Глава 33.С раннего утра на площади перед замком царило оживление. Толпилась стража, люди гудели, как пчёлы в улье. Я протискивался сквозь людское море, ведомый любопытсвом и мрачным предчувствием. Народ был так увлечён, что на меня почти никто не обратил внимания.
– Что здесь происходит?
Начальник стражи вытянулся по струнке и сообщил:
– Господин, эта женщина утверждает, что её ребёнка похитили.
Чуть в стороне были слышны стенания, переходящие в горестный плач. Взгляд выхватил сидящую на площади женщину с растрёпанными русыми волосами и покрасневшим лицом – косынка съехала на плечи, подол измазан в грязи и местами порван. Она, размазывая по щекам слёзы, качалась из стороны в сторону, а толпящиеся вокруг товарки пытались её успокоить. Одна совала под нос нюхательную соль, другая – кружку с водой, но та лишь отмахивалась.
– Моя девочка-а-а… – неслись всхлипывания.
Наконец, завидев моё приближение, народ расступился и образовал круг.
– Как тебя зовут?
Она подняла мутные глаза, исчерченные ниточками сосудов. Женщина была миловидной, хоть уже и не юной, с крепкими руками настоящей работницы.
– Райла, господ-дин…
Я взял её за локти, помогая встать. Райла тяжело поднялась, её колотило и вело в сторону, несчастная вцепилась мне в руку ногтями – совсем как перепуганная кошка, которую снимают с дерева.
– Расскажи чётко и ясно, что с тобой произошло.
Но в ответ – лишь вой и сбивчивое бормотание. Я положил обе руки на плечи женщины и встряхнул, чтобы привести в чувство. Она даже не сопротивлялась.
Наконец смогла выдавить трясущимися губами:
– Мою дочку украли искатели!
Я замер, пытаясь осознать её слова. Люди за спиной бросились перешёптываться, но стража потихоньку оттесняла их прочь. Нечего зевакам уши греть.
– Ты уверена, что это были искатели? Как всё случилось?
Обычно я такими делами не занимался, но слова Райлы подогрели интерес. А, может, её лицо показалось мне смутно знакомым.
– А то-о… – простонала она и вытерла кулаком нос. – У них лица были замотаны тряпками, но глаза… Глаза-то не спрятать! Чёрные, как угли, и злющие-е!.. Моя малышка-а!..
Ответ лишь добавил загадок. Но мало ли, что почудилось этой селянке? С чего бы искателям воровать наше дитя? В последнее время появилось слишком много недовольных детьми гор, самим фактом их существования. Может, это тоже происки отца? Возбуждение ненависти в сердцах лестрийцев ему только на руку.
– Мы просто гуляли, собирали цветы, а потом появились они… – губы задрожали, и женщина зажала рот руками, подавляя очередной приступ рыданий. – Просто бросились к нам и стали отбирать моего ребёнка! Я была слишком слаба, я не могла её спасти!
– Я передам твои слова лорду. Мы примем меры, – я сжал вздрагивающие плечи. – Ты увидишь свою дочь.
Женщина безвольно упала в руки подоспевшей подруги. Райла не выглядела подставной артисткой, которой велели разыграть перед зеваками спектакль. Я кожей чувствовал волны боли и безысходности, исходящие от несчастной матери – такие же, какие источала тётушка Осси, когда я рассказал ей о гибели Криса. А этот страшный пустой взгляд – его невозможно подделать.
В толпе пронзительно завопил как-то мужичонка, голос его был похож на визг свиньи:
– Отродье! – рядом с ухом просвистел булыжник.
Целился в меня?
Я замер. Медленно повернулся.
Надо же, это кто меня так сильно ненавидит, что осмелился совершить такую глупость? Стражники скрутили зачинщика и под возмущённое галденье толкнули на колени – руки щуплого мужичка не выдержали, подогнулись, и он впечатался лбом в брусчатку.
Взгляд его метался, губы тряслись.
– На нём печать! – ткнул в мою сторону пальцем. – Печать смерти!
– Да он местный умалишённый, – устало вздохнул капитан стражи. – Сбежал из дома милосердия.
Я долго смотрел в глаза этого странного человека – белки мутные, сероватые, веки набрякли, словно он много пил и совсем мало спал. Внезапно тот захлебнулся воздухом, скорчился пополам и забился в судорогах.
– Уведите его отсюда, – бросил я напоследок, и зашагал прочь.
Как бы я не старался убедить себя в обратном, внутри рождалось дурное предчувствие.
