Пхёнган и Ондаль

Удивленный уверенностью Ондаля, так контрастирующей с его обычным поведением, король слушал разинув рот.

Ондаль продолжал:

– Кроме того, следует строго разделять тех воинов, кто отличился на войне, от тех, кто не смог. Нужно сделать так, чтобы различия были ясно видны в их положении, нарядах или домах. Заслуженные бойцы должны, соответственно, вести роскошную жизнь, а те, кто никак не проявил себя, жить скромнее. Тогда каждый будет стараться изо всех сил заслужить признание от страны. Если таких воинов будет становиться все больше, силы нашей армии возрастут. С помощью народа мы легко сможем перенести столицу на новое место и укрепить северные границы.

Король довольно расхохотался, громко стуча по столу:

– Ха-ха-ха, такая превосходная идея пришла тебе, зять мой, потому что ты и сам из простых людей! Если мои подданные возьмутся за дело, нет ничего, что им не под силу! Ха-ха-ха!

Вскоре Пхёнвон, невзирая на протесты чиновников и знати, пожаловал Ондалю должность командира дворцовой стражи. С тех пор он стал очень ценить зятя и часто вызывать его к себе, чтобы посоветоваться по важным государственным вопросам.

В 585 году тюрки потерпели поражение от империи Суй.

Время шло, и Го Гон начинал выбиваться из сил. Он узнал, что отца увезли на север, но, даже тщательно обыскав все подозрительные места, не нашел его следов. Семья Го лишилась положения, и у него не осталось ничего, кроме давно забытых традиций и ощущения потерянной чести. Все имущество конфисковала казна, и Го Гону оставалось только скрываться от королевских стражников, вынашивая план мести. Он был уверен, что принцесса должна знать, где находится его отец.

Король огласил приказ о переносе столицы в Чанан. Подданные разрывались между восторженным ожиданием и тревогами. Те, у кого не было собственной земли, заранее собирали вещи и отправлялись в Чанан, другие готовились, наводя в столице шум и суматоху.

Ондаль окружил пруд в дворцовом саду деревянными перилами, чтобы матери было удобно гулять. С первыми холодами у госпожи Са усилился кашель, и Пхёнган вызвала королевского лекаря. Принцесса своими руками готовила травяной отвар для свекрови и заботливо ухаживала за ней.

Ондаль и Пхёнган родились и выросли в совершенно разных мирах, но жили в гармонии, потому что уважали и заботились друг о друге. Однако иногда Пхёнган замечала тень печали на лице мужа, которую не могла прогнать. Каждый раз, видя эту тень, она грустила и мучилась от чувства вины. Ради принцессы Ондаль был готов на все и всегда с радостью кидался ей на помощь. Но грусть, которую он так усердно скрывал, разъедала его душу.

В своем кабинете Ондаль втайне от других хранил несколько поминальных дощечек. Иногда он окуривал безымянные дощечки благовониями и долго молился.

Пхёнган не могла избавиться от мысли, что муж так сильно страдает по ее вине. Если бы он не встретил ее, то смог бы мирно прожить свою жизнь, будучи добрым малым, не причиняющим никому вреда, каким он и являлся по натуре. При каждой возможности принцесса отправлялась в храм Ибуланса, чтобы помолиться о перерождении душ умерших и сделать подношение Будде. Она хотела хоть немного облегчить ношу любимого.

Проснувшись среди ночи, Ондаль непременно отправлялся в похоронный зал. Принцесса в это время ставила перед собой чистую колодезную воду и молилась Будде и всем духам о благополучии семьи и страны.

Высокая ограда защищала Зал Магнолий от ветра. Ночной туман сегодня казался необычайно густым. Сквозь плотную завесу смутно виднелись лишь очертания предметов.

– Вы, должно быть, пребываете на вершине блаженства. Чему же тогда так усердно молитесь? – внезапно раздался голос из темноты.

Пхёнган повернула голову, подумав, что ей послышалось. Но это точно был человеческий голос.

– Кто… кто здесь?

– Я не забывал вас ни на мгновение, Ваше Высочество. Но теперь испытываю не тоску по вам, а лишь жажду мести и ненависть.

– Ах, это вы, генерал. Я знала, что когда-нибудь вы появитесь.

