Белая нить

Каладиум изучил её столь пристально, что она пошла красными пятнами от ушей до ключиц. Если бы взглядом можно было убить, Драцена уже бы лишилась жизни, послужив ему тушкой для разделки.

— Это так, — на трясущихся ногах Зеф спускался по лестнице с крыльца, — есть там… Как это? Поправка? Уточнение?

— Всё верно, — подтвердил Аспарагус.

Каладиум помрачнел.

— Не думаю, — после зловещего затишья вымолвил он, — что сын Цитрина сумеет принести мне извинения. Да и едва ли я соблаговолю их принять. Уж слишком тяжелы его прегрешения.

Золотой плащ соскользнул на землю, и Рубин повалился на бок сродни выпотрошенному мешку.

— Особого приглашения ждете? — прошелестел над ухом Олеандра голос Аспарагуса.

Олеандр дернул щекой. Знал он, что нужно делать. Знал, но язык никак не желал складывать буквы в слова.

Кланяться Стальному Палачу! До чего он докатился?

— Беги за лекарем! — наспех бросил он Зефу, а сам приблизился к Каладиуму, ударил кулаком в грудь и склонил голову. — Молю, прости Рубина и пощади. Он не ведал, что творит.

— Что ж, — произнес Каладиум, поглаживая полоску усов. — Признаюсь, я несколько удивлен, но… — Меч со стальным шипом опустился в ножны. — Извинения приняты.