. Плавным движением, под перезвон бубенцов, подобрав невесомые одежды, будто начиная танец, она поднялась, покачивая бедрами, шагнула к стражникам и бесцеремонно втиснулась между их горячих тел. Молодой отпрянул испуганно, а Артан лишь покосился. Туанес решила, что он перспективнее.

– Откуда, дед, ты все это знаешь? – спросил Артан, отвернувшись от прелестницы.

– Поезди с мое, еще не то узнаешь.

– А если мяса не есть?

– А ты чего, дракона убить собрался?

– Ага, двух, – усмехнулся Арган, но Туанес почуяла в его голосе некую заминку и смущение.

Воспользовавшись этим смущением, на миг оставившим душу без защиты, Туанес прижалась к мужчине всем гибким телом.

– Спаси меня – твоей буду, - выдохнула она в ухо под раскаленным шлемом. – Спаси, не пожалеешь!

Воин грубо осадил ее на дно повозки. Отчаянным движением Туанес вывернулась, выскользнула из-под покрывала и с удивлением обнаружила, что оба ее сторожа крепко зажмурились – видимо, на нее не полагалось смотреть.

Лишь старик равнодушно оглянулся на возню в повозке выцветшими, как здешнее небо, глазами, и отвернулся.

Туанес рванулась к борту, забыв про оковы, упала, удержанная цепью. Молодой стражник хлопал руками, пытаясь вслепую поймать бунтарку, но она увернулась, поднырнула под руку, метнулась в другую сторону. Все напоминало травлю посаженного на цепь зверя, кошмарные жмурки, где проигрыш - смерть!