Оптимистка с холодной головой

Глава третья

В четыре часа дня ко мне приходит новая клиентка: приятная женщина лет тридцати с небольшим, у неё осветлённые волосы с отросшими корнями, стрижка длинное каре. Говорит, что лето, скоро отпуск, и ей хочется обновления. Не жалея времени, ищем с ней стрижку в каталогах, потом подбираем цвет: ей захотелось не просто белый, а нечто более насыщенное, чуть в золотистый.

После окрашивания всё нормально, она довольна. Потом делаем стрижку. Женщина адекватная, общительная в меру, голос мягкий. В целом, кажется, мы довольны друг другом.

И вот, после того, как я сушу её волосы и делаю укладку, начинается концерт… Я не знаю, какое лицо у меня, но у Поля глаза на лоб, он то краснеет, то бледнеет…

Клиентка, чуть не плача, заламывая руки, вопрошает: что я наделала? Видите ли, я испортила всё, и как она такая в отпуск? Прибегает Ира с ресепшн, Мариша. Приходит в себя и подключается к уговорам Поль. Все видели её, когда она пришла; все видят, какая она стала. Она помолодела лет на пять, посвежела. И Поль, и Ева видели и слышали, как мы вместе выбирали стрижку, цвет волос, и оба подтверждают это. Клиентка непреклонна. Поносит меня последними словами, чуть ли не проклинает, обещает нажаловаться во все возможные места. Мариша пытается договориться. С клиентки не берут деньги за работу, но она продолжает пылать негодованием.

Я уже понимаю, что это постановка, и даже, кажется, понимаю, кто режиссёр. Но доказательств у меня нет. Главное, зачем? С Артёмом мы расстались, я ушла с их дороги. Или она считает, что если я буду тут мелькать, он вновь уйдёт ко мне! А меня спросить забыли?

Перестаю принимать участие в спектакле, молча сижу. В конце концов, фурия удаляется пообещав, что пойдёт прямиком к конкурентам, чтобы они исправили как-то "этот ужас". Я не выдерживаю, и сердечно прошу её прийти потом к нам, показаться, как там исправили конкуренты мою работу. Я понимаю, что она никуда не пойдёт, а жаловаться будет всё равно. Потому мне уже нечего терять.

— Кира, посмотри, она написала везде, во все "чёрные списки"! Указала название нашего салона, твоё имя, — на Артёме лица нет. Мы сидим в его кабинете. — Обещает обратиться в комиссию по правам потребителей.

— Ммм. А работу-то мою она исправила? В "Элеганс" съездила?

— Кира, я не знаю. Мы с ней общались по телефону. Она очень возмущена!

— Кому-то очень нужно, чтобы я ушла. Шоу маст гоу он… И если я не уйду сама, они дожмут тебя, чтобы ты меня выгнал. До Москвы пойдёт. Странно, вроде, я никому дорогу не переходила, скорее, наоборот.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, Кира! — восклицает Артём.

Но я улавливаю нотку сомнения в его голосе.

— У тебя есть бланки заявления об уходе? Или от руки написать? — сухо интересуюсь я.

— Кира, пусть это будет временно, пожалуйста! — торопливо уговаривает Артём. — Всё уляжется, и ты вернёшься, обещай!

Он достаёт бланк и ручку. А на что я рассчитывала? Что он скажет: "Ты останешься, чего бы нам это ни стоило"?

Заполняю заявление, протягиваю Артёму, иду к выходу.

— Кира, — он сидит, держась за лоб двумя руками. — Ну вот за что это нам?

— По-моему, всё на поверхности. Прощай, Артём! — я открываю двери.

— Нет, не прощай! Ты вернёшься! — Артём отнимает руки от лица и выпрямляется.

Бросив на него насмешливый взгляд, выхожу. Поль понимает всё по моему лицу, он в отчаянии. Быстро собираю свои вещи; уходя, вижу, как плачет на ресепшн Ира.

