Когда луна окрасится в алый

Глава 5. Духи, заклинания и лисицы

Во все еще заснеженном лесу до сих пор виднелись следы произошедшей почти неделю назад трагедии. Йосинори присел и коснулся снега замерзшими пальцами, пытаясь считать с природы и остатков ки, которая едва заметно кружилась над землей, что здесь произошло. Человеческие эмоции и переживания были сильными, но оммёдзи искал не их, а тонкий след того, кто навредил человеку.

На удивление след остался, но тонкий, посмертный и постоянно ускользал, скрывался, будто преступник, не желающий обнаружения. Странно: любой из ёкаев, только если он не был маленьким и беспомощным, старался продемонстрировать свое могущество и силу.

Кроме действительно умных и проницательных демонов, которые предпочитали скрываться и ждать удачного момента для атаки, а не выставлять на обозрение способности.

И это не предвещало ничего хорошего. Умные демоны были в разы опаснее тех, кто полагался только на физическую силу. Они продумывали свои поступки, просчитывали шаги наперед, словно играли в сёги[40], и хуже всего – часто выигрывали.

Йосинори поднялся на ноги и осмотрелся. Местность казалась пустой, словно вытравленной, даже животные избегали места убийства. Лишь несколько ворон сидели на ветвях, но и они молчали и только внимательным взглядом глаз-бусинок следили за оммёдзи. Йосинори расширил свои чувства, готовый в случае необходимости призвать сикигами[41], но тут из-за дерева показалась крупная голова кодама. Дух, вероятно, был слишком любопытным, поэтому и решил посмотреть на человека, пришедшего на проклятое место.

– Приветствую. – Йосинори вежливо поклонился, кодама тут же выскочил из своего укрытия и быстро оказался перед оммёдзи, с интересом изучая человека.

Йосинори знал, что слабые ёкаи и духи, как этот кодама, проявляли интерес почти ко всему и, чувствуя в Йосинори отголоски демонической энергии, забывали о безопасности и слепо шли ему навстречу. Будь он таким же противником ёкаев, как Аямэ, то пользовался бы этим преимуществом и уничтожал всех духов без разбора, но Йосинори не считал себя столь жестоким. Большинство мелких духов часто оказывались безобидными и беззащитными и сами нуждались в помощи, поэтому, обычно в тайне ото всех, Йосинори помогал им. В особенности тем, кто способствовал поддержанию мироустройства.

Кодама заинтересованно смотрел на Йосинори. Тяжелая голова упала на плечо, но дух не обращал на это никакого внимания, явно не переживая о том, что его шея может разболеться. Ворона пронзительно каркнула, словно предупреждая кодаму держаться подальше от оммёдзи, но лесной дух проигнорировал ее, продолжая стоять на своем месте.

– Ты поможешь мне? – спросил Йосинори, стараясь отстраниться от всего, что мешало сосредоточиться на поставленной задаче.

Голова кодама перевалилась с одного плеча на другое, что, вероятно, означало согласие.

– Тогда прошу отвести меня туда, где демоническая энергия из этого места будет более сильной. – Заметив, что дух застыл в нерешительности, Йосинори тут же поспешил продолжить: – Мне нужно только увидеть, кто это был, ты можешь покинуть меня, если ощутишь опасность.

Кодама неуверенно поднял руку и положил ее на свою голову, задумавшись над предложением. Какое-то время ничего не происходило, но в итоге дух опять перекатил голову на другое плечо, развернулся и быстро засеменил по снегу, показывая путь.

Йосинори двинулся за ним. Он мог бы добиться куда более быстрого повиновения, если бы просто приказал духу, но это было ему несвойственно. Аямэ всегда упрекала его за излишнюю мягкость с ёкаями, уверенная, что дар старшего оммёдзи следует использовать как инструмент уничтожения духов. Йосинори же был уверен, что его отношение скорее доказывает возможность людей спокойно жить и сосуществовать с демонами. Они с Аямэ никогда не понимали друг друга в этом вопросе.

Кодама передвигался от дерева к дереву, изредка исчезая из виду, но появлялся практически сразу. Дух будто опасался, что человек потеряется, и Йосинори тепло улыбнулся – вот еще одно доказательство того, что их виды могут жить в мире. Да, не все, но тем не менее.

Путь занял чуть больше часа, если судить по положению солнца. Неожиданно снег под ногами практически исчез, а некоторые деревья обуглились, словно в лесу случился пожар, но это было просто немыслимо: кто бы решился разводить пламя в горах? Чем выше люди поднимались в горы, тем толще становился слой снега, но здесь… Все было совершенно иначе.

Кодама замер перед выжженной поляной, которую опоясывало кольцо прогоревших деревьев. В центре громоздился каменный валун, расколотый пополам, в центр которого была воткнута дубина они как предупреждение всем остальным злобным демонам, что в эти места лучше не соваться. Чуть дальше, в юго-восточной стороне поляны, стоял отдельный камень, на котором висела симэнава. Кодама неловко потоптался на границе выжженной местности, а после решительно направился в сторону камня.

От духа веяло непостижимой грустью и тоской. Он забрался на симэнаву и обнял камень, крохотное тело прильнуло к холодной поверхности, и кодама крепко зажмурил маленькие глазки.

Йосинори решил не беспокоить духа и двинулся в сторону груды камней. Между двух самых крупных камней находилась тэцубо они. Измятая, окровавленная, с частично отломанными шипами дубина надгробным камнем торчала из валунов, словно кто-то хотел избавиться от злости, пытаясь растерзать демоническое оружие. А вот тела не было – его наверняка сожгли, чтобы они не возродился.

