Охота на боссов

1.

Я опустила последний переполненный грязными стаканами поднос на стойку посудомойщиков и застонала от облегчения. Смена закончена, сейчас быстро пересчитаю чаевые и побегу домой.

Ноги гудели, и от одной мысли снова бежать, становилось паскудно.

— Марин, идешь?

Я кивнула Вальке, моей неизменной напарнице, и поплелась в раздевалку. Работа официанткой в столице нашей родины не предел мечтаний, но не признавать же провал по всем фронтам, не возвращаться обратно в деревню, поджав хвост?

Стянула фартук и короткое белое фирменное платье а-ля нимфетка. Поморщилась, заметив пятна на подоле и подмышками, опять брать с собой и отстирывать, черт!

— Ну ты скоро? — зычно орнула Валька.

— Да иду, иду! — из последних сил пискнула я, быстро натягивая спортивный костюм, запихивая форму в сумку и доставая из кармана фартука чаевые.

Дома пересчитаю.

Но до дома я не дошла.

— Покеда, — бросила Валька, отчаливая к остановке, а я потрусила к электричке, ехать мне до замкадовских новостроек, где я снимала квартиру, далековато.

В электричке чуть не проспала свою остановку, выскочила из закрывающихся дверей и с тоской посмотрела на возвышающие небоскребе в паре километров от станции.

Уже когда добралась до своей арки, вздохнула с облегчением, но рано.

На плечо легла тяжелая мужская рука и, резко развернув, отшвырнула к глухой бетонной стене.

— Стоять, цыпочка! — мужик выплюнул докуренный бычок и прижал меня лапищей к стене.

Сердце ухнуло вниз, ноги моментально стали ватными от страха, неприятная слабость растеклась внизу живота, делая меня полной размазней.

— Не трогайте меня, — заныла, — я всё отдам…

Я протянула сумку с формой и чаевыми за сегодняшний день мужчине. Он хмыкнул, но сумку забрал:

— Естественно, отдашь. Михалыч велел напомнить и стрясти с тебя мзду…

Михалыч… Михалыч? Илья Михайлович? «Займ за пять минут»? А он тут причем?

— С-стрясти?

— Проебала ты сроки, цыпочка, — назидательно втирал мне мужик в темной арке, — теперь твои пятьдесят тысяч долга стали сотней. Завтра станет двести тысяч, поняла?

— Что? Это какая-то ошибка…

Слабость снова ударила под дых, хотя до этого отпустила, когда я поняла, что ни убивать, ни насиловать мужик меня не собирается.

— Все вы так поёте, цыпочки. Сначала спускаете денежки на цацки, а потом верещите, — грязная лапища мужика отпустила мое плечо и перехватило подбородок, задрав лицо к верху и повернув на свет фонаря. — Ротик у тебя что надо, с таким быстро долги отработаешь…

— Фто? Пуфтите…

— А то, цыпа, если завтра тут не отдашь мне сто тысяч, в пятницу поедешь отрабатывать миллион на Михалыча. Еще ни одна выдра не отвертелась.

Мужик сплюнул, скривившись и не отводя взгляда от моих губ, но хоть отпустил. Развернулся и ушел, оставив меня в подворотне. Я сползла по стене на корточки и завыла, только через полчаса сообразив, что сумочку то эта гнида унес. Вместе с ключами от квартиры!

Я успела на последнюю электричку, но вот до Валькиного дома добиралась пешком, уже не думая, как после рабочей смены у меня болят ноги. Плевать на ноги, тут бы живой остаться.

В четыре утра Валька не особа была рада меня видеть.

— Ты чего?

— Валечка, — заскулила я, еле сдерживаясь, чтобы опять не зарыдать, — пусти поспать, потом все расскажу.

— Ну заходь… Чего-то лица на тебе нет…

— Пока еще есть, но скоро не будет.

Спать мы не легли. Вальку от любопытства встряхнуло, она достала початую бутылку водки и разлила:

— Это для успокоения и чтоб не простудилась. Будем…

Мы хлопнули по рюмке, потом без перерыва еще по одной. Валька полезла в холодильник за закуской, а я почувствовала, как меня развезло. Зато и правда, немного отпустила.

Во на этих щах я поведала Вальке, как задолжала за аренду квартиры, как пошла в контору, раздающую займы, как взяла пятьдесят тысяч, но отдавать пока нечем. Про наезд в подворотне рассказала и про то, что с меня теперь не слезут, пока долг не отдам.

— Хреново, — заключила Валька и разлила по стопкам.

Выпили, закусили. Причем жрать уже не хотелось, так, вяло пожевать чего, чтобы вкус водки отбить.

