Это было в Тоймак-Сола
- Автор: Яков Элексейн
- Жанр: Классическая проза / Советские издания
- Дата выхода: 1959
Читать книгу "Это было в Тоймак-Сола"
1
Деревня Тоймак-Сола на добрую версту протянулась с юга на север. Старики рассказывают, что в давние времена первым поселился здесь некто Тоймак. А позже осели другие хозяева. Имена их сохранились в названиях деревенских улиц: Угол Наку, Антышкина яма, Пикашев дом.
На одной из таких улиц много лет жил Токташ — угрюмый нелюдимый старик. Когда он проходил по деревне, матери, бывало, стращали ребят: «А ну, не плачь, не то отдам тебя деду Токташу». И ребенок, увидев высокого, сутулого старика с длинной всклокоченной бородой, испуганно умолкал.
Токташ был вдов. Жена его Лысти умерла лет пять назад. Соседи говорили, что Токташ жестоко бил ее. Никогда не слыхала Лысти ласкового слова — всю жизнь только работала: наравне с мужем пахала, косила, возила из лесу дрова, придя домой, хлопотала по хозяйству, а когда муж и дети ложились спать, садилась у окна и шила при лунном свете.
После смерти жены Токташ жил с сыном Тойка и снохой, сам уже не работал в поле — сидел дома, плел лапти.
Однажды ранним летним утром Тойка — невысокий, коренастый крепыш лет тридцати — собрался с женой Тайрой на дальнее поле — жать рожь. Дома оставался дед Токташ с десятилетним внуком Пайдушем — черноголовым, быстроглазым мальчишкой.
Сидя на телеге, Тойка нетерпеливо поглядывал на дверь: вон, солнце уже показалось из-за леса, а жена все копается...
— Долго мне тебя ждать? — в сердцах крикнул он.
— Сейчас, сейчас, — выходя из избы, отозвалась Тайра — приземистая, круглолицая. Обернувшись к сыну, она быстро заговорила:
— Смотри же, Пайдуш, не забудь: со двора никуда не ходи, возле летней кухни сделай загородку, чтобы цыплята не разбежались. Особенно следи за курами: как только услышишь, что какая из них закудахтала, сразу же забирай снесенное яйцо. Не поспеешь — дедушка его схватит, а потом продаст, — мать погладила Пайдуша по голове, — ну, сынок, оставайся тут — хозяйничай.
Мальчик с серьезным видом кивнул в ответ.
Тойка с женой выехали со двора. А Пайдуш принялся добросовестно выполнять материны поручения. Прежде всего надо проверить — все ли куры на месте. Считать их долго, да и сбиться легко. Лучше заметить каждую по масти. Вон ходит «пеструшка», рядом серая, черная...
Ну что ж, все налицо. Желтая и белая курицы направились в сарай, сели нестись. Теперь надо следить, чтобы дедушка не выкрал из-под них яйца.
Пайдуш взял в сарае полено, наколол щепок, в углу двора принялся делать загородку для цыплят. Время от времени он поглядывал на крыльцо: скоро дедушка выйдет во двор, начнет уговаривать Пайдуша пойти на улицу — поиграть с ребятами. Тут уж нужно держать ухо востро. Ага, вот и он.
Токташ медленно спустился с крыльца, прошел по двору, заметив Пайдуша, улыбнулся:
— Что делаешь, внучек? Загородку? Молодец! Ну-ну, кончай ее, а потом сходи на улицу к ребятам. Я дома буду, со двора никуда не пойду.
— Ладно, деда, — отозвался Пайдуш.
Но вот из сарая донеслось кудахтанье наседки. «Верно, желтая уже снесла, — подумал Пайдуш, — она быстрее всех справляется». Мальчик пшел в сарай. Так и есть — под желтой курицей лежало крупное теплое яичко. А белая сошла с гнезда, убежала во двор. Пайдуш усмехнулся: «Прозевал дед! Не видать теперь тебе яйца, как своих ушей». Но старый Токташ даже не взглянул на внука, когда тот вышел из сарая, только нетерпеливо спросил:
— Ну как, готова загородка?