Оммёдзи догадывался, чьих это рук дело. Старика Ясуо убил они, каким-то образом забредший на земли кицунэ. А та либо отомстила за человека, либо просто устранила нежеланного гостя. В любом случае демон погиб здесь, прихватив с собой кого-то еще, раз уж на этой же поляне в честь погибших установили камень с симэнава.

– Благодарю за помощь. – Йосинори поклонился кодаме, и дух ответил ему неуверенным поклоном.

Спокойно развернувшись, оммёдзи двинулся вниз с горы, надеясь вскоре добраться до храма. Теперь он мог двигаться в своем темпе, который существенно превышал скорость кодамы. Йосинори был хорошо сложен и умело обращался с разными видами оружия. К своему пятнадцатилетию Йосинори уже овладел десятками способов борьбы с ёкаями и после передавал свои знания младшим ученикам.

Быстро спускаясь с горы, Йосинори вдруг застыл. Темная ки и удушающее чувство жажды крови пробирались под кожу. Тело напряглось, готовясь к битве.

Уверенно достав из-за пояса офуда, а с талии сняв тонкую, изящную катану, Йосинори двинулся навстречу опасности.

Стоило только выйти за территорию храма, как трупный запах – приторно сладкий и обволакивающий, с характерной тошнотворной нотой – заставил Генко насторожиться. Смрад разливался в воздухе, подобно густому соусу. Генко вновь обратилась человеком и прикрыла нос рукавом кимоно, задышав ртом, чтобы ухватить хотя бы частицу свежего воздуха. Она снова ощущала эту вонь.

Они.

И в этот раз не один.

Запах настолько плотно окутывал деревню, что Генко терялась, не понимая, сколько же демонов находится в Сиракаве.

Мико, что закрывали храмовые ворота за ее спиной, взволнованно переглянулись. Все девушки не были местными, каждая прибыла сюда по назначению из крупных городов, но все, как одна, знали Генко и не боялись ее. Каждой Генко так или иначе помогла, а потому и ненависти они не испытывали, но и друзьями не были. Они привыкли считать кицунэ своей справедливой и заботливой покровительницей и защитницей. А потому, видя, какой напряженной стала Генко, покинув храм, поняли: произошло что-то плохое.

– Повесьте на ворота офуда, которые оставил оммёдзи, они у Джуничи. На тории прикрепите омамори. И подготовьте на всякий случай бобы, чтобы отбиваться от демонов, – отдала поручения кицунэ, убирая руку от лица и медленно вдыхая тяжелый воздух.

– Да, Генко-сама. – Мико синхронно поклонились.

Кицунэ отстраненно слушала, как гэта мико стучат по деревянным полам хайдэна: служительницы спешили исполнить поручение. Сама Генко пыталась понять, откуда доносятся запахи и сколько демонов пожаловало на этот раз. Несмотря на то что местные не любили ее, она не могла ответить им тем же, поклявшись Инари оберегать людей.

Стоило мико исчезнуть из поля зрения, как все лисицы, что были поблизости, окружили Генко, ожидая приказов. Подчиненные ей сорьо, их помощники ёрикама и рядовые яко – все они собрались перед старшей кицунэ, скалясь и рыча, уже какое-то время чуя врага, но не решаясь напасть на него первыми.

– Как давно они здесь? Коу?

Вперед вышла одна из лисиц, та самая, которую звали Коу. Ее мех был темнее, чем у остальных лисиц, а шрамы на мордочке указывали на боевой опыт. Коу почти исполнилось полсотни лет, еще немного – и она сможет обращаться в человека, но пока что она в облике лисы верно и преданно выполняла возложенные на нее обязанности. Когда-то Коу прислуживала Бьякко, но, повредив морду, решила уйти, боясь увидеть сочувствие на аккуратном личике своей госпожи.

Коу коротко тявкнула, что заставило Генко нахмуриться. Судя по ответу лисы, они появились практически сразу после того, как Генко пробралась в храм. Словно они следили за ней.

– Сколько их?

Ответила другая лиса, более молодая, но уже закаленная в боях, о чем свидетельствовало ее почти напрочь отсутствующее ухо, которого она лишилась в сражении с каси. Она пришла из пограничных с землями Генко территорий, где мелкий демон, любитель воровать мертвецов, пытался устроить беспорядки. В итоге эта дикая кошка едва не унесла два трупа, а уверенность в своих силах, врожденная ловкость и удивительно сильная злость помогли ей потрепать трех лисиц, что пытались остановить каси.

Генко осмотрела своих подчиненных. Перед ней стояли сорок лисиц, на границах Сиракавы – еще пара сотен. Семьдесят сорьо. Восемьдесят четыре ёрикамы, остальные яко. И она.

И три они против них.

В прошлый раз из полутора сотен лис шестьдесят погибли. Но тот они был один: молодой и прежде не встречавший никого даже близкого по уровню способностей Генко. Сейчас же демонов оказалось трое, а вонь стояла такая, что становилось очевидно: эти куда более опасные противники. И прибыли они вместе, а значит, готовы помогать друг другу в битве, хотя в такой союз и верилось с трудом.

Дело было даже не в количестве и силе они, а в том, что сама Генко ослабела за эти годы. Когда Инари изгнала кицунэ, она лишилась благодати – частицы своей силы, божественной искры, которая делала Генко куда сильнее, чем ее нынешнее состояние. Это являлось сутью Генко – мощь, сила, разрушительная способность побеждать врагов. Генерал Инари, и благодать богини усиливала ее способности воина, как усиливала способности Бьякко даровать плодородие землям, успокаивать души смертных и помогать в лечении.

И пусть Генко все еще оставалась на порядок сильнее любой другой кицунэ, она стала слабее прошлой себя, а потому и лисы в ее подчинении не были столь сильны, как могли бы. И это не говоря о том, что в прошлом сражении она вновь утратила часть своей мощи.