…И Насти с Макаром нет. Сижу дома на диване, размышляя, что мне теперь делать? Пойти в "Элеганс" я не могу: они пытались меня переманить года полтора назад, а я отказала. Больше салонов такого уровня в городе нет, а на меньшее я не согласна. Возможно, призрак нищеты ещё не замаячил передо мной во всей красе, и потом я стану посговорчивее.

Слушаю "Сплин". "Музыка как раз для оптимистов", — иронично думаю я.

— И лампа не горит.

И врут календари…

Ко мне на колени запрыгивает мохнатый рыжий Люсямба. Мордочка у него немного приплюснутая, как у всех "персов", и оттого вид будто смущённый. Он мнёт меня лапами. Я обнимаю его и целую прямо в приплюснутую мордочку, во влажный нос. Становится как будто чуть легче.

Три дня я сидела дома, помогала маме и папе по хозяйству, сделала генеральную уборку и перестановку в своей комнате. Бегала по утрам. Есть только не хотелось, видимо, от стресса, но я заставляла себя. В основном, чтобы маму не пугать (ибо у меня всегда превосходный аппетит, с детства, и если вдруг он пропал, то…), ну и проблем с желудком не хотелось. Однако, овсянка на воде надоела мне изрядно, и я чувствовала, что аппетит должен вернуться со дня на день.

На четвертый день после увольнения я сижу в своей комнате на диване и прикидываю, чем бы заняться сегодня, в наушниках играет "Сплин". Видимо, потому я и не слышу стук в двери, и опоминаюсь только тогда, когда передо мной появляются две длинные ноги в модных летних брюках, и кто-то достаёт наушники из моих ушей.

Я поднимаю голову и встречаюсь глазами с глазами Поля. Он смотрит на меня скептически и словно с укоризной. Подносит наушник к своему уху, слушает, кивает, кривит губы, шепчет: "Ясно!", ставит на пол какую-то огромную сумку и упирает руки в боки.

— Поль! — взвизгиваю я, несколько секунд барахтаюсь, пытаясь встать с дивана, и наконец, бросаюсь на шею гостю.

— Привет! Ну слава богу, а то я уж думаю: ты это, или не ты? — Поль обнимает меня и слегка хлопает по спине.

— Привет, привет! Как же я рада тебя видеть! А как ты вошёл?

— Ирина Альбертовна впустила. А с работы еле вырвался, я же теперь почти без выходных. Кому работать-то? Ева не справляется, а её Адам в шоке пребывает.

— Адам! — я смеюсь впервые за эти дни. Принюхиваюсь. — Чем пахнет так вкусно, Поль?

— Я тебе пирожки привёз, твои любимые, сделал для тебя. Ну эти, совершенно бешеное сочетание. Когда кислую капусту надо тушить, добавив чуть-чуть сахар, а потом делать с этой начинкой пироги из пресного теста и обжаривать их. Дичь.

— Где они?! — восклицаю я. — Доставай быстрее, и пойдём чай пить!

Поль достает из своей огромной сумки эмалированную миску, завёрнутую в кухонное полотенце. Под полотенцем виднеется фольга. Надо же, какая упаковка! Чтобы не остыли. Как же я обожаю Поля!

Мы идём в кухню.

— А где ты взял квашеную капусту летом?

— Так твоя мама мне давала зимой банку, помнишь?

— И вы до сих пор не съели?! Она же пропала, наверно!

— Ничего подобного, в холодильнике стояла. Я с ней несколько раз борщ варил.

— Её надо есть зимой, весной. Знаешь, сколько там витамина С? Больше, чем в лимоне и смородине!

— Хорошо, хорошо, — Поль ставит миску на кухонный стол.

Я быстро убираю фольгу и хватаю пирог.

— Мммм, Поль, это божественно! — с полным ртом говорю я. — Спасибо!

— Я всегда знал, что ты слегка не в себе! — хохочет Поль. — Как же мне тебя не хватает там!

Я съедаю четыре пирога, и Поль накрывает миску фольгой, потом полотенцем.

— Пока хватит, потом ещё поешь. А то станет плохо. А у меня планы на тебя.

— Дааа? — подкалываю я.

Иногда мы с Полем позволяем себе шутки такого рода.

