Крылья Валькирии

Снегова Анна
Крылья Валькирии

*** За чудесную обложку к книге мои искренние благодарности Дарье Ягодкиной! http://samlib.ru/o/orfina/

Анна Снегова

Крылья Валькирии

1.

Есть одно непреложное правило для валькирий.

Только одно.

И она собиралась его нарушить.

Алое на белом - эти два цвета, казалось, будут преследовать её вечно. Снег пропитался кровью, которую мёрзлая земля больше не принимала, а на широкое поле всё падали и падали белые хлопья - падали на мёртвых лошадей, на людей, что лежали вповалку, не видя снов, на их открытые небу, неподвижные глаза.

Гигантский череп последнего великана, наполовину ушедший в землю, взирал на всё с мрачной усмешкой.

Облака разрослись до самого края окоёма, укутали небесный свод торжественным саваном. Вспарывая его скорбную пелену, тут и там с него падали на землю стальным дождём закованные в броню крылатые воительницы.

Длинные кудри валькирий - серебряные, золотые, медные, смоляные - трепет северный ветер, вплетает в косы снежные звёзды и ленты морозного инея. В очах нет сияния - только безжалостность остро отточенного клинка. В плеске чёрных крыльев за спиной - отголоски вечной Ночи.

Мягко ступив на землю, не приминая босой ногой ни снежинки, подходят к павшим воинам, выбирают каждая своего - того, чью душу пришёл срок сопроводить в светлые чертоги Сварги.

Вот Свава, в белом облаке струящихся по ветру волос, в крылатом соколином шлеме, подходит к витязю, раскинувшему руки на земле в последнем объятии. Касается остриём копья середины лба - и он встаёт призрачной тенью, устремляется вслед за своей безмолвной провожатой по тонкому радужному мосту, впивающемуся в бесконечную высь. Истаивает там, растворяется в небе. Или, может быть, это небо растворяется в нём...

Вот Рота и Сигрдрива шествуют по бранному полю в поисках последней дани - спокойные, величественные, гордые... Каждая знает свой жребий. Каждая уверенно идёт по предначертанной стезе.

И только с ней, Карной, всегда было что-то не так. Как будто что-то внутри неё было испорчено уже при рождении, которого она не помнила и о цели которого не ведала.

Другие валькирии касались копьём - ей же всегда хотелось прикоснуться рукой. Хотя и знала, что ничего не почувствует - будет лишь холод, такой же мёртвый и застывший, как и снежная пустыня вокруг. Она уже пробовала однажды - и тут же отдёрнула руку, обжегшись этим холодом.

И вот сегодня она собиралась нарушить то единственное правило, на котором зижделось всё её существование.

У других валькирий никогда не случалось подобного - интересно, это потому, что она неправильная, надломленная внутри? Воин, которого она подняла из праха и хотела было уже повести за собой, внезапно остановился. Высокая тень слабо колыхалась в льдисто-прозрачном морозном воздухе - совсем молодой юноша, едва минуло шестнадцать вёсен.

- Отпусти меня... Отпусти меня обратно, - прошептали его губы чуть слышно, но она поняла. - Я не хочу... не могу уходить сейчас. Я должен вернуться.

Карна остановилась тоже. Молча смотрела в подёрнутые туманом глаза, пока усиливающийся ветер яростно трепал пряди её длинных пшеничных волос. А потом не сдержалась, задала мучивший вопрос:

- Зачем? Скажи мне. Я не понимаю!

- Потому что, если я уйду, моя младшая сестра останется одна. Кроме меня у неё нет больше никого. Я должен к ней вернуться!

Дрогнувшей рукой она приподняла над землёй острие копья, и он сделал шаг назад.

- Отпусти меня!

Сжала зубы, гоня прочь непонятную, невыразимую тоску, что упала ей на грудь внезапно, как топор на плаху. Простёрла левую руку перед собой, пытаясь дотянуться.

- Отпусти меня!!

