Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной (издание второе, исправленное)

Глава 4. Возвращение к своим

К рассвету, Григорий ушёл от места первого боя, не так далеко, как ему бы хотелось. Он удалился от поля сражения всего километров на десять-двенадцать, не больше. Неожиданно выяснилось, что ходить ночью в степи без дорог, весьма неудобно. Тем более, если на небе нет ни луны, ни каких-либо звёзд,

Уж на что парень хорошо видел во тьме, но и то, очень часто спотыкался о какие-то камни и регулярно проваливался в непонятные для него углубления. То ли, там были норы сусликов и байбаков, то ли, просто встречались промоины.

Спасибо на том, что он всегда замечал обрывы оврагов и балок и со всего маху ни разу не сверзился вниз. Спуск и подъём из ложбин, оказались занятием весьма утомительным, и не подходящим для изнеженных хлюпиков. Особенно, если не видно ни зги.

Наконец, совсем рассвело. Григорий повертел головой, увидел слева контуры Крымских вершин и с облегчением понял, что не сбился с пути. Парень давно уж согрелся от долгой ходьбы и больше не трясся от холода. Теперь его стали мучить голод и жажда.

А часов пять назад, когда он сидел в мутном ерике, то был твёрдо уверен, ему очень долго не захочет пить. Судя по отсутствию каких-либо деревенек и сёл, воды здесь поблизости не было. Даже маленьких озёр или стариц парень ни разу не встретил.

Солнце неспешно поднялось над степью и стало видно на многие километры вокруг. Григорий заметил, что по правую руку, вдруг появилось довольно большое облачко пыли.

Двигалось оно достаточно быстро и почти в ту же сторону, куда направлялся солдат. Вернее сказать, через пять или шесть километров, они должны пересечься, где-то в степи.

«Что-то идёт по дороге, — размышлял на ходу молодой человек. — Скорее всего, это наша машина. Вряд ли фашисты катались бы тут в одиночку. — парень пошёл чуть быстрее и сказал сам себе: — Перехватить мне её не удастся, но так я выйду на тракт. Глядишь, там меня кто-нибудь подберёт, или же скажет, где тут расположена ближайшая военная часть».

Просёлок резко свернул в его сторону, и скоро боец убедился, что это полуторка защитного цвета. У парня полегчало на сердце, и он ещё больше ускорил шаги: «Вдруг водитель заметит меня и затормозит?» — размечтался Григорий. Тут, над головою послышался приглушенный шум мощного двигателя.

Парень задрал голову к небу и разглядел в вышине самолёт очень странного вида. Летательный аппарат имел одно большое крыло, сужающееся к обоим концам. На нём находились два мотора с пропеллером, а между ними устроилась довольно вместительная кабина пилота.

Она весьма походила на пулю винтовки, только её острый конец смотрел в обратную сторону по ходу движения. Судя по остеклению, внутри помещался не только пилот и радист, но и стрелок, сидящий спиной к носу машины.

Вместо привычного всем фюзеляжа аэроплан имел два тонких корпуса, выходящих из мотогондол мощных двигателей. Хвостовые балки оканчивались скругленными авиационными килями. Их прочно скрепляла широкая горизонтальная плоскость, похожая на удлинённое оперенье хвоста.

Григорий уже много слышал о весьма необычном разведывательном самолете фашистов, но сам его в небе не видел. Солдатское сарафанное радио называло его не иначе, как «рамой». Едва завидев его, все говорили:

— Раз «фокер» сюда прилетел, ждите братцы беды. Или бомбардировщики явятся, или фрицы шарахнут из дальнобойных орудий большого калибра.

В это раннее утро, лётчик подумал о том, что не стоит расходовать большие ресурсы для уничтоженья полуторки. Тем более, что она не военная часть, не остаётся на месте, а может уехать неизвестно куда. Пойди в неё, попади дальнобойным снарядом.

Фашист решил, сам разобраться с одиночным автомобилем. Он развернул аппарат и начал резко снижаться. Затем, пристроился в хвост «жестянки с колёсами» и начал удивительно быстро её догонять. Аэроплан опустился до пятидесяти метров, выровнялся и перешёл в горизонтальный полёт.