— Ты поела? Чай выпила? Идём, есть разговор, — Поль тянет меня за руку, и в это время в кухню входит мама.

— Угощайтесь пирогами, Ирина Альбертовна, вот тут, под полотенцем миска.

— Спасибо, Поль! Обязательно попробуем с Валерой.

— Только все не съедайте, оставьте мне ещё! — беспокоюсь я.

Вижу, как у мамы тикает мозг: она думает, что бы сегодня дать с собой Полю. Она всегда старается подкормить его. А сейчас лето только начинается, консервы и варенье прошлогодние, неудобно угощать. Ну-ну, посмотрим, что придумает!

Мы уходим в мою комнату, Поль достаёт из огромной сумки ноутбук, устраивается за столом.

— Так, Кира, я тебе скинул ссылку на группу ВКонтакте, вступи сейчас.

Послушно вступаю.

— А что это?

— А это твоя группа, дорогая! У меня теперь времени нет, Артём зарплату мне поднял, лишь бы я ноги не сделал, ибо я тружусь аки пчела, без продыха, так что передаю всех своих частных клиентов тебе. Ну и новых заодно будем искать. Так, сделал тебя тоже админом, чтобы могла сама вести стену и публиковать фото работ.

Я смотрю на Поля во все глаза.

— Что? — усмехается он. — Или ты нашла работу?

— Нееет.

— Вот и вспомнишь юность пионерскую. Говорила же, бегала по домам, работала. Все мы через это прошли. У тебя страница в Телеграм есть?

— Есть, но там пусто.

— Вот и заполняй. Выложи все фото работ. Давай сейчас, чтобы я видел. И мне скинь фото, я пока в группе выложу. Ты же лучшая у нас в городе по свадебным причёскам. Летом свадеб много, как раз твоё время. Ну и мужские стрижки давай, кидай.

Некоторое время мы оба усиленно возимся с гаджетами. Потом Поль удовлетворённо хлопает в ладоши, садится рядом со мной на диван и обнимает меня за плечи.

— Вот тут в сумке мои инструменты. Добавишь к ним свои, должно хватить. Ну свадебную всякую атрибутику прикупишь.

— Спасибо тебе, Поль! Ты самый лучший друг! — я готова расплакаться, но держусь.

— Запасёмся попкорном и будем ждать, что вперёд случится: в "Элеганс" прознают, что ты свободна и придут за тобой, или Артёмушка на коленях приползёт. Летом мы с Евой ещё вывезем, ну, может, и найдёт кого такого же, типа Евы, исполнительного, но посредственного. А вот осенью, когда наши клиенты из отпусков приедут, я не завидую Артёму.

— Да ладно, Поль! Незаменимых у нас нет!

— Есть. Ты.

— Я не вернусь.

— Никогда не говори "никогда", Кира!

Мы с Полем выходим во двор.

— Кстати, скорее всего, в эту пятницу у тебя будет большой заказ. Причём, очень крутые клиенты. Я дал невесте, которой нужна будет причёска, номер твоего телефона, скинул ссылки на группу. Если надумает, свяжется с тобой. Её зовут Евгения, она скажет, что от меня. Надо стараться. Семья не из простых.

— Я уже боюсь, Поль! После той клиентки…

— Кстати, совсем забыл! Я нашёл её в инете, и знаешь, кем она оказалась? Родной тётушкой Евы!

— Я что-то подобное и предполагала. Крёстная — добрая фея.

Поль уже взялся за ручку ворот, когда из-за угла дома показалась мама с большим пакетом.

— Поль, вот. Тут зелёный лук, щавель, редис, листья салата, зелень всякая. Витамины.

— Ирина Альбертовна, спасибо, — смущается Поль.

— Бери, бери! Всё с грядки только что.

Мама уходит, я опять обнимаю Поля, прижимающего к себе пакет с зеленью. Что-то я становлюсь слишком сентиментальной.

Вечером мне звонит Евгения, и мы с ней договариваемся. Итак, послезавтра у меня первый частный выход, да ещё такой большой: свадебная причёска и две мужские стрижки.