Сказание о пальме

Глава первая

Вначале это казалось невероятным.

На фронтах трех континентов дрались десятки армий великих и малых держав. Ни одна из них не могла бы похвалиться, что не испытала горечи поражения. Ни одна, кроме этой, русской Кавказской армии. И поэтому было просто непостижимо, что именно она, армия-победительница, вдруг неожиданно развалилась. Рухнула без всякого давления со стороны противника. Откатилась назад, за несколько недель отдав без боя противнику обширную территорию, завоеванную в течение всей войны.

Катастрофа назревала исподволь, совершенно незаметно. В шестнадцатом году, почти полностью очистив от врага «турецкую» Армению и Северную Персию, армия остановилась, потому что в это время начались неудачи русских на Западном фронте. Там после знаменитого прорыва Брусилова немцы предприняли крупное контрнаступление в поддержку своего австрийского союзника. Все внимание командования было приковано к полям Галиции и Польши. Все резервы и боеприпасы направлялись туда. Кавказский фронт, казалось, был предан забвению.

У непашущего плуга ржавеет лемех. У недействующей армии — дух. Полумиллионную армию постепенно сковывала летаргия.

За ее спиной лежала обширная, но полностью опустошенная горная страна. Даже спустя полтора года после чудовищной резни ее населения над ней носилось, зловеще каркая, ненасытное воронье. Из колодцев, забитых трупами, нельзя было пить воду. На дорогах белели кости людей: тех, кого расстреливали из ружей, резали ятаганами, сбрасывали с обрывов и скал; те, кого угоняли в арабские пустыни, умирали от жажды, усталости, голода. Кости полутора миллионов армян...

Разрушенные и сожженные селения, обезлюдевшие города, мрачные скалистые горы — весь этот ставший неприютным край производил на солдат гнетущее впечатление. По ночам все неотступней снились украшенные березками бескрайние равнины. Чуткий слух ловил всплеск волны на широкой многоводной реке. Тоска по родине все сильнее стискивала сердца.

Из этого забытья армию вывела громовая весть: царь свергнут, в России революция!.. И во фронтовых окопах, в гарнизонах Вана, Трапезунда, Эрзерума, Эрзинджана, Карса, Сарыкамыша начались продолжительные и бурные митинги. На трибунах, столах, кучах камней друг друга сменяли эсеры и меньшевики, кадеты и большевики. Звучали непривычные, возбуждающие, пьянящие слова: «Революция», «Свобода», «Демократия». И конечно наиболее желанные: «Мир и Земля», «Земля и Мир»... Создавались Советы солдатских и офицерских депутатов, военно-революционные комитеты. Созывались съезды и конференции.

Проходили недели, месяцы. Весна сменилась летом, затем подкралась и осень. А армия продолжала оставаться на месте. Переговоров о мире не велось, земельный вопрос не решался. И в сердцах усталых, завшивевших солдат все больше нарастало нетерпение: «Когда же, когда наконец перейдут от слов к делу?»

И когда гнев, накапливаясь, как снег на горных вершинах, готов был обвалиться всесокрушающей лавиной, на далеком севере в Неву вошел крейсер Утренней Зари. Орудийным выстрелом он открыл дорогу на трибуну небольшого роста человеку с рыжеватой бородкой и скуластым лицом, который, чуть картавя, твердо и властно произнес долгожданные слова: Мир, Земля, Власть Советам!

С турками было заключено перемирие, и ожидалось скорое подписание мира. Кавказская армия стала большевистской и превратилась в подлинное пугало для тех, кто еще вчера прославлял ее как свою защитницу и спасительницу, — для русских и армянских промышленников Баку, грузинских дворян и азербайджанских ханов и беков.

Им нужно было поскорее избавиться от нее. Убрать с Кавказа, пока она не наделала бед. И для этого было лишь одно средство. Главнокомандующий войсками Кавказского фронта генерал Пржевальский приказал демобилизовать пять возрастов солдат «ввиду создавшегося крайнего затруднения в вопросах продовольствия фронта». Всего пять возрастов...

Этот приказ превратил армию в разворошенный улей. Солдаты, истомленные более чем трехлетней войной, не могли смириться с тем, что часть их товарищей уйдет домой, начнет делить землю, а они останутся здесь, будут сидеть в этих горах зимой, дожидаясь, пока заключат окончательный мир и объявят общую демобилизацию. Ну нет, к черту!.. И вместе с теми пятью возрастами с фронта самовольно начали уходить остальные.

Туркам только это и нужно было. Они немедленно нарушили перемирие и двинулись вслед за хлынувшей на север русской армией, занимая города и целые области Армении.

И тогда началось. Тогда все и началось...

24 декабря 1917 года генерал-майор Денстервиль, командующий 1‑й пехотной бригадой на северо-западной границе Индии, получил приказ прибыть в главную квартиру армии в Дели.

Здесь ему объяснили создавшееся положение. После ухода русской армии на фланге английского Месопотамского фронта возникла брешь шириной в несколько сот миль. Но главное не в этом: с уходом русских на Кавказе образовался военно-политический вакуум, который рано или поздно будет заполнен со стороны. И если англичане не вмешаются в кавказские дела, то это сделают другие. Ведь там нефть, а она сегодня нужна всем. И турки с немцами уже двигаются туда. У них, правда, мало сил, но они пытаются опереться на местных мусульман.

Но для англичан сейчас страшнее турок большевики, которые хотят повернуть Кавказ в фарватер русской революции. Если Ленин будет иметь в своем распоряжении бакинскую нефть, то справиться с ним будет значительно труднее. А теперь одной из задач Англии и союзников становится именно свержение власти большевиков в России.

