Третий ангел

4.

Утром 1 января две тысячи стрельцов с осадными лестницами на плечах устремились к стенам Пайды. Ещё пятьсот пищальников, уставив на рогульки тяжёлые пищали, принялись обстреливать поверх голов атакующих засевших меж зубцами крепости осаждённых. Десять осадных лестниц почти одновременно упёрлись в стены и по ним муравьями поползли стрельцы. По одной из лестниц первым взбирался Малюта, облачённый в кольчугу и круглый шлем, из-под которого выбивались рыжие лохмы. Наблюдавший за штурмом царь видел как тяжело даётся грузному, коротконогому Малюте каждая ступень, но он упрямо лез всё выше, и наконец первым ухватился левой рукой за крепостной зубец, а правой потянул из-за спины боевой топор, готовясь прыгнуть на стену.

В этот миг грохнул залп пищальников. Голова Малюты дёрнулась и он стал медленно сползать по лестнице, сбивая своей тяжёлой тушей лезущих за ним стрельцов. Сверху на атакующих полетели камни, полилась горящая смола, шведские солдаты, прячась за зубцами, на выбор целились в русских, сбивая атакующих целыми гроздьями. Вскоре ров заполнился убитыми и увечными. Царь с досадой махнул рукой, давая отбой.

Завёрнутое в плащ тело Малюты принесли в царский шатёр, положили наземь лицом вниз. Царь сам снял шлем с убитого, откинул с затылка слипшиеся рыжие волосы и увидел страшную рану в основании черепа. Было очевидно, что стреляли сзади и снизу. Постояв над телом, царь приказал привести Василия Грязнова.

Тихо войдя в шатёр, Васька потупился, изображая приличную скорбь. Царь велел всем уйти. Подошёл к Грязному, сгрёб в кулак его смоляную бороду и, пронзительно глядя в глаза, то ли спросил, то ли утвердил:

— Твоя работа?

— Христос с тобой, государь! — забожился Грязной. Но царь не дал ему закончить:

— Первый в пролом пойдёшь. Хорошо, если сгинешь. Ну а ежели уцелеешь, сызнова поговорим.

...На следующий день с раннего утра русские пушки с утроенной яростью принялись долбить брешь в крепостной стене, сузив место обстрела до нескольких сажен. Крепость окуталась дымом. После трёх часов непрерывного обстрела стена с шумом обрушилась. В образовавшуюся узкую брешь с дикими криками хлынули стрельцы. Впереди, размахивая над головой голубой полоской сабли, бежал Васька Грязной. За ним доспевал его троюродный брат Василий Ошанин.

Спустя ещё час всё было кончено.

Царь верхом въехал в крепость по подъёмному мосту. Тесной булыжной улочкой, цокая подковами, проследовал со свитой на игрушечную городскую площадь, где уже были согнаны все уцелевшие жители Пайды. Налитыми кровью глазами оглядел пленных, на немой вопрос стлавшегося перед ним Грязнова процедил сквозь зубы:

— В костёр! Всех до единого. Это им по Малюте поминки.

На следующий день царь собрал воевод и объявил о том, что он возвращается в Москву, чтобы предать земле тело своего верного слуги. Брать хорошо укреплённую Колывань приказал без него.

Вскоре царь уже пышно вступал в Москву. Из ерундового успеха под Пайдой сделана была победа не ниже крымской.

Без царя русское войско продолжало поход, зачем-то разделившись надвое. Никита Юрьев вместе с Магнусом отправились брать замок Каркус. Иван Мстиславский, Иван Шуйский и Михайла Морозов двинулись на Колывань. По дороге на них врасплох напали шведы, которых навёл перебежавший к ним царский шурин Александр Черкасский, родич покойных Михаила и Марии. Воевода Милославский был убит, двое других воевод ранены и едва спаслись бегством. Поход провалился. Царь шумно гневался, но в душе радовался, что ушёл вовремя. Даже мёртвый Малюта сумел оказать ему последнюю услугу.

Хоронили Малюту с великими почестями. Царь сам отстоял над телом всенощную. Малютиной вдове назначили содержание равное окладу высших служилых людей. Сопровождать прах в Иосифо-Волоколамский монастырь отправили бывшего опричника Евстафия Пушкина. С ним государь передал монахам денежный вклад на помин души Малюты. Дал аж пятьсот рублей — больше, чем по своим жёнам, дочерям и брату Юрию. Монахи радовались, хотя и понимали, что замолить малютины грехи всё равно никаких денег не хватит.

После гибели Скуратова его ядовитое семя, скрестясь с кровью лучших русских родов, расцвело пышным цветом, цепко обвило трон. Дочь Анна вышла замуж за двоюродного брата царя Ивана Михайловича Глинского, отца будущего жалкого царька Василия Шуйского. Царицей стала Мария, жена Бориса Годунова, сумевшего в годы опричнины не замараться большой кровью. В те же годы сестра Бориса Годунова Ирина вышла за будущего царя Фёдора Ивановича. Таким образом, клубок Малюты и Годуновых дал России двух цариц: Ирину Фёдоровну Годунову и Марью Григорьевну Скуратову. Что до Христины, то она прославилась тем, что отравила князя Михаила Скопина-Шуйского, ратным подвигам которого завидовал её муж. Преуспели при дворе и три малютиных племяша — Богдан, Верига и Григорий Бельские, тоже оставившие по себе тёмную память. И всё ж висело над его родом проклятье, почти никто из малютина племени не умер своей смертью...