Избранные произведения. Том IV

(13 августа 1945 года)

Последние дни в обстановке на Дальнем Востоке происходят огромные перемены. Дело определенно идет к капитуляции японского империализма. Решающим фактором тут является вступление Советского Союза в войну. Миллионная Красная Армия, вступившая в пределы Северо-Восточного Китая, — это неодолимая сила. Японский империализм уже не в состоянии продолжать войну[2]. Китайский народ одержал победу в тяжелой, суровой войне. Война Сопротивления японским захватчикам, как исторический этап, уже отошла в прошлое.

Каковы же в данной обстановке отношения между классами внутри Китая, между гоминьданом и Компартией? Как они сложатся в дальнейшем? Каков курс нашей партии? Вот вопросы, которые волнуют весь народ, всех членов нашей партии.

Что можно сказать о гоминьдане? По его прошлому можно составить представление о его настоящем, а по его прошлому и настоящему — о его будущем. Эта партия вела контрреволюционную гражданскую войну в течение целых десяти лет. В период войны Сопротивления японским захватчикам гоминьдан трижды — в 1940, 1941 и 1943 годах — предпринимал крупную антикоммунистическую кампанию[3] и каждый раз стремился превратить ее в гражданскую войну в масштабе всей страны. Но эти планы были сорваны лишь благодаря правильной политике нашей партии и противодействию всего народа. Чан Кай-ши является политическим представителем крупных помещиков и крупной буржуазии Китая. Он, как всем известно, исключительно жестокая и коварная личность. Его политика состояла в том, чтобы сложа руки наблюдать со стороны, выжидать победу, сохранять свои силы и готовить гражданскую войну. И вот, дождавшись победы, этот «генералиссимус» собирается ныне «спуститься с гор»[4]. За последние восемь лет мы поменялись с Чан Кай-ши местами: раньше мы находились в горах, а он — у воды[5], в период же войны Сопротивления японским захватчикам мы действовали в тылу врага, а он ушел в горы. Теперь он собирается спуститься с гор, спуститься, чтобы захватить плоды победы, завоеванные в этой войне.

За истекшие восемь лет народ и армия наших освобожденных районов, не получая никакой помощи извне, исключительно своими собственными силами освободили обширную территорию страны и отразили натиск большей части японских войск, вторгшихся в Китай, и почти всех марионеточных войск. Только потому, что мы решительно вели войну Сопротивления и героически боролись, 200-миллионное население глубокого тыла[6] не испытало на себе зверств японских агрессоров, а территория, где проживает это 200-миллионное население, не была оккупирована ими. Чан Кай-ши же укрывался в горах Эмэйшань, и было кому охранять его — перед ним находились освобожденные районы, народ и армия этих районов. Защищая 200-миллионное население глубокого тыла, мы защищали и этого «генералиссимуса», предоставили ему время и место сложа руки наблюдать со стороны и выжидать победу. Время — восемь лет и один месяц, место — территория с 200-миллионным населением. Эти условия были предоставлены нами. Если бы не мы, то ему не удалось бы оставаться посторонним наблюдателем. Однако благодарен ли нам этот «генералиссимус»? Нет, нисколько! Этому человеку вообще незнакомо чувство благодарности. Как Чан Кай-ши пришел к власти? Благодаря Северному походу, благодаря первому сотрудничеству между гоминьданом и Компартией[7], благодаря тому, что народ тогда еще не распознал его и оказывал ему поддержку. Пробравшись к власти, он не только не отблагодарил народ, но столкнул его в пучину кровопролитной десятилетней гражданской войны. Эти исторические факты хорошо известны всем товарищам. Китайский народ все-таки защитил его в войне Сопротивления японским захватчикам. Теперь, когда война увенчалась победой и Япония вот-вот капитулирует, Чан Кай-ши отнюдь не испытывает благодарности к народу. Напротив, порывшись в архивах за 1927 год[8], он опять хочет приняться за старое. Он утверждает, что в Китае не было «гражданской войны», были лишь «карательные операции против бандитов». Но как это ни называй, он собирается развязать антинародную гражданскую войну и учинить кровавую расправу над народом.