Денстервиль не был выдающимся полководцем. В районе расположения своей бригады он поддерживал мир и спокойствие не столько военными средствами, сколько интригами между мелкими воинственными племенами пуштунов. Но оказалось, что Англии и не нужен был полководец. Для осуществления своих честолюбивых целей на Кавказе она не имела никаких войск, но имела план, который считала сложным, но вполне осуществимым.

В русской армии было около ста тысяч армянских солдат и офицеров. Более тридцати тысяч их уже находилось на Кавказе, и из них был создан Армянский корпус. Остальные же с разрешения и при содействии большевистского правительства России направлялись с Западного фронта в Армению, чтобы принять участие в ее защите. Грузины в свою очередь имели более десяти тысяч солдат во главе с многочисленным офицерским составом.

Англичанам нужно было вырвать эти силы из-под влияния большевиков, организовать из них армию, которая дралась бы против турок, а если нужно — и против русских. Для этого и был вызван Денстервиль. В Лондоне полагали, что его опыт, приобретенный в Индии, вполне применим в условиях Кавказа. К тому же генерал владел русским языком.

Отлично сознавая всю серьезность предстоящей миссии, Денстервиль взялся за ее выполнение без колебаний. Будучи незнатного происхождения и имея немало недоброжелателей, в числе которых был и сам лорд Челмфорд, вице-король Индии, Денстервиль, как всякий выходец из низов, должен был каждую минуту быть готовым шпагой и интригами отстоять свое право находиться на той ступени общественного положения, до которой добрался.

Денстервиль выехал из Дели 6 января и прибыл в Багдад 18‑го. Здесь его уже ждали сэр Вальтер-Бартело, офицер Гольдстримской гвардии, и капитан Голдсмит, прибывший из Лондона со специальным поручением, имеющим прямое отношение к миссии Денстервиля. Ввиду того, что план похода на Кавказ был составлен Лондоном в самых общих чертах, генерал решил направить этих двух офицеров в Персию впереди своего отряда для сбора информации о положении дел на Кавказе. Они должны были дождаться его в Хамадане.

С Денстервилем были двенадцать офицеров, два писаря и сорок шоферов, которые везли на грузовиках английское золото и персидское серебро, оружие и боеприпасы, продовольствие и горючее. Замыкал колонну броневик под командованием лейтенанта Сингера.

Чем дальше продвигался отряд в глубь Персии, тем становилось холодней. Страна, не участвующая в войне, но ставшая ареной борьбы между двумя воюющими коалициями, корчилась в когтях нищеты. По пути англичанам не раз встречались умирающие от голода крестьяне. У деревни Сурхадиза колонна сделала привал в лагере частей Гемпширского полка; это был последний форпост английской Месопотамской армии. Дальше лежала обширная часть Персии, некогда занятая русскими войсками, но теперь почти полностью оставленная ими. Туда уже успели просочиться турки, а в Гилянской области действовала партизанская армия Кучук-хана, протурецки настроенного националиста. Но вообще во всем этом районе царило почти полное безвластие.

3 февраля колонна англичан подошла к Керманшаху. В его предместьях она встретилась с двумя казаками из отряда Бичерахова — единственной русской части, не распавшейся после перемирия с турками. С отрядом Бичерахова двигался английский офицер связи Клоттербек, который систематически передавал сведения по русской радиостанции. Поэтому Денстервиль уже знал кое-что об этом отряде и наметил ему определенную роль в будущих своих действиях.

На следующий день в английском консульстве Керманшаха Денстервиль встретился с Бичераховым. Клоттербек некогда учился в России и теперь, сумев добиться популярности среди казаков, способствовал сближению английского генерала с казачьим войсковым старшиной.

Бичерахов назначил одного из своих офицеров, поручика Георгиева, сопровождать англичан до Хамадана. Здесь Денстервиль сделал большой привал, чтобы окончательно уточнить план дальнейших действий. Он беседовал с консулом Мак-Даулом, управляющим банком Мак-Муреем, ожидавшим его капитаном Голдсмитом и, наконец, с прибывшим из Тифлиса генералом Оффлей-Шором, начальником английской миссии на Кавказе, и генералом Баратовым, продолжавшим числиться командующим русской армией, которая знать его не хотела и толпами уходила домой.

После всех совещаний и переговоров наконец был выработан подробный план дальнейших действий. Было решено, что отряд Денстервиля любой ценой должен добраться до Энзели — персидского порта на Каспии, а оттуда перебраться через Баку в Тифлис. Голдсмит двинется в Баку один для разведки обстановки и подготовки тамошнего консула Роналда Мак-Донелла. Голдимит отлично знал русский язык и, смешавшись с солдатами, мог беспрепятственно добраться до Баку.

8 февраля Голдсмит отправился в путь. Но перед отрядом возникло неожиданное препятствие: Кучук-хан в Гиляне заявил, что не пустит англичан дальше на север. В Казвине проходили антибританские митинги. Полагали, что это — дело джангалийцев, людей К учук-хана (его отряды действовали в джунглях — на севере Персии, поэтому назывались джангалийцами). По сведениям, их было более пяти тысяч человек — сила весьма внушительная в сравнении с небольшим отрядом Денстервиля.

Дорога от Казвина до Решта, центра Гиляна, была запружена толпами русских солдат. Они двигались пешком или на лошадях, большими и малыми группами. Русские не проявляли к англичанам никакой враждебности. Однажды на остановке между генералом и русскими солдатами завязалась беседа.