Упавшие с небес. Книга первая. Падшие

– Нет, не буду. Сейчас его картины оцениваются в сотни миллионов долларов. Но при жизни ему удалось продать только одну картину. За гроши. Он нищенствовал, голодал. При жизни он был самый одинокий и несчастный человек в мире, – говорила Алиса, так проникаясь страдальческой долей художника, словно это коснулось лично ее. – Я про него книгу читала – Ирвина Стоуна. «Жажда жизни» называется, – подтвердила она, чтоб никто не сомневался, что так оно и было.

– Но…предначертание-то звезд полностью сбылось, – улыбнулся Дмитрий. – Жаль, что все это случилось после его жизни.

– Но это же несправедливо! – воскликнула Алиса. – Да, мир признал его гением. Но ведь он этого никогда не узнает! Не засмеется от радости и не заплачет от счастья.

Инза, молчавшая до сих пор, спокойно возразила:

– Так было необходимо. Он жил духом, деньги и слава не развратили его.

– Жизнь – боль. Любовь – боль. Но где же вселенская справедливость? – с горечью продолжала Алиса. – Он был отзывчивым и бескорыстным – в ответ лишь одно пренебрежение. Его душа жаждала любви и понимания – над ним смеялись и издевались. Его существование – мука.

– Не согласна, что он был несчастлив всегда, – возразила Инза. – В минуты творческого вдохновения, когда ему удавалось выплеснуть бурлящие в нем чувства, он испытывал настоящую эйфорию. Но, увы, счастлив он был только в творчестве.

– Дима, ну за что такая жестокая плата? – не могла успокоиться Алиса. – Ну почему он только после смерти получил то, что достоин был иметь при жизни?

– Вряд ли счастливый и довольный своей жизнью человек смог бы писать такие картины. К тому же он сильно задолжал в предыдущей жизни. Тогда было наоборот: он все получал даром, не затрачивая усилий. Тогда он был любимцем Фортуны. В той своей жизни он почивал на лаврах за здорово живешь и не задумывался о том, достоин ли этого. Возможно, это выплата долгов.

– Это что эзотерика, буддизм или каббала? Откуда, из каких учений вы этого нахватались? – с любопытством поинтересовалась Алиса.

Но Дима только улыбнулся своей лукавой, ускользающей улыбкой и ничего не ответил. Инза посмотрела на нее своими глубокими печальными глазами и тоже промолчала.

Даже в кафе, куда они пошли после вернисажа, Алиса продолжала бурно спорить. Выставка ли картин, слова ли новых знакомых подняли со дна ее души какие-то болезненные переживания о жизни и мироустройстве.

– Должен быть Всевышний Суд, а вместе с ним система поощрений и наказаний от Господа, – считала она. – А если человек честен и благороден душой, то уж будьте добры, обеспечьте ему такую прекрасную и счастливую жизнь, поскольку он этого заслуживает. А уж если он мерзавец и готов на любые преступления ради собственной выгоды, то уж пусть сполна и отвечает за все это при собственной жизни.

Хрупкая, беленькая до прозрачности Инза с какой-то непонятной для Алисы тоской слушала ее, опустив глаза.

– Для того и существуют эйтраны, жрецы Судеб, чтобы контролировать мировую справедливость, – проговорила она, сердито полыхнув взглядом в сторону Дмитрия.

Алиса непонимающе похлопала ресницами и, поскольку провисла пауза, продолжила:

– Сам Ван Гог был очень отзывчив к страданиям других людей. Мог даже пожертвовать собственным благополучием. И не только. Он так проникался сочувствием вплоть до полного самоотречения… Помните, в тот период, когда он решил стать священником, чтобы помогать людям в выживании? Кончилось все тем, что он раздал замерзающим беднякам все, что сам имел: свою кровать, теплую одежду, деньги, а сам стал таким же нищим, как они… Ну разве он заслужил такую участь, как сплошные неудачи и прижизненные издевки?

– А тебе не кажется, что ты идеализируешь его? Тебя послушать, так он чуть ли не ангел во плоти? – с усмешкой проговорил Дима. – Ты его никогда не видела. Этот рыжий недотепа…

Но Инза не дала ему договорить:

– Не смей порочить лучших представителей человечества, – тихо, но веско сказала она.

– Он и был послан Господом на землю, чтобы стать ангелом во плоти. Он не озлобился и не перестал любить людей, хотя чаша его страданий была переполнена. Я не знакома с ним, но знаю, что мытарства и испытания, посланные ему всевышним, он выдержал с честью. Господь за это забрал его обратно. Я уверена, что сейчас он где-нибудь на Вилоне продолжает служить Свету.

– Но я б хотела узнать, что Дима думает о рыжем недотепе, – со смущенной улыбкой обратилась Алиса к Инзе.

– Да ничего нового он не скажет, поверь мне, – запальчиво проговорила эта странная, похожая на альбиноску девушка. Внешне она выглядела такой мягонькой, слабенькой, но, похоже, изнутри она была совершенно стальная. На лице Инзы вдруг возникла такая же иронично-пренебрежительная гримаса, как у Диманова. Она открыла рот и… приятным бархатным баритоном Димы произнесла. – Этот рыжий недотепа был истеричный, невыдержанный, взрывной. Да к тому же, еще и неврастеник.

Алиса изумленно вытаращила глаза… потом расплылась в широченной улыбке. Она хотела что-то сказать, но не успела.

Те слова, которые вертелись у нее на языке, подражая голосу собеседницы, проговорила Инза:

– А тебя талант пародиста! Вот это да! Как здорово у тебя получается!

Дима захлопал в ладоши. Затем он встал, церемонно склонился к руке девушки, легонько коснувшись ее губами.