— Готова, деда.
— Можешь теперь пойти на улицу погулять.
Пайдуш задумался: уж не хочет ли дедушка попробовать сметаны в погребе? Что ж, надо снова его перехитрить.
— Деда, а деда, я пошел к ребятам, — беззаботным голосом крикнул Пайдуш.
— Иди, иди, внучек, — отозвался Токташ.
Пайдуш вышел за ворота, громко хлопнув калиткой. Потом обежал вокруг двора, пробрался задами, присел у плетня, смотрит: что дедушка будет делать.
Между тем Токташ, воровато оглянувшись по сторонам, вошел в избу, и вскоре появился, держа в одной руке деревянную кубышку, в другой заступ, шаркая ногами, словно он нес большую тяжесть, старик медленно прошел по двору, через огород направился на гумно. Посредине гумна стояли три скирды прошлогодней ржи. Токташ остановился у средней, стал рыть под ней яму.
Пайдуш лег на землю, следил за каждым движением деда. Вот дед вырыл яму, присел на корточки, осторожно высыпал на ладонь серебряные монеты, что-то бормоча, переложил их из руки в руку, потом с тяжелым вздохом спрятал деньги в кубышку, опустил ее в яму, стал засыпать землей. Пайдуш притаился, не дышит. Боже упаси, дедушка заметит — шкуру сдерет!
Токташ кончил работу, поднял лопату на плечо, направился к дому.
Стукнула калитка. Старик вздрогнул, испуганно взглянул на ворота, но тут же успокоился — чего бояться-то? Никто ничего не видал...
Во двор вошел сосед Элексей — маленький, щуплый мужичонка в огромных разношенных лаптях.
Токташ кивнул головой.
— А-а, братишка Элексей, заходи, заходи, дорогой.
Элексей робко взглянул на старика.
— Я к тебе с просьбой, дедушка Токташ. Выручи, до гроба не забуду.
— Да в чем дело-то?
— Аксывай мою корову загнал к себе во двор, говорит, она его рожь за гумном потравила. А это неправда — Старостин бык в рожь зашел, я своими глазами видел. Аксывай не хочет со старостой ссориться — на меня все свалил. Ну, можно ли так? Ведь моя корова на улице была... Да разве с богатеем поспоришь?
Токташ вздохнул.
— Чего ж ты от меня хочешь?
— Одолжи двугривенный — корову выкупить. После жатвы — с лихвой отдам: тебе ведь не впервой соседей выручать.
Элексей переступил с ноги на ногу, просительно глядя на Токташа.
Токташ покачал головой.
— Эх, брат! Да где же я тебе денег возьму? Сам, вон, у сына из милости живу, корками питаюсь. А ты на будущее время за своей коровой хорошенько присматривай. Небось, знаешь — Аксывай шутить не любит, мужик строгий. Разживись где-нибудь да заплати. Вперед тебе наука — будешь за коровой лучше глядеть. Она ведь скотина неразумная, идет куда не след...
— Завел волынку... — безнадежно махнул рукой Элексей и, не дослушав старика, пошел со двора.
Пайдуш, спрятавшись у забора, все слышал. «Ну и сквалыга дедушка! Целую кубышку серебряных монет зарыл в землю, а бедному дяде Элексею двугривенный жалеет. Что он теперь будет делать? Корова не поена, не кормлена, а у Элексея пятеро детей. От голода рев подымут...»
Пайдуш задумался. «А что, если пойти на гумно, вырыть кубышку и дать Элексею двугривенный. Да нет — дедушка увидит — убьет. Лучше уж рассказать обо всем матери, когда с поля вернется. Она ночью откопает кубышку и выручит дядю Элексея...»