Копьё выпало из её рук, что безвольно повисли вдоль тела. Босые ноги вдавила вниз сила притяжения, и впервые в своей жизни она оставила следы на снегу.

Он неожиданно улыбнулся ей, как подруге:

- Спасибо... тебе!

Тень затрепетала в неверном свете угасающего зимнего дня и растаяла.

Карна опустила глаза и увидела алое на белом - кровь, что вытекла из-под шлема юного воина, лежащего у самых её ног. Его длинные ресницы дрогнули, голова слабо дёрнулась, губы пошевелились, сложились в слабую улыбку и прошептали девичье имя: "Бажена...". В ту же секунду острая, невыносимая боль пронзила грудь Карны, и она сложилась пополам.

Она нарушила-таки это единственное правило валькирий! Никогда, ни при каких обстоятельствах не отпускать душу, срок которой пришёл. И теперь для неё неминуемо должна была последовать расплата.

Карна выпрямилась, превозмогая боль, и посмотрела в небо. А оно разверзлось от края и до края, и взлетавшие в него валькирии с возгласами изумления ринулись в стороны, зависнув где-то на полпути вместе со своими трофеями.

Из тёмной прорехи выскочил - по-другому и не скажешь - именно выскочил, перебирая по небу тонкими длинными ногами с острыми копытами, иссиня-чёрный индрик. Пепельную гриву тут же взметнул яростный ветер. Длинный витой обсидиановый рог яркой звездой сверкнул во лбу в сгущающихся сумерках.

Индрик начал плавно спускаться вниз - к заметённой снегом, окровавленной, израненной земле. К тому самому месту, на котором стояла одинокая валькирия, будто оберегавшая юношу, что лежал у её ног и испускал слабые, по-детски жалобные стоны.

А на спине индрика, небрежно, боком, в длинном тёмно-синем платье сидела она.

Мара.

Издалека ощутила Карна направленный на себя взгляд её странных глаз - полностью чёрных, совсем без белков. Великолепный гарцующий зверь остановился в метре над поверхностью земли. Богиня простёрла десницу...

В гробовом молчании взирали остальные валькирии на то, что должно было стать показательной казнью непокорной. Карна, тоже молча, ждала неизбежного, внутренне содрогаясь. Мелькнуло лишь чувство, похожее на сожаление. О чём? Быть может, о том, что никогда не узнает, каково это - любить так, чтобы и за смертным порогом думать лишь о родном человеке...

Мара усмехнулась и опустила руку, потрепала индрика по холке. Блеснули чёрные ногти на её пальцах. Зверь мотнул головой, мелодично заржал.

- Не бойся, я не стану тебя убивать - хотя ты и заслуживаешь кары. Но за то, что я тебя пощадила, твоя жизнь теперь принадлежит мне. Маленькая глупая валькирия оказалась непригодна для дела, для которого её создали - значит, я освобождаю её от этой стези. Отныне ты - моя личная слуга. Будешь выполнять мою волю и жить - но лишь до тех пор, пока выполняешь её хорошо. Запомни это!

Карна расправила чёрные крылья и взмыла, следуя за Марой, прямиком в разверзнувшееся небо. Отныне у неё есть хозяйка, словно у домашнего скота... Но ей было всё равно. По телу разливалось странное, незнакомое тепло. Она впервые в жизни была счастлива! Счастлива, потому что краем глаза успела заметить, как на лицо лежащего в снегу юноши постепенно возвращаются краски.

2.

Изловить стрыгу живой было самым трудным заданием из всех, что давала до сей поры непредсказуемая, жестокая богиня. Зачем ей этот ужасный монстр, это кошмарное порождение неведомых глубин Нави? Решиться ли задать вопрос...

- Зачем вам стрыга?..

Мара чуть повернулась, насмешливо и удивлённо выгнула бровь.

- Веди туда, куда я приказала, и сама увидишь.

