Пендрагон

Наконец великан подчистил столы до последней крошки и остановился, осматриваясь, не пропустил ли он чего; но столы были выметены начисто. Великан повернулся и уже готов был исчезнуть в темноте, но тут вскочил Маб Риг и громко прокричал:

— Стой! Именем Того, кто властвует над нами, приказываю тебе остановиться!

Именно эти слова сообщил ему Ллудд. Великан остановился, повернулся и поднял свой молот.

— Если ты так же владеешь оружием, как охраняешь свой зал, — пророкотал великан голосом, от которого задрожали окружающие холмы, — я, пожалуй, добавлю твой труп в свою корзину.

Маб Риг не медлил с ответом.

— Ты ответишь за свои бесчисленные преступления, за то, что превратил радость людей в горе, — сказал он. — Больше ты не сделаешь ни шагу!

Великан усмехнулся.

— Ты собрался защищать свой пир, маленький человек? Но, знаешь, меня нелегко убедить расстаться со своей добычей. — Он взмахнул молотом и обрушил страшный удар на Маб Рига.

Но тот был готов. Он успел отскочить в сторону, и молот его не задел. Великан повернулся и пошел прочь. Он сделал один шаг, другой, а на третьем вдруг согнулся под тяжестью корзины. Она стала такой тяжелой, что великан не смог ее удержать.

— Экий чудной хлеб, — горестно промолвил великан. — С каждым шагом он становится все тяжелее!

Корзина выскользнула у него из рук, упала и развалилась. По земле покатились куски хлеба и мяса. Великан рухнул на колени, чтобы собрать добро. Первым он схватил каравай, но хлеб оказался таким тяжелым, что он выпустил его из рук. Великан вскрикнул, пошатнулся и упал прямо под каравай, ставший тяжелее мельничного жернова.

Маб Риг подскочил к великану, поднял одной рукой еще один каравай и занес над головой громадного злодея.

— Тут для тебя есть еще один каравай, — сказал владыка острова. — Раз ты такой жадный, пожалуй, я отдам его тебе. А то одного, что ты прижал к груди, маловато будет.

Великан увидел хлеб у себя над головой и взмолился:

— Пожалуйста, не надо, я сдаюсь, господин. Я большой, но даже и тот хлеб, что придавил меня сверху, я еле выдерживаю! Еще одного мне не вынести!

Однако Маб Риг заподозрил подвох.

— Ты украл радость и жизнь у моего народа, и ты хочешь, чтобы я тебе поверил?

Великан заплакал. Он кричал, что каравай сейчас раздавит его.

— Господин, я не стерплю эту тяжесть, — жаловался он. — Если ты не освободишь меня, я умру. Вручаю тебе мою жизнь. Освободи меня, и я клянусь никогда больше не беспокоить никого, кто вкусил хлеба, которым ты меня победил.

Маб Риг все еще держал каравай над головой великана.

— Что мне твоя жизнь? — воскликнул он. — Это слишком малая плата за то зло, которое ты причинил моему народу, но ради всеобщего блага я тебя освобожу. — С этими словами он легко снял с груди великана каравай, придавливавший злодея. — Пошел вон отсюда! — приказал король. — Вовеки не получишь от нас ни кусочка, ни крошки.

Великан встал и отряхнул себя. Затем, соблюдая клятву, которой он связал себя, попрощался с Маб Ригом и ушел на восток. Больше его никогда не видели на острове.

Вот так остров избавился от всех трех напастей, и люди смогли, наконец, вздохнуть свободно. Насколько тяжела была их скорбь, настолько же велико было их счастье. Они радовались избавлению и упивались освобождением.

Тридцать дней и еще три дня люди островного царства пировали хлебом освобождения, и сколько бы они ни ели, оставалось в три раза больше. Воистину, так пировать они смогут вечно!

Здесь заканчивается песня о Маб Риге и Зерне Спасения. Кто хочет, тот услышит.