— Что мне теперь делать? — заныла я, чувствуя такую жалость к себе! — Я не могу к мамке поехать — она убьет

— Ну тут да, или мамка убьет, или этот гандон. Выбор не велик, — согласилась Валька. — Денег я тебе не займу, тоже таких нет.

Мы снова выпили.

— Слушай, а может отработаешь? Ха, подумаешь пару мужиков отсосать…

— Пару? К пятнице у меня долг в миллион будет! Я все губы сотру.

Тут мы заржали, хотя ничего веселого пока не намечалось.

— А если тебе самому Михалычу отсосать?

Я скривилась и выпила не чокаясь.

— Он урод.

— А ты думаешь потом тебе красавчиков поставлять будут? — Валька не отставала, и в бутылке осталось на полрюмки каждой.

— Схожу к Михалычу, — решила я. — Полицией пригрожу.

— Это вряд ли сработает, — засомневалась Валька. — Ты не грози, а договориться попробуй. А я Зойке позвоню. Она где-то там подрабатывает, денег у нее дохуища…

— В долг даст? — оживилась я.

— Она? Щас! Как начала там пиздой крутить, сразу из официанток ушла, но связи то остались, — подмигнула мне Валька. — В долг не даст, но может пристроит куда. А там пару выездов и соберешь… Слушай, проси Михалыча об отсрочке. Мол, не накручивай долг до воскресенья, а там я все отдам.

— Или вся отдамся, — уныло подхватила я.

— Во! Мозги то заработали. Лан, пошли досыпать, утром решим твои проблемы.

Но проспали мы до обеда. Пока я отмыкала в душе, Валька феячила завтрак: яишница с солеными огурцами:

— Жри, силы пригодятся, — отрезала Валька на мой скептический взгляд.

Потом выпихнула за дверь, пообещав позвонить Зойке, и я отправилась в обратный путь, к Илье Михайловичу.

Он ждал, но договориться с ним не совсем получилось.

— Все вы так обещаете, а потом ищи-свищи вас по Москве.

— Я честно отдам! Только не увеличивайте сумму, такую собрать нереально же.

— А о чем ты думала, когда брала?

Я пожала плечами:

— Я бы отдала…

— Когда?

Я снова пожала плечами. Судя по моему бедственному положению, ближе к новому году отдала бы… Года через два.

На мою попытку пригрозить, Илья Михайлович достал договор с моей подписью, показал мелкий шрифт, где черным по белому было напечатано условие удвоения долга в случае непогашения.

— Илья Михайлович, миленький, до воскресенья, пожалуйста? А там, если не отдам долг, я вся ваша.

И снова этот оценивающий взгляд.

— Хрен с тобой. Паспорт на стол ложи и свободна до воскресенья.

— П-паспорт?

— А как ты хотела, бабочка? Напеть мне песенки и испариться?

Вот тут встал вопрос с сумочкой, в которой ключи от квартиры, в которой паспорт лежит. Только в шесть вечера я наконец-то попала домой в сопровождении вчерашнего хмурого мужика, который забрал паспорт, всучив мне сумку с формой и без денег.

— Мразюга!

Я затолкала в рот почерствевший батон и сразу набрала Вальке:

— Ну чего?

— Танцуй, девочка, танцуй! И улыбайся!

— Да?!

— Да, Маринка! Ты попала на крутую вечеринку! Там элитное пати на яхте в окружении боссов, прикинь? Какой-то охуительный концерн, семь мужиков и Зойка с подругой не справятся, как раз искали третью. Ну?

— Семь?…

Я несколько оторопела. Нас трое и семь мужиков?!

— Ты дура, Краснова? Я тя к миллионерам на яхту отправляю, а ты выёживаешься? Да если бы я такую мордаху, как у тебя, имела, сама бы пошла! Семь миллионеров, дура! Чем больше успеешь отработать — тем жирнее кусок урвёшь. Сечёшь?

Я кивнула, а Валька продолжала убеждать:

— А если хоть одному запомнишься — он же тебя не отпустит. Может, вообще женится. На руках носить всю жизнь будет!

Я опять кивнула, немного оглушенная свалившимися новостями.

— Валь… А сколько дадут, Зоя не сказала?

— Мне нет, но я обрисовала ей твой попадос, она только хмыкнула и сказала «хватит». Значит нормально отвалят. Опять же, вас трое, их семь… Наверное, за это много дают. А, кстати, она сказала тебе подготовиться. Клизма, смазка, все дела.

Тут я отморозилась:

— Чего?!

— А как ты хотела? Большие деньги просто так не даются. Давай, скину тебе Зойкин телефон, вы там дальше с ней. А мне отзвонишься, как всё прошло. И это… не теряйся — бери, что дают. Ни от кого не отказывайся. Счастливый билетик, помни!