Пхёнган огляделась, но Го Гон холодно произнес:

– Стража вам не поможет.

Рядом с Го Гоном появились его воины, пряча в ножны окровавленные мечи.

– Кто здесь? – послышался голос госпожи Са, на ощупь спускавшейся в сад.

Помощник Го Гона торопливо пояснил ему, что это мать Ондаля. Пхёнган быстро поднялась с места и загородила старую женщину.

– Все кончено, генерал. Члены вашей семьи остались живы и здоровы, – спокойно проговорила принцесса.

– Это не жизнь, а существование. Я хочу узнать, где находится мой отец.

– Гочуга живет со всеми полагающимися удобствами. Это все, что вам стоит знать.

– Велите Ондалю выйти.

– Нет, этому не бывать. Господин Ондаль больше не возьмет в руки меч.

В это мгновение туман покачнулся, и из темноты вышел Ондаль.

Го Гон приказал своему помощнику:

– Дай генералу Ондалю меч.

– Я услышал голоса и… Вот оно что. Генерал, я больше не сражаюсь. Прошу прощения. – Ондаль поклонился Го Гону. – У нас для этого больше нет причин.

– Если нет причины для драки, ее всегда можно придумать.

Го Гон стремительно вынул кинжал и бросил его в госпожу Са.

– Матушка! – одновременно закричали Ондаль и Пхёнган.

Но госпожа Са уже упала на землю, тяжело дыша. Из раны на ее груди сочилась кровь. Ондаль подбежал к матери и обнял ее. Старая женщина из последних сил сжала руку сына и навсегда закрыла глаза.

– Почувствуй и ты, каково это. Насколько больно терять родных людей. Это достаточно веская причина для нас, чтобы убить друг друга? – вопросил Го Гон, глядя на Ондаля.

Помешанный на ненависти Го Гон не знал одной важной вещи: того, что Ондаль лично просил короля пощадить его отца. Если бы он знал об этом, то, скорее всего, не стал бы так жестоко убивать мать Ондаля. Но этим они и отличались друг от друга.

Ондаль горько плакал. Его глаза покраснели, а по щекам без конца катились слезы.

– Чем провинилась перед тобой моя слепая матушка? Она всего лишь старая женщина, которая провела всю свою жизнь в темноте.

– Хватит слов. Дайте ему меч, – холодно ответил Го Гон.

Его помощник протянул Ондалю свой меч.

Го Гон покачал головой:

– Ему нужны два меча.

Однако Ондаль лишь пристально посмотрел на Го Гона и сказал:

– Просто убейте меня.

– Ондаль, нет! – отчаянно закричала Пхёнган, проливавшая слезы над мертвым телом госпожи Са.

– Я не собираюсь повторять. Держи меч. Иначе следующая – принцесса. Хочешь продолжать испытывать мое терпение?

Его слова прозвучали не как пустая угроза. Го Гон был настроен решительно и был способен на убийство принцессы. Ондаль протянул дрожащую руку и взял меч.

– Ха, глупец! Думал, принцесса любила тебя? Ты для нее всего лишь марионетка. Она использовала тебя, чтобы избавиться от врагов, обмануть подданных и усилить власть своего отца!

Все сущее на свете меняется в зависимости от того, под каким углом взглянуть на это.

Ондаль безучастно смотрел на Го Гона. Его глаза ничего не выражали. Он выглядел отрешенно, словно человек, только что потерявший смысл жизни.

– Меня не волнует, любила ли меня принцесса. Мне достаточно того, что я сам любил и ценил ее, – наконец сказал он.

Его уверенные слова заставили Го Гона окончательно потерять рассудок.

– И что ты получил от этого, идиот? Клочок шелка, покрывающий твое тело? Или корону, которую ты таскаешь за королем, будучи его верным псом?

– Генерал, вы сильно изменились. Если вы сказали все, что хотели, давайте скорее покончим с этим, – спокойно ответил Ондаль.

Го Гон первым бросился вперед. Оба соперника сосредоточились лишь на атаке, не обращая внимания на защиту. В обычном бою воины отражают выпады друг друга и атакуют, только когда видят брешь в обороне противника, но Го Гон и Ондаль игнорировали правила. Когда Го Гон оставлял рану Ондалю, тот наносил ему ответный удар. Никто не уступал ни на йоту. С каждым взмахом меча ран на телах обоих соперников становилось все больше.