Карна склонила голову в немом повиновении. Взмахнула рукой - и невидимая удавка из струи воздуха плотнее сдавила чёрное горло чудовища, что скулило и огрызалось у её ног. Содрогнулась от омерзения, но потащила дальше - туда, где расступались покрытые мхом вековые деревья. Туда, куда указала хозяйка.

Иногда Карна задумывалась - а может, милосерднее была бы для неё быстрая смерть тогда, на заснеженном бранном поле?..

Как завороженная следила валькирия за мучительно-медленным движением, с которым стрыга попыталась дотянуться острыми, как бритва зубами до её щиколотки. В самую последнюю секунду отдёрнула ногу. Да что это с ней такое сегодня?..

- Отпускай!

Карна ослабила, а потом и вовсе сняла путы с монстра. Стрыга расправила шею, осклабилась. Встретила направленное на себя жало копья, издала низкий рёв, развернулась и в несколько прыжков скрылась из глаз.

Мара взлетела на спину своего индрика, готовясь покинуть землю.

- А теперь я отвечу на твой вопрос, так и быть. Ты знаешь, что такое Сон богов?

- Нет.

- Это состояние, в которое погружается бог, которого забыли, который не получает больше силы от людей. Если и есть во всем мироздании что-то, чего боятся боги, так только лишь этого. А силу, моя маленькая глупая валькирия, можно получить разными способами. Можно - от любви, почитания, благодарности. А можно...

Карна внутренне похолодела.

- Да, ты правильно поняла. Не всем по вкусу сладкие блюда. Я предпочитаю иной источник силы - страх! А люди в этой деревне до того осмелели, что совсем перестали обо мне вспоминать, даже долгими снежными зимами, когда мрак и мраз всесильно правят над притихшим миром...

Чёрный индрик прядал ушами, раздувал ноздри, в которых клокотало пламя. Ударив копытом оземь, он поднял свою наездницу ввысь, и они вместе исчезли, растворились в метели.

Среди тёмного облетевшего леса Карна осталась одна - не в силах пошевелиться от леденящего ужаса. Но отчаянный крик, распоровший вечернюю тишину, стряхнул с неё оцепенение. Валькирия стрелой метнулась сквозь лесную чащу, задевая спутанные ветви, до крови раня нежную кожу об острые сучья, роняя чёрные перья на снег. Только бы успеть... Но она знала, что уже опоздала.

Маленькая деревенька, что притулилась на окраине леса в излучине скованной льдом реки, была беззащитна пред разъярённой дикой тварью. Стрыга убила троих прежде, чем Карна вылетела из цепких объятий леса.

Снова это выражение... Валькирия вновь увидела его в глазах мужчины, что заслонял собой от чудовища женщину с маленьким ребёнком на руках. Теперь-то Карна точно знала, когда оно появляется в человеческих глазах - когда у тебя есть бесценное сокровище, и ты заплатишь любую цену, чтобы его защитить.

У неё потемнело перед глазами. В отчаянном движении Карна распласталась в воздухе, и полёт копья стал продолжением её полёта. Острое жало пронзило насквозь чёрного монстра... вернее, то место, где вёрткая тварь только что находилась.

Что это за тень, мелькнувшая на границе восприятия?

И откуда острая боль, хлестнувшая по ноге? И ещё раз...

Не слушается правое крыло, земля всё ближе... Ужас на белых как мел лицах людей.

Никто из них не подойдёт, никто не поможет. Стрыга исчезла, и жители деревни тоже бросились кто куда, прижимая к себе детей. Попрятались, закрыли ставнями окна.

Звенящая тишина на опустевшей улочке...

А ведь лежать на земле и правда приятно. Если замереть и прислушаться - кажется, что глубоко, неизмеримо глубоко под тобой она дышит и ворочается, и от мерного биения огромного сердца чуть колышутся обледенелые травы...

Остаться ли жить? Или, может быть... Ведь ничего не держит её здесь, и нет имени, которого она не забыла бы даже за последним порогом. Значит, второе...