Пока не вспыхнула гражданская война во всей стране, многие среди народа, да и среди членов нашей партии, еще не имеют ясного представления об этой угрозе. Так как гражданской войны в больших масштабах пока еще нет, так как она еще не стала всеобщей, открытой и повсеместной, многие думают: «Вряд ли она будет!». Кроме того, немало людей боится гражданской войны. Такая боязнь имеет свои основания: ведь в прошлом воевали уже десять лет, в войне Сопротивления сражались еще восемь лет, и если опять воевать — так это просто немыслимо. Появление чувства боязни вполне понятно. В отношении темных замыслов Чан Кайши развязать гражданскую войну наша партия приняла четкий и последовательный курс: решительно бороться против гражданской войны, отрицательно относиться к ней, предотвратить ее. Мы и впредь будем с огромной энергией и терпением вести народ на борьбу за предотвращение гражданской войны. Однако необходимо трезво отдавать себе отчет в том, что опасность гражданской войны чрезвычайно велика, ибо Чан Кай-ши уже определил свой курс. Проводя этот курс, Чан Кай-ши хочет развязать гражданскую войну. А мы проводим свой курс, курс народа, и не хотим гражданской войны. Не хотят гражданской войны только Коммунистическая партия Китая и китайский народ, но, к сожалению, не Чан Кай-ши и не гоминьдан. Одна сторона не хочет войны, а другая — хочет. Когда обе стороны не хотят войны, то войны между ними не бывает. Теперь же, поскольку не хочет войны только одна сторона, причем ее силы еще недостаточны для обуздания другой стороны, опасность гражданской войны чрезвычайно велика.

Наша партия своевременно указывала на то, что Чан Кай-ши будет упорно держаться реакционного курса на сохранение своего диктаторства и развязывание гражданской войны. Мы проделали довольно большую работу до VII съезда партии[9], во время этого съезда и после него, чтобы обратить внимание народа на опасность гражданской войны и морально подготовить народ всей страны, членов нашей партии и нашу армию. Это очень важный момент, ибо быть или не быть морально подготовленными — разница огромная. В 1927 году наша партия, переживавшая тогда пору своего детства, была совершенно не подготовлена к внезапному контрреволюционному нападению Чан Кай-ши. В результате плоды победы, завоеванные народом, были мгновенно утрачены, народу пришлось долгое время терпеть страдания, и светлый Китай погрузился во мрак. На этот раз дело обстоит иначе: наша партия уже имеет богатый опыт трех революций[10] и ее политическая зрелость значительно возросла. ЦК партии снова и снова указывает на опасность гражданской войны, чтобы весь народ, все члены партии и руководимая партией армия находились в состоянии полной готовности.

