Простокровка из Дра'мора

– Запечатай Разлом, – подчеркнуто вежливо попросила Марори. – Пока оттуда не полезли новые неприятности.

– Запечатал бы, если б мог, – зло бросил тот, оперся на руку брата и тяжело поднялся с земли. Его заметно водило из стороны в сторону. Должно быть, не рассчитал свои силы, когда использовал Плетение. – Что-то держит его с обратной стороны.

– Что-то?

– Наверное, этот милый парень имеет в виду меня, – последовал ответ мелодичного девичьего голоса. И время остановилось.

Марори поняла это по тому, каким вязким и тяжелым стал воздух, по застывшему с занесенной для шага ногой Тинда, по зависшей в воздухе невесть откуда взявшейся искре.

Но сама она, кажется, была полностью свободна в этом мертвом царстве. Чтобы подтвердить догадку, сжала и расслабила пальцы на древке косы. Глубоко вздохнула, повернулась на голос.

– Ну, здравствуй, Уснувшая, – сказала незнакомка и посмотрела на Марори. ее собственными глазами. – Или мне лучше назвать тебя Темная?

Темная?

– Ох, боги, перестань делать такое лицо, как будто узнала, что солнце встает на западе, а садится на востоке.

Девушка прошлась из стороны в сторону, как бы приглашая собеседницу рассмотреть себя внимательнее.

И это. словно смотреть на себя в зеркало.

Тот же рост, те же черты лица. Полное, ужасающее в своей идеальности совпадение. Даже близнецы эрэлимы не были так похожи, как они с этой незнакомкой.

Хотя, различия были, и они разительно бросались в глаза: красные, как огонь волосы, черные глаза без зрачков, как будто впитавшие в себя всю боль Мироздания. И главное – тяжелые, увитые алыми пульсирующими жилами эбонитовые рога, растущие от ушей и загибающиеся куда-то за спину. Просто удивительно, как незнакомка в состоянии держать голову ровно под таким весом.

– Я была уверена, что близость Хаоса заставит тебя пробудиться, – с неприкрытым раздражением сказала рогатая. – Сколько можно прятать голову в песок, сестренка?

– Я не знаю.

Что именно она не знала, Марори не закончила. Потому что из всего огромного списка вопросов в голове не было ни одного хоть сколько-нибудь рационального.

Это невозможно. То, что происходит здесь и сейчас – какой-то абсурд. Жестокая шутка. Слишком жестокая и оттого невозможная.

– Как тяжело-то. – Девушка сокрушенно покачала головой, отчего алые всполохи на ее рогах запульсировали с новой силой. Казалось, внутри них живет первозданный огонь, и лишь прихоть невероятной силы удерживала его в заточении. – Она предупреждала, что с тобой будет тяжелее всего.

– Кто ты такая?

– Твоя сестра, разве я не сказала этого секунду назад?

– У меня нет сестры.

– У тебя нет памяти, – поправила незнакомка. Она подошла к застывшему в прыжке Сатису, погладила лоснящуюся окровавленную шкуру на его боку. – Ну и как тебе мой подарочек? Не то, чтобы я ждала «спасибо», но ты могла хотя бы из вежливости вынуть голову из задницы и начать, наконец, вспоминать, ради чего мы тебя освободили.

– Я впервые тебя вижу. – Но что-то в глубине души кольнуло и заставило усомниться в собственных словах. Как это возможно: говорить правду – и самой себе не верить?

– Допустим, я тебе поверю, – не слишком охотно, но согласилась девушка. – Но ты должна помнить хоть что-нибудь. Лабораторию? Все те ужасные трубки и иглы, которые в нас совали ублюдки в чистеньких халатах. И этот противный голос: «Образец номер семь. Проба сто сорок пятая». К счастью, я уже давно не нуждаюсь во сне и меня больше не преследуют кошмары.

Марори открыла рот, чтобы сказать, что до сих пор не понимает ни слова – и услышала. Громкий щелчок, как будто кто-то сорвал защитную пломбу с ее воспоминаний, и те начали медленно просачиваться наружу.

– Образец номер тринадцать, – шепотом, не узнавая собственный голос, сказала она. – Проба первая.

Рогатая широко улыбнулась, демонстрируя острые и мелкие, как у пираньи, зубы. От одного вида этой улыбки хотелось упасть замертво. Марори не понимала, как до сих пор не сошла с ума, как вообще владеет собой после всего увиденного и услышанного.

– Ну вот, значит, ты по чуть-чуть начинаешь просыпаться. Жаль, что слишком медленно. У нас были другие планы. – Незнакомка сделала неопределенный жест рукой и посмотрела как будто сквозь Марори. – К сожалению, у меня совсем нет времени на болтовню. Я и так нарываюсь на неприятности. Надеюсь, когда мы увидимся в следующий раз, ты все вспомнишь, сестричка, и будешь готова сыграть свою роль в нашем маленьком представлении.

– Как ты сделала это?

Марори подалась к незнакомке, схватила ее за руку, пытаясь остановить.

В следующую секунду ее словно разорвало изнутри. Безудержная волна огня разлилась по венам, выжигая даже самую крохотную способность к сопротивлению. Что-то рвалось наружу, что-то убийственное в своей откровенности. То, что так долго пряталось за замками ее беспамятства, теперь рвалось наружу, нисколько не заботясь, выдержит ли хрупкая оболочка такой напор.

– Ты можешь больше, – как-то подчеркнуто зловеще прошипела ее рогатая копия. – Просыпайся, Уснувшая. Просыпайся, сестренка Тринадцатая, потому что обратный отсчет уже пошел.

Она легко, соблазнительно покачивая бедрами, шагнула в сторону Разлома, но прежде чем скрыться в неряшливо разорванном Мироздании, обернулась, подмигнула – и послала теряющей сознание Марори воздушный поцелуй.

– До скорой встречи, сестренка.

Она исчезла, а Разлом начал медленно затягиваться.

Когда время пустилось галопом, Марори поняла, что валяется на земле и не может пошевелиться. Как будто в наказание за то, что могла двигаться, пока все остальные превратились в замороженные статуи.

«Образец номер тринадцать. Проба первая».

Зацикленная фраза вертелась в голове, становясь все громче и громче.

Перед гаснущим взглядом замельтешили неясные тени. Сквозь монотонную череду слов прорвались звуки громкой ругани, перепалка мужских голосов. Потом чьи-то крепкие руки подняли ее, прижали к груди.

– Не шевелись, – предупредил Марроу как-то слишком обеспокоенно. – Все будет хорошо, малышка.

– Что. случилось? – Она едва держалась за реальность, но чувствовала, что неумолимо соскальзывает в холодную и бесконечную пропасть. Пошарила языком во рту и беззвучно застонала, когда поняла, что клыки никуда не делись.

Эрэлим что-то ответил, но слов Марори уже не расслышала.