Рубцов возвращается

Глава X

Возвратимся на несколько дней назад.

Телеграмма о смерти жены застала Голубцова в дороге.

Странное дело, эта смерть, казалось, не произвела на него большего впечатления.

Женившись на Пелагее Семеновне Карзановой только из-за денег, он очень ловко сумел устроить свои дела, и, хотя напуганная похищением своего ребенка, нервная женщина наотрез отказалась от предъявления его прав на Карзановское наследство, боясь мести Клюверса, но уже одна её доля наследства, как жены не отделенного сына Карзанова простиралась до двух миллионов, да и сам Голубцов не забыл себя, устраивая в Радомском остроге освобождение Клюверса.

Некрасивая, страшно нервная, капризная и мнительная, Пелагея Семеновна составляла теперь настоящую обузу для такого блистательного адвоката, как Голубцов, и он рад был от неё избавиться, хотя на время. Случай представился. Врачи решили, что Пелагее Семеновне необходимо посоветоваться с знаменитым психиатром Шарко, по поводу могущего случиться возврата бывших припадков сумасшествия, и он отпустил ее одну в Париж, обещавшись приехать вслед, но задержался на две или три недели в Петербурге и приехал в Париж, когда все было кончено.

Графиня Мирабель, по первому мужу тоже Карзанова, вдова младшего сына известного миллионера, в доме которой она и остановилась, приняла свою родственницу с распростертыми объятиями, и теперь словно громом была поражена её внезапной смертью.

В её уме зародилось подозрение о преступлении, но, как мы видели, доктор, лечивший больную, прямо заявил, что она умерла от нервного удара, да и муж, приехавший на другой день, казалось, нарочно хотел замять это дело. Несчастную мадемуазель Голубцову с большою пышностью схоронили на кладбище Пер-ла-Шез, и Голубцов заказал великолепный памятник на могилу.

– Подозрение, высказанное Рубцовым-Гульдом комиссару, не имело никакого значения, и хотя опытный следователь и открыл у себя новый столбец: «дело об отравлении госпожи Голубцовой», но до получения более подробных и точных сведений не решался тревожить ни праха покойной, ни такого аристократического дома, как семья графини Мирабель. Васька Шило, выпущенный на свободу, по заявлению Гульда-Рубцова, исчез из Парижа бесследно. Клюверс бежал, и даже сам господин Гульд переменил свой образ и тоже скрылся.

Голубцов, по приезде в Париж, не пожелал остановиться в отеле графини Мирабель, но поселился в Гранд отеле и занял целое отделение. На другой день похорон, когда он только что кончил разбор целой массы документов своей жены, и доказательства прав её маленького сына на наследство, после деда Карзанова, которым завладела Клюверс, камердинер доложил ему, что какая-то дама желает его видеть.

Он удивился.

– Кто такая? – нетерпеливо спросил он.

– Дама молодая. Она принесла письмо и не хочет отдать его иначе, как вам лично.

– Проси, – сказал Голубцов и, накинув тужурку, вышел в приемную.

С первого же взгляда он был буквально поражен дивной красотой вошедшей. Высокая, стройная, в изящном наряде, она вовсе не походила на тех просительниц из компатриоток, которые осаждают богатых приезжих.

– Чем могу служить? – обратился к ней Голубцов по-французски и подал стул.

– Прежде, чем я вам отвечу, – отвечала незнакомка, с заметным английским произношением, – я должна убедиться, тот ли вы, кому адресовано это письмо. Она показала конверт, на котором твердым характерным почерком Рубцова был написан адрес Голубцова.

– Да, меня так зовут… Но откуда у вас это письмо? – с дрожью в голосе спросил адвокат, которого морозом по коже провело, едва он узнал почерк Рубцова. Давно забытый призрак страшного разбойника, похороненного, как он думал, в болотах Сахалина, снова являлся пред ним. А он знал, что это появление грозит и новыми осложнениями, и новой борьбой, а ему так хорошо было в тишине пожинать плоды прежних трудов.

– Это мне передал один знакомый не дальше, как вчера, чтобы передать вам. Но я не уверена…

– В чем же? – переспросил Голубцов. – Угодно, чтобы я представил паспорт, бумаги?