Лучи утреннего солнца разогнали туман и ярко осветили все вокруг. Свет проявил все вокруг для Ондаля. Теперь он мог ясно видеть каждую крупинку земли. Трава, деревья, камни и кожа людей, окружавших его, сияли в теплых лучах. Даже алые капли крови на земле ярко сверкали и выглядели до боли красиво.

Вдруг меч Го Гона отразил солнечный свет и ослепил Ондаля. С нечеловеческим воплем Го Гон накинулся на него, размахнувшись мечом, и Ондаль собрал последние силы, чтобы отразить атаку. Если берешь в руки оружие, обязательно прольется кровь. Ондаль одним мечом остановил удар Го Гона, а второй вонзил в его тело.

«Если отпустить тяжесть с души, все становится яснее и четче» – так всегда учила Ондаля мать. Свежий ветерок коснулся лица юноши и улетел вдаль. С окрестной горы послышалось карканье ворона. Небеса были безоблачно-голубыми, а день – ясным и спокойным.

Го Гон, исполосованный мечами Ондаля, тяжело упал на землю. Его помощник сразу подбежал к нему:

– Генерал!

Дыхание Го Гона участилось. Он отпустил с сердца весь груз, что держал его в этом мире, перевел взгляд на бесконечные небеса и, в последний раз сделав глубокий вдох, закрыл глаза.

– Ступайте. Позаботьтесь о теле генерала, – повелела принцесса.

Услышав ее приказ, подчиненные Го Гона пришли в себя и направились прочь, взвалив мертвое тело на спины.

Ондаль подошел к уже остывшему телу матери, обнял ее и закричал что было сил.

Раскачиваясь взад-вперед, он исторгал громкие вопли и рыдания. Пхёнган стояла рядом с таким видом, словно ее покинула душа.

На двадцать восьмой год правления короля Пхёнвона (586 год) возведение новой столицы, которое растянулось почти на тридцать лет, успешно завершилось.

В отличие от Пхеньяна, в новой столице крепостные стены построили не только вокруг дворца и жилищ чиновников и знати, но и у домов простых людей, сделав оборону крепости еще более удобной. Стены, возведенные в ожидании нападения империи Суй, назывались внутренней, срединной и внешней. Первая защищала королевский дворец, вторая – жилища знатных людей и здания различных ведомств, а третья – дома обычных жителей. На каждой стене высекли имена главных строителей и сведения о процессе ее сооружения. Благодаря тому что за каждый участок отвечал отдельный человек, крепость получилось выстроить прочной и неприступной.

С южной и западной ее сторон протекали две реки, обеспечивая столице естественную защиту от врага. На севере возвышалась гора Моранбон, сама же крепость стояла на равнинной плоскости между двумя реками. Защищенная тремя высокими стенами, крепость Чанан могла похвастать высочайшей обороноспособностью. Кроме того, во внешней части столицы протекал канал протяженностью целых десять ли, по которому корабли могли доставлять грузы прямо к воротам крепости.

Принцесса Пхёнган и Ондаль помогали королю и усердно трудились над планами новой крепости, чтобы сделать ее еще надежнее и неприступнее. Ким Ёнчоль и Хон Ильми следовали за ними повсюду словно тени, изо всех сил оказывая поддержку.

В 589 году император Суй Вэнь-ди уничтожил последнего оставшегося противника и объединил под своей властью все китайские земли. Вэнь-ди отправил королю Пхёнвону письменный приказ, гласивший: «Когурё всего лишь феодальное княжество, которое не проявляет к своему истинному правителю ни преданности, ни уважения. Земля ваша мала, а людей и того меньше, но, если я изгоню с трона короля, придется заменять его кем-то другим. Если же король Когурё очистит свой разум, поймет свои ошибки и станет моим верным слугой, я не стану отправлять к вам войска. Велика ли ваша страна по сравнению с моей империей? Много ли у вас людей по сравнению с моей армией? Если бы я не хотел проявить великодушие к королю Когурё, то тотчас послал бы воинов, чтобы наказать вас за прошлые грехи. Но к чему использовать силу? Я настойчиво советую королю одуматься, пока не поздно». (Книга Суй[8], хроники.)