Бронепароходы

01

На пароходах они уходили от мести, от смерти — от обречённого города Вольска вверх по Волге к Самаре. Со станции по городу из всех орудий бил бронепоезд большевиков. Пыльные разрывы взлетали на улицах и площадях, осколки секли по колоннам и фронтонам зданий, валились афишные тумбы и телеграфные столбы, опрокидывались брошенные пролётки извозчиков. На Плетнёвской дороге к штурму города готовились красногвардейские тачанки. Но Вольск никто не оборонял. Те, кто остались, сидели в подвалах и погребах.

Два десятка пароходов ожесточённо дымили. Обтекая пеной, работали гребные колёса. На мачтах вились чёрно-жёлтые флаги КОМУЧа. Пароходы были разные: буксиры и скоростные товарно-пассажирские суда, пригородный «фильянчик», громоздкие старые «американцы», длинный и плоский танкер. Беженцы заполнили все каюты и палубы. Дамы с багажом, купчихи с узлами, дети, старики, чиновники в сюртуках, коммерсанты, инженеры с цементного завода и рабочие с электростанции, врачи, попы в рясах, офицеры и солдаты, перепуганные девицы, лавочники, учителя, крестьяне и железнодорожники.

Флотилию возглавляли четыре самых мощных буксира. На хлебных пристанях их наспех блиндировали досками и мешками с песком и вооружили полевыми пушками. Буксиры готовились к сражению с красными. Наверняка на Сызранском мосту большевики выставят пулемёты, и своей артиллерией буксиры должны подавить огневые точки врага, чтобы флотилия прорвалась под пролётами. Убьют кого, потопят судно — что ж, это гражданская война.

Хамзат Мамедов плыл на буксире «Вандал». Он не задумываясь выбрал пароход своей фирмы — Товарищества братьев Нобель. Сработала привычка. Мамедов сидел на корме под буксирной аркой, а рядом лежал раненный в живот парень, боец нелепой Вольской Народной армии КОМУЧа — армии мятежа.

— Дай ещё… — пошептал он.

Мамедов достал фляжку с водой и поднёс к сухим губам раненого.

— Я умираю? — сипло спросил парень.

— Да, — кивнул Мамедов. — Помолыс, друг, и умырай, нэ бойса.

Вольский мятеж вспыхнул в базарное воскресенье. Крестьяне приехали в город с товарами, а красноармейцы не пустили их, спекулянтов, на торговую площадь. Крестьяне полезли в драку. Красноармейцы принялись стрелять. Озлобленные мужики взломали оружейный склад. И началось побоище.

Красных в то время в городе было совсем мало: их отряды отправились в Балаково на подавление тамошнего восстания. Мятежники Вольска перебили всех, кого нашли; яростно оборонялся только председатель ревкома — строчил с балкона из пулемёта. Разгул крестьянского гнева в бушующем Вольске сразу использовали местные офицеры. Они объявили город территорией КОМУЧа — Комитета членов Учредительного собрания. Но КОМУЧ, подчинивший своей власти Самарскую губернию, ничем не мог поддержать мятежников Вольска: Самара была слишком далеко, да и Волгу красные перекрывали в Сызрани. Окружённый Вольск продержался десять дней. Потом большевики двинулись в наступление. И половина жителей Вольска бросилась к пароходам.

А Хамзат Мамедов, оперативный агент компании «Бранобель», оказался в Вольске случайно. Он пробирался с Кавказа в Самару.

Эмануил Нобель не боялся гражданской войны: его компания поставляла третью часть всей российской нефти, и Нобель полагал, что нужен и красным, и белым. Лето восемнадцатого года Эмануил Людвигович решил провести, как обычно, на минеральных источниках в Ессентуках, где предпочитали отдыхать промышленники, коммерсанты и финансисты. С собой он взял Гению, жену младшего брата Йосты, и её детей с гувернанткой. Гения любила дамское общество в Кисловодске. Из Петрограда на Кавказ по взбаламученной стране семейство сопровождал Хамзат Мамедов — он один стоил взвода охраны.

В Ессентуках Эмануил Людвигович и получил неприятное известие из Главной конторы в Петрограде. Управляющий телефонировал, что из Николо-Берёзовки на Каме пришла депеша от господина Турберна, геолога Арланской экспедиции. Турберну не доставили буровое оборудование, хотя баржу с нужным грузом Самарская контора отправила ему уже три недели назад. От результатов бурения под Арланом зависела судьба всей компании. И Эмануил Людвигович спешно командировал Мамедова на поиски баржи. Вот так Хамзат Хадиевич и попал в Вольск, а потом на борт буксира «Вандал».

На закате вольская армада бросила якоря у берега — в эту навигацию никто не выставил на фарватерах бакены, и бакенщики не зажигали на ночь огни. С рассветом армада снова двинулась в путь. И вскоре впереди на бледном небе тонкими линиями обрисовался длинный Александровский мост у Сызрани.

Мамедов, разминая плечи, поднялся в штурвальную рубку. На судне его уже знали и везде пропускали — как-никак, доверенное лицо самого Нобеля. В Мамедове была какая-то снисходительная восточная повелительность, и люди безотчётно подчинялись ему, хотя никаких особых прав он не имел. В рубке рядом с матросом-штурвальным стояли капитан «Вандала» в чёрном кителе, старпом и пожилой артиллерийский офицер — начальник флотилии. Офицер оглянулся на Мамедова и молча поприветствовал, коснувшись пальцами козырька фуражки. За «Вандалом» по реке рассыпались дымящие пароходы.

А под пролётами моста появились два буксира. Перед носом «Вандала» вдруг с плеском взметнулся водяной столб, а потом донёсся хлопок выстрела.

Пассажиры на носу «Вандала» забеспокоились. Заплакал разбуженный ребёнок. Матрос у штурвала застыл. Капитан поднял бинокль.

— Без паники, Телегин, это наши! — сказал он. — Вижу флаги КОМУЧа!

— Наши! Наши! — загомонили внизу пассажиры. — Бог милостив!

Два буксира уверенно подходили всё ближе. У переднего парохода на мачте рядом с флагом КОМУЧа полоскался длинный вымпел командующего. На передней стенке капитанской рубки было написано название — «Вульф».

На колёсном кожухе «Вульфа» появился моряк с рупором.

— Кто такие? — крикнул он.

Артиллерийский офицер тоже взял рупор и вышел из рубки.

— Мы — речной отряд Вольской Народной армии КОМУЧа! Отступаем в Самару! Я — командир отряда штабс-капитан Соколов!

— Я — командующий Речным боевым флотом КОМУЧа мичман Мейрер! — ответил моряк, судя по голосу — совсем мальчишка. — Готовьте швартовы!

Вспенивая воду, «Вульф» начал разворот, чтобы сойтись с «Вандалом» так, как полагается при швартовке на реке, — против течения. Мичман Мейрер оставался на кожухе, рассматривая вольские суда. А Мамедов рассматривал мичмана. Вот кто ему будет нужен в Самаре. Вот у кого он потребует пароход.