Застывший на месте, Григорий увидел, как маленький грузовичок прибавил газу и на повышенной скорости запылил по просёлку. Сидевшие в кузове, красноармейцы вскинули «мосинки» и стали дружно стрелять в разведчика фрицев.

Пилот поравнялся с удирающим транспортом, нажал на гашетку и сбросил небольшую авиационную бомбу весом в пятьдесят килограммов. От фюзеляжа тотчас отделилась тёмная точка и понеслась к намеченной цели.

«Фокер» стрелой проскочил над машиной и устремился в синее небо. Он был уверен в результате воздушной атаки.

Один из бойцов, что ехали в кузове, вдруг поднялся на ноги и встал лицом к направленью движения. Он опёрся руками на борт и прыгнул на землю. Человек очень ловко приземлился на обе ноги, согнулся в поясе, сгруппировался и покатился, как колобок.

Автомобиль промчался ещё десять метров, и тут в него сверху ударил немецкий снаряд. Раздался оглушительный взрыв. В утренний воздух взметнулось огромное облако дыма. В нем замелькали обломки деревянных бортов и кувыркающиеся фигуры людей.

Кабину и моторный отсек разнесло в мелкие клочья, а по дороге запрыгал пылающий бензиновый двигатель. Чуть впереди, катились два колёса, соединённые передним мостом.

Стоявший неподвижно, Григорий непроизвольно присел от невыносимого грохота и с ужасом глянул на то, во что превратилась машина с бойцами. Потом он увидел, что самолёт улетел, тронулся с места и побежал к месту трагедии. Нужно было помочь раненым людям.

Запыхавшийся парень добрался до дымящейся круглой воронки и остановился, как вкопанный. Там он увидел того человека, который покинул машину за секунду до взрыва.

Спиною к Григорию стоял молодой человек лет двадцати с небольшим. Он оказался одет в замасленный комбинезон и матерчатый шлем советских танкистов. Вся его форма была густо покрыта белесой пылью степи.

«Оно и понятно, — не к месту подумал Григорий, — он же по земле прокатился, словно циркач на арене».

Солдат осмотрелся и понял, что зря так спешил. Помогать было некому. Все красноармейцы оказались мертвы, а если честно сказать, то он вообще, не увидел людей. Вокруг находились только отдельные части окровавленных тел. Всюду лежали руки, ноги и головы с торсами.

Всё это перемешалось с щепками досок и обгоревшими кусками металла, покорёженных взрывом. Танкист опустился на корточки и деловито порылся в куче разного мусора. Он сдвинул обломок деревянного борта, вытащил чей-то мешок и стал, совершенно спокойно, развязывать узел, что стягивал горловину у «сидора».

Григорий едва подавил рвотный рефлекс, вызванный видом разорванных пассажиров машины. Он с трудом проглотил горький комок, появившийся в горле, глянул по сторонам и нашёл взглядом винтовку, лежащую невдалеке.

Солдат подошёл к трёхлинейке, поднял и быстро её осмотрел. Он передёрнул затвор, увидел, как в ствол вошёл блестящий патрон, и убедился, что оружие в полном порядке. Потом, повернулся к занятому делом танкисту и сурово спросил:

— Мародерствуешь тут помаленьку?

Ловкий прыгун поднялся на ноги и протянул бойцу фляжку с водой.

— Попей. — спокойно сказал он Григорию. — Небось, во рту пересохло, пока драпал от фрицев. Видел я, как ты безоружный шёл прямиком по степи. «Мосинку» свою, потерял. Теперь за чужую схватился? — заметив, что парень не среагировал на злые слова, он вдруг добавил жёстким начальственным голосом: — Почему вы рядовой не отдаете честь старшему по званию?

Только тогда солдат понял, что, судя по форме, перед ним механик-водитель, а то и командир советского танка. Ворот его гимнастёрки был, фривольно расстёгнут и петлицы парень не видел. Значит, в лучшем случае, это сержант, а в худшем и весь лейтенант. А он на него чужую винтовку направил.

