Ложная сказка

Ариель поныла на тему слишком шумного курлыканья голубей, но, не найдя сочувствия со стороны Аверьяна, замолчала и принялась ластиться к мужчине.

– Маш, спи, – убрал он ее ладони со своей груди и переместился к довольно-таки широкому для птичника оконцу.

Девушка фыркнула, но высказаться вслух или продолжить лезть к нему все же побоялась. Она давно знала Аверьяна. Каким бы хорошим он не был, испытывать терпение рыжего не стоило. Бывал он и свиреп, и лют, и безжалостен. А она не горела желанием остаться навечно в этом дурацком птичнике.

Аверьяну не спалось.

Что они там сейчас делают вдвоем?

А какое ему до всего этого, собственно, дело?

Конечно, их звери не совместимы. Но в сущности людей…

Ну и пусть. Два одиночки. Почему бы и нет…

Пусть делают, что хотят.

Через минуту Аверьян уже стоял под окнами фермерского дома.

Успокоился.

Айнар спал на диване в гостиной. Один.

Девочка устроилась в спальне второго этажа. На большой кровати. Подложила маленькие ладошки под бледную щечку.

Какая же она уязвимая, – с необъяснимой нежностью подумалось ему.

У прикроватной тумбочки встрепенулась Ласка. Еще не проснулась, но уши уже встали прямо, настороженно.

Аверьян поспешил убраться назад к птичнику.

Он так и не уснул. Прислушивался к звукам ночи.

Почему-то вспоминались те дни, когда клан начал обустраиваться в одной из деревень под Угличем.

Нужно было уйти из неудобного, тесного города. Оставить привычные места, забыть о царевиче Дмитрии, чья мученическая смерть на многие века определила историю Углича, покинуть сумасшедше красивую плотину, посмотреть на которую съезжались туристы со всего мира, позабыть о былой славе угличского часового завода.

Аверьян любил родной город. Но оборотню там не место. Оборотню нужен простор.

Вот и осуществилась мечта властей о переселении народов на непаханые земли, – усмехнулся он.

По первости волки просто находили подходящую деревню и жили как придется.

Спали на земле или в бревенчатых избах.

Учились охотиться, сосуществовать в стае.

Изучали возможности своих новых тел.

А потом случился новый оборот, и менять ипостаси оказалось невероятно легко.

Изменения наградили мужчин впечатляющей физической мощью, что весьма пригодилось при строительстве просторных изб.

Аверьян построил клуб. Кроме внутренней отделки, все сделал своими руками. Не обошлось и без Трайкера. Тот сильно помогал.

Оборотни вели двойную жизнь. И это было очень круто. Все стало намного проще, чем, когда они были всего лишь людьми.

Не требовалось изысканной пищи.

Прекратились распри религиозных конфессий.

Потерялась ценность брендовых вещей.

Одежду можно было взять в неработающих торговых точках любого города. Можно было залезть в многочисленные склады.

Деньги стали раритетом. В мире оборотней никто ничего не покупал и не продавал. Только обмен.

Слова «электроника», «телефон», «автомобиль» практически вышли из употребления и перекочевали в статус ретро. Все, что было связано с электроникой, попросту не работало.

Аверьян в своем клубе пользовался некоторыми благами прошлого. Генераторами, накопителями энергии, механическими конструкциями. Надолго ли хватит? На век оборотней без потомства – точно.

Аверьян вдруг легко, пружинисто поднялся с соломы.

Сквозь птичью возню слух уловил иной звук.

Вот и Ларс поднял уши.

Оконное стекло и предрассветный сумрак не мешали разглядывать окрестности.

– Койоты. Вот же, сомневающиеся псы, – чертыхнулся Аверьян.

– Что? – подскочил Трайкер.

– Койоты пожаловали. Маскировка ирбиса их не убедила.

– Думаешь, они его выслеживали? – увидел и Трайкер дюжину песочных луговых волков. Звери подбирались к фермерскому дому.

– Уверен. Парочка койотов видела Айнара и Дженну в поселке. Проследили и ушли за подмогой.

Аверьян метнулся к лестнице, приставленной к люку голубятни.

– Ты чего задумал? К голубям лезть? Пойдем лучше псам наваляем, – предложил Трайкер.

– Нет. Не будем выдавать своего присутствия. Посмотрим на барса в деле, – открыл Аверьян крышку люка, чем, как и предполагал, спугнул птиц.

Голуби заметались и, мешая друг другу, с шумом устремились к пустым проемам в стенах голубятни.

Шум. То, что надо.

Первым из дома выскочил барс.

За ним Дженна.

– Это что за торнадо из птиц? – смотрела девчонка не туда, куда следовало.

Меняйся! – на расстоянии сверлил ее своими голубыми глазами Аверьян.

Черненькая вовремя увидела атакующих койотов и успела принять форму зверя.

Гибкие, гуттаперчевые псы прыгнули одновременно. Хвосты подняты над спинами саблей. Оскаленные челюсти демонстрируют полную пасть резцов.

Барс отшвыривал их, словно надоедливых котят.

– Какой потрясающий дикий кот, – зачарованно пялилась Ариель на развернувшуюся драку.

Аверьяна же впечатлил не ирбис. Впечатлила девочка. Черная волчица действовала в паре с белой. Вдвоем набрасывались на врага и разрывали на части.

Хорошо, что у милахи есть Ласка, – посетила такая мысль Аверьяна. В тандеме девушки отлично справляются.

Пришла и другая мысль – Дженна и Ласка двигались почти синхронно, слаженно. А это могло означать только то, что сражались волчицы далеко не впервые. Сколько уже раз приходилось им вот так отбиваться?

– Примкнула бы к сильному клану, не пришлось бы самой драться, – будто считал его думы Трайкер.

– Она не хочет вести пустую жизнь, – казалось Аверьяну, что он понимает Дженну.

– Выходит, я и другие волчицы клана ведем пустую жизнь!? – взвилась Ариель. – Да она убийца, эта ваша Дженна! Вон как койотов укладывает!

– Почему наша? – с усмешкой глядел на блонди Трайкер.

– А чья же еще? Вижу ведь, как вы оба на глазах глупеете, стоит только чернявке на горизонте появиться. Давно бы уже затащили ее в кусты, развлеклись бы, да и успокоились.

– В кусты? – продолжал усмехаться Трайкер. – Не хочется, знаешь ли, ножом в живот получить.

– Вы что? Боитесь ее? Боитесь девчонку? – обалдела Ариель.

– А ты уже забыла, как она тебя за горло держала? – прищурился Трайкер.

Ариель примолкла. Действительно, воспоминание не из приятных.

Аверьян отвернулся от окна. Стая койотов была уничтожена.

– Дженна не убийца, – твердо сказал он. – Она вынуждена защищать себя. И отвечаю на твой вопрос, Ариель. Мы не боимся ее. Мы ее – уважаем.