Чан Кай-ши неизменно стремится лишить народ малейшей крупицы власти и не упускает ни малейшей крупицы выгоды. А мы? Мы проводим курс — действовать острием против острия, бороться за каждую пядь земли. Мы платим ему той же монетой. Чан Кай-ши все время стремится навязать народу войну, он держит меч и в левой, и в правой руке. Отвечая ему тем же, мы тоже взялись за меч. К этому мы пришли лишь после обследования и изучения. Такое обследование и изучение очень важны. Увидев, что человек держит что-то в руке, мы должны провести обследование. Что он держит в руке? Меч. Каково назначение меча? Им можно убивать людей. Кого же он хочет убивать этим мечом? Народ. Выяснив эти обстоятельства, мы должны вести обследование дальше: у китайского народа тоже есть руки и он тоже может взяться за меч, а если меча нет, то его можно выковать. Китайский народ открыл эту истину после долгого обследования и изучения. Милитаристы, помещики, тухао, лешэнь[11] и империалисты — все они держат в руках мечи, чтобы убивать людей. Уяснив себе это, народ стал отвечать тем же. Некоторые из нас зачастую пренебрегают таким обследованием и изучением. Возьмем, к примеру, Чэнь Ду-сю[12]. Он-то и не понимал, что взявший в руки меч может убивать людей. Иные говорят: ведь это же общеизвестная азбучная истина, неужели руководитель Компартии мог не понимать ее? Это еще как сказать. Чэнь Ду-сю не занимался обследованием и изучением, следовательно, не понимал этого, поэтому мы и назвали его оппортунистом. Кто не занимается обследованием и изучением, тот не имеет права высказываться. Вот мы и лишили Чэнь Ду-сю этого права. Отказавшись от метода Чэнь Ду-сю, мы призвали народ, подвергающийся угнетению и кровавой расправе, взяться за меч. Если кто-нибудь опять поднимет на нас меч, мы ответим ему тем же. Недавно гоминьдан перебросил шесть дивизий для наступления на наш Гуаньчжунский округ. Три из них вторглись в этот округ и захватили территорию шириной в 100 и глубиной в 20 ли. Платя гоминьдану той же монетой, мы начисто, окончательно и полностью уничтожили его войска на этой территории шириной в 100 и глубиной в 20 ли[13]. Мы действуем острием против острия, боремся за каждую пядь земли и не даем гоминьдану безнаказанно захватывать нашу территорию и убивать наших людей. Конечно, бороться за каждую пядь земли отнюдь не означает следовать старой «лево»-уклонистской линии — «не оставлять ни пяди земли опорных баз»[14]. На этот раз мы оставили территорию шириной в 100 и глубиной в 20 ли. Оставили в конце июля, а в начале августа взяли обратно. Однажды, после событий на юге провинции Аньхой, гоминьдановский офицер связи спросил меня о наших намерениях. Я ответил: «Вы все время находитесь в Яньани, неужели вам не ясно? „Пойдет Хэ против нас, пойдем против него и мы; прекратит Хэ свои действия, прекратим и мы“»[15]. В то время мы еще не упоминали Чан Кай-ши, а говорили лишь о Хэ Ин-цине. Теперь же мы говорим: «Пойдет Чан против нас, пойдем против него и мы; прекратит Чан свои действия, прекратим и мы». Мы будем платить ему тем же. Сейчас Чан Кай-ши точит меч, поэтому и нам нужно точить меч.

Нельзя покорно отдавать завоеванные народом права, их необходимо отстаивать в боях. Мы не хотим гражданской войны. Но если Чан Кай-ши все-таки навяжет китайскому народу гражданскую войну, то нам не останется ничего другого, как взяться за оружие и воевать с Чан Кай-ши, чтобы защитить себя, защитить жизнь, имущество, права и счастье народа освобожденных районов. Это будет гражданская война, навязанная нам Чан Кай-ши. Если мы ее не выиграем, то будем пенять только на самих себя, а не на небо и землю. Однако, пусть никто не думает, что ему удастся силой или обманом безнаказанно отнять у народа завоеванные им права. В прошлом году один американский корреспондент спросил меня: «Кто дал вам право на вашу деятельность?» Я ответил: «Народ». Кто же дает нам такое право, как не народ? Стоящий у власти гоминьдан не давал его нам. Ведь гоминьдан не признает нас. В состав Национального политического совета мы, согласно статуту, входим в качестве «культурной организации»[16]. Но мы заявляем: мы — не «культурная организация», у нас есть армия, следовательно, мы — «вооруженная организация». 1 марта этого года Чан Кай-ши сказал, что за Компартией будет признано легальное положение лишь в том случае, если она передаст свою армию. Эти слова Чан Кайши остаются в силе и поныне. Мы не передали своей армии, и поэтому за нами не признано легальное положение, стало быть, мы — «беззаконники и нечестивцы». Но наш долг — нести ответственность перед народом. Когда каждое слово, каждый поступок, каждая политическая установка отвечают интересам народа, когда допущенные ошибки обязательно исправляются, то это называется нести ответственность перед народом. Товарищи! Народ жаждет освобождения и дает полномочия тем, кто может представлять его и честно служить ему. Такими людьми являемся мы — коммунисты. Будучи представителями народа, мы должны представлять его достойно, а не так, как Чэнь Ду-сю. В ответ на наступление, предпринятое контрреволюцией против народа, Чэнь Ду-сю не проводил курса — действовать острием против острия, бороться за каждую пядь земли. Это привело к тому, что в 1927 году за какие-то несколько месяцев все завоеванные народом права были полностью утрачены. На этот раз мы должны быть начеку. Наш курс в корне отличается от курса Чэнь Ду-сю, и никакой обман не введет нас в заблуждение. Мы должны сохранять трезвость ума, держаться правильного курса и не допускать ошибок.