– Поздравляю, сударыня! Вот видишь, я говорил тебе, что когда попривыкнешь и окрепнешь в этой оболочке, некоторые из прежних способностей вернутся к тебе! – проговорил он радостно.

Сама же альбиноска сияла. Алиса переводила глаза с Димы на Инзу и ничего пока не понимала.

– Это надо отметить! – сказал Дмитрий и, подозвав официанта, заказал шампанское. – И еще десерт «Амброзия».

Парень вернулся минут через десять. Поставил перед гостями зеленые шарики мороженого. Десерт был дополнен золотисто-прозрачными звездочками какого-то экзотического фрукта с цветочным запахом. Белоснежные дольки другого фрукта с шершавой коричневой шкуркой выглядели как подтаявший пломбир.

Инза восторженно, как ребенок, всплеснула руками и запищала:

– Мороженое! С фруктиками! Обожаю это лакомство!

– Ты такого еще не пробовала. Это белое манго вани и карамбола, – сдержанно улыбнулся Дмитрий, любуясь на ее детскую непосредственность.

Алиса, пригубив шампанское, взяла в руки маленькую серебряную ложечку для десерта.

– Амброзия? Это же пища богов. Ну что ж, попробуем божественное мороженое!

– Волшебный аромат, – стонала рядом Инза! – Фантастика!..

Очистив ложкой вазочку, девушка попыталась слизать остатки языком. Но Дима укоризненно покачал головой, призывая не забывать о манерах.

Инзины глаза вдруг наполнились слезами.

– Мне стыдно ребята. Ну в кого я на вашей земле превращаюсь? Я становлюсь падкой на сладости, на роскошь. Ну что ты делаешь со мной, Демон? Ты меня развращаешь! – прошептала она со слезами, – Ну как я после этого должна уважать себя? У меня от этого раздвоение личности. Одна упивается, другая ее за это презирает. Ну нельзя же настолько предаваться чревоугодию.

– А на дне души человеческой гнездятся еще и другие смертные грехи, например, Алчность. Или Похоть с Прелюбодеянием. Чтобы быть настоящей хранительницей душ, надо знать врага в лицо, – хищно сверкнул глазами Диманов.

3

В этот вечер они о многом поговорили. Алиса даже попыталась рассказать, какая у нее случилась в жизни трагедия, и том, что она потеряла парня. Но Дима ей почему-то не дал договорить.

– Ты должна забыть его. Сейчас он в другом мире. А ты осталась здесь. И ты должна насыщенно прожить свою собственную земную жизнь. Он еще вернется на Землю и будет счастлив.

А еще Алиса заметила, что Инза ходит очень осторожно и неуверенно, и походка у нее подпрыгивающая, как будто она стремится оторваться от земли и взлететь. Дима, заметив, что девушка исподтишка наблюдает за его подругой, сказал, что она впервые вышла на люди после тяжелой травмы.

Странные они какие-то, – подумала Алиса. – Ну очень странные. Может, они инопланетяне? – шевельнулась в голове мысль. – Скорее экстрасенсы, – предположила она, вспомнив, что она даже пикнуть не успела, а он уже знал, что Влада нет на земле… А его слова про то, что Инза должна привыкнуть к своей новой оболочке? …Точно инопланетяне! – решила она и… густо покраснела, поймав на себе хитрый, все понимающий взгляд Дмитрия. – Ой! Вот ведь забыла, что он – Бес, и мысли читает на расстоянии. Как бы научиться скрывать свои мысли? Хорошо бы какой-нибудь блок поставить – защиту от чужого проникновения? Мало ли что в голове может проскользнуть? По-моему, Инза тоже телепатка… Они инопланетяне, – теперь уже окончательно утвердилась Алиса в своей последней версии.

В целом Алиса была очень довольна, что встретила таких необычных людей. После смерти Влада ей совершенно не с кем поговорить о жизни… Он был единственным, с кем ее суждения о мире совпадали… Разве подружкам из универа расскажешь о том, что душа рвется в небо и хочется чего-то невыразимо прекрасного, когда у них все мечты о парнях с крутыми тачками и о шикарной жизни? И все стремления у них строятся в соответствии с маркетинговой программой, как подороже продать свою молодость и красоту…

Какой-то внутренний надлом опустошил ее сердце. Ей стало скучно жить, потому что верить стало не во что…

Иногда Алиса с удивлением вспоминает: а ведь жизнь казалась ей чудом. Однажды она шла по тротуару, наблюдая за караванами облаков, плывущих по небу. Жемчужно-перламутровые, они беспрерывно меняли очертания: скачущая лошадка превращалась в птицу, птица – в крокодила, а крокодил в плывущий корабль. Восторженное ощущение полноты жизни настолько распирало ее изнутри, что ей казалось, что она сама вырастает и становится облачной великаншей, вбирая в себя этот удивительный и необъятный мир. Длинными, как колокольни ногами, упираясь в небо головой, она ступала на высветленный солнцем асфальт, а мелкие фигурки вечно спешащих людей оставались внизу… Это было преддверие жизни… Тогда ей казалось, что исполнится все, что она задумала, главное, хотеть и стремиться к цели, и тогда преодолеть можно все…

Почему так получается? – думала она. – Жизнь обламывает крылья. Жизнь – сплошная боль. И любовь – это боль, потому что любимый обрек себя, став живым трупом. И умирают твои смешные несовременные грезы о слиянии душ, о счастье взаимопонимания и, конечно же, о том, что ты непременно достигнешь высот в самореализации, ведь каждый человек для чего-то родился и должен выполнить свое предназначение. Мечты разбиваются о грубый материализм жизни, где процветают деньги и власть, где ты – мелкая сошка, ничего не значащий винтик системы… А хрупкий и слабый человек легко ломается…