Да за подобное действие, запросто под трибунал загремишь. Правда, сейчас можно очень легко и на немецкого диверсанта нарваться. Хотя диверсантов он уже видел в той роте, где недавно служил. Это всегда офицеры пехоты или связисты, и к тому же, они никогда не бывали такими чумазыми.

— Предъявите свои документы, — строго потребовал хмурый Григорий.

Танкист не стал возражать. Он сунул руку в нагрудный карман комбинезона, вынул оттуда небольшую брошюрку светло-серого цвета и подал бойцу.

Не убирая палец с крючка спускового устройства винтовки, солдат осторожно взял её левой рукой. Он отступил на два шага назад и пролистал «Красноармейскую книжку», покрытую пятнами машинного масла.

Всё вроде бы, было в порядке. И, к счастью, это оказался сержант, а не боевой офицер. Григорий вернул бумаги владельцу, опустил трёхлинейку и закинул её на плечо. Он вытянулся во фрунт и хотел козырнуть, но вовремя вспомнил, что ещё в ходе боя, он потерял, где-то пилотку. Поэтому доложил просто так:

— Рядовой Григорий Степанов. Охранная рота аэродрома номер 15/2704. Выхожу их окружения. Пробираюсь к своим.

— Вольно. — бросил сержант. — А я, как ты уже прочитал, механик-водитель танка, Леонид Иванович Скоков. Можно звать просто Леня, — и без всякого перехода новый знакомый спросил: — Жажда, наверное, мучает? — не дожидаясь ответа, он протянул парню фляжку.

Григорий принял баклажку из алюминия, открутил колпачок, что висел на короткой цепочке, и сделал приличный глоток. Парень тотчас опомнился и прекратил бездумно хлебать тёплую жидкость. Ещё неизвестно, сколько придётся тащиться по жаркой степи. В такой ситуации, воду нужно беречь.

Танкист отвернулся, присел и снова стал рыться в чужом вещмешке.

— Насчёт мародёрства, так ты это зря, — бросил он парню через плечо. — Им уже ничего больше не нужно, — сержант кивнул на разбросанные возле воронки куски человеческих тел. А нам с тобой, придётся их всех хоронить, а потом ещё топать до ближайшей воинской части. А сколько идти до неё, никому неизвестно.

Пожав плечами, Григорий был вынужден согласиться со словами танкиста. Стараясь не прикасаться к останкам погибших, он тоже включился в работу. Ему удалось обнаружить ещё одну трёхлинейку, почти не пострадавшую от мощного взрыва.

Судя по внешнему виду, механизм у винтовки оказался в полном порядке. У неё лишь откололась небольшая часть от приклада, но всё равно, из такого оружия можно было стрелять.

Правда, ещё неизвестно, как теперь у неё с точностью боя, но пока не попробуешь, этого, увы, не узнаешь. К сожаленью бойца, владелец оружия послал все патроны в фашистов, а запасные обоймы парень найти не сумел. Так что, с пристрелкой придётся пока подождать.

Тем временем, ушлый танкист нашёл пять ржаных сухарей, кисет полный махорки и кусочек пилёного сахара, завёрнутый в старый клочок от крымской газеты.

Красноармейцы уселись на задний борт, отлетевший от погибшей машины. Они разделили по-братски скудный паёк и, растягивая приятный процесс, съели всю пищу до крошки.

Под конец, они сделали по глотку тёплой воды и посидели пару минут. Сержант свернул самокрутку. Он достал из кармана коробку со спичками, запалил «сигаретку» и задымил, как паровоз. Некурящий Григорий, как всегда, очень вежливо, отказался от вонючей отравы.

Леня досмолил небольшую цигарку до губ, и с большим сожаленьем, затоптал миниатюрный чинарик. Сержант шумно вздохнул, хлопнул себя по коленям и встал с заднего борта машины. Следом поднялся Григорий, и они занялись скорбным делом.