Танго с тенями

— Ну что же вы, Наталья Батьковна, — укоризненно покачал головой следователь. — А Корнеева?

— А, ну да, ступила. Корнеева…

— Татьяна давно работала на два фронта. Вечерами, после закрытия салона, Жанна частенько заходила в «Поэтику», поэтому чувствовала себя у вас как дома, — сказал Алексеев.

Из Наташиных глаз выкатились злые слезинки: ну как можно было быть такой раззявой! Ведь она чувствовала, что дело нечисто, и палец о палец не ударила, чтобы разобраться в ситуации.

— Когда вы, Наталья, приехали к Татьяне домой, та решила, что вы ее разоблачили, испугалась и позвонила Альбертовой. Корнеева ведь шпионила раньше на ее сестру, а теперь на Маргариту.

— А Татьяна, как увидела меня, так засуетилась. На кухню меня пригласила. Давай кофе поить. Она суетится, значит, а я молчу. Такая апатия на меня напала, что, думаю, я ей скажу? Но все-таки начала говорить о моих подозрениях по поводу шпиона. А Таня мне поддакивает, что, мол, тоже чувствует, что у нас нечисто, и это парикмахер Тамара виновата. Ну та, которая все причитала, что салон проклят. А потом позвонили в дверь, и Корнеева пошла открывать. А я сидела спиной к двери. И, главное, слышу, что в коридоре кто-то шушукается, но неудобно же оборачиваться. Вот так спиной к врагу и осталась сидеть.

— А это приехала Альбертова и поставила вам, Наталья Батьковна, укол тетродоксизона, прямо в плечо и маханула, — продолжил Алексеев. — И все, делай с вами что захочешь.

— Представляете, я все вижу, все чувствую, но тело как парализованное. Так жутко. Они вывели меня под белы ручки, типа я пьяная, посадили в машину, потом Корнеева вернулась домой, а Альбертова меня повезла в лес.

— А Танька как увидела нас с Сергеем в дверях квартиры, сразу и раскололась. Заплакала, запричитала. Сказала, что когда Наташа к ней пришла, она испугалась, что та будет ее разоблачать. Ну и позвонила Альбертовой в панике. Хотела, чтобы та оценила, как она с риском для себя работает на благо «Ласки». Понимала ведь, что ее сразу из «Поэтики» выпрут, вот и старалась себе новое место работы обеспечить. Ну, а Альбертова баба крутая, эта цацкаться не будет! Хорошо, что мы заставили Татьяну ей позвонить и выпытать, где Наташа.

И Анна взяла подругу за руку. И Кречетовой стало так хорошо: она счастливейший человек. У нее прекрасная семья, друзья, собака, коты, дача, баня. У нее бизнес, который доставляет ей удовольствие, она здорова. Жива, наконец! Несколько дней назад она была обездвижена жутким лекарством, брошена в лесу замерзать, металась в бреду на больничной койке. А теперь сидит и совершенно спокойно об этом рассуждает и чувствует невероятное спокойствие, что все позади.

— И полиция сразу на наш звонок отреагировала, — продолжила Аня.

— Коньяк в моем кабинете отравила тоже Альбертова, как я понимаю? — спросила Наталья. — Или Татьяна?

— Корнеева утверждает, что она ни при чем. Я уже говорил, что Верхова постоянно вечерами по «Поэтике» шастала. А когда ее убили, то Альбертова стала захаживать. Видимо, тогда и подсыпала яд, — пояснил Алексеев.

— Я в последнее время столько раз скрипела от злости зубами, что, наверное, стерла их до корня, — сказала Наташа. — А на дороге меня кто чуть не угробил?

— А это Ралдугин, не сам, конечно, а его шестерки. Наталья же сказала, что утром идет в полицию, вот Ралдугин и решил не рисковать. Анна номер машины запомнила, так что тут все просто. Прижали ребят, они все и вывалили.

— Ну и последнее. Кто сбил Волк?

— Это опять дело рук Маргариты. Я ж вам говорил, что она собрала компромат и на свою подругу Дину. И стала ту шантажировать. А когда Наталья позвонила Волк, та связалась с Альбертовой и сказала, что платить больше ей не будет. А идет к шести на встречу и выложит всю правду.

— Так, а кто в доме Федотовой шуровал? — спросила Аня. — Мы тогда с Наткой чуть не умерли со страху.

— А это водитель Альбертовой. Папку искал. Может, и нашел бы, но бдительный дедок, что недалеко живет, увидел неизвестную машину и вызвал наших ребят, как говорится. Поэтому шофер был вынужден убежать. Он и у Жанны дома все перерыл. Ну что, все вопросы? — Алексеев обвел присутствующих взглядом.

— Подождите. Я не поняла. В лиловой папке была записана фамилия Альбертовой. Она что, сама себя туда вписала? — спросила Наталья.

— А это уже Жанна сестрицу свою в тот список добавила. Не давали ей покоя полученные Маргаритой сто тысяч.

Алексеев замолчал, молчали и остальные, обдумывали услышанное. Они словно жили в параллельных мирах: в одном — все нормальные люди, которые мечтали, страдали, помогали, спасали, любили. А в другом — те, для которых любовь, дружба были даже не пустой звук, а способ заработать.

— У меня такое странное чувство, как будто весь ваш кабинет наполнен тенями прошлого. Тайны, преступления, предательства… — покачала головой Наташа. — И эти шантажистки: Верхова, Федотова, Волк, Альбертова. И преступники, и жертвы.

— Странно, что им так долго удавалось выходить сухими из воды! — задумчиво сказала Аня. — В фильмах с шантажистами разговор короткий. Опасная у них профессия, скажу я вам. Чуть шаг не туда сделаешь — и все, каюк…

— Да уж. Жизнь шантажиста — это танго на минном поле, как говорится, — сказал Алексеев.

И смутился, увидев удивленно смотрящие на него несколько пар глаз.