– О, нет, нет! Вы мне скажите только фамилию писавшего, вы должны узнать его почерк.

– Рубцов! Его фамилия Рубцов! – воскликнул Голубцов: – но каким образом он здесь, в Париже?

– Очень просто. Он приехал с неделю тому назад из Америки, вместе с моей сестрой, на одном пароходе. И просил меня передать это письмо вам.

– Но где же он сам?

– Уехал вчера вечером.

– Но куда же?

– Не знаю, может быть, он пишет об этом в письме. С этими словами красавица подала адвокату конверт. Голубцев открыл конверт и прочел следующие строки:

«Пелагею Семеновну отравил тот же злодей, Клюверс, берегите Васеньку пуще глаза, бегите с ним скорее в Россию и спешите утвердиться в правах. Наложите запрещение на все прииски Клюверса, а я задержу его здесь. Подательница, мисс Хена, имеет причины ненавидеть Клюверса столько же, как вы и я, поручаю ее вашему вниманию, в убытке не останетесь. Особенно сестра её может быть хорошей помощницей. Пишите пока: «Флоренция до востребования, господин Гульд». Ваш вечный должник Василий Рубцов.

Прочтя письмо Рубцова, адвокат задумался. То, что предлагал атаман, было и практично, и выполнимо. Обезоружить Клюверса можно было, только отняв у него великую силу – деньги! С появлением наследника Карзановских миллионов все хитросплетение Казимира Яковлевича падало само собой.

Но появляется вопрос крайне сложный: как, каким образом уберечь молодого Карзанова, оставшегося после смерти матери круглым сиротой? Положиться в этом на графиню Мирабель было немыслимо, её дом изображал из себя целый день ярмарку, в которой гости сменялись гостями, а прислуга буквально выбивалась из рук.

– Взять с собой, – и жить с ним, как с опекаемым пасынком, но это значило принимать на себя страшную ответственность, и рисковать жизнью маленького создания, с существованием которого было связано громаднейшее состояние? Вот дилемма, которую надо было разрешить, и по возможности, скорее.

Весь погруженный в свои мысли, адвокат забыл, что перед ним сидит подательница письма и с плутоватой улыбкой смотрит ему в лицо.

– Ах, Боже мой! Извините, я так увлекся чтением этого письма…

– Что забыли, что перед вами сидит подательница… О, успокойтесь, я не обижаюсь, дело прежде всего, – с улыбкой перебила Хена, – а теперь, господин адвокат, если вы свободны, прошу вас уделить мне несколько минут…

– С величайшим удовольствием!.. – засуетился Голубцов, почувствовавший, вдруг, особое влечение к красивой собеседнице.

– Вот в чем дело: есть один человек, которому я хочу отомстить, и отомстить жестоко!.. – проговорила Хена, и глаза её сверкнули…

– Я даже знаю кому, – отозвался Голубов. – Клюверсу?

– Да, именно ему! Он погубил мою молодость, он втоптал меня в грязь… и молодая девушка с жаром передала, адвокату печальную историю своего падения, но не сказала ни слова о чековой книжке.

– В ненависти к этому человеку, – отозвался Голубцов, – мы можем подать друг другу руки, но он богат, могуществен.

– Я тоже богата… у меня сорок тысяч фунтов стерлингов, то есть миллион франков. Я готова истратить половину, чтобы только отомстить ему за свой позор! – воскликнула Хена.

При виде этой энергичной девушки, слыша её горячие слова, у Голубцова мелькнула мысль: поручить ей, именно ей одной сохранение драгоценной жизни маленького наследника карзановских миллионов. Он был уверен, что молодая, богатая, энергичная, и, к тому же, заинтересованная в мести Клюверсу, она лучше, чем кто-либо, исполнит задачу. Надо было спешить, во что бы то ни стало и скрыться из Парижа, где ежеминутно можно было опасаться нанесения удара невидимой рукой.

– Скажите, – быстро спросил он Хену: – могли бы вы, чтобы исполнить ваш план мести этому злодею, оставить Париж, уехать заграницу, в Германию, в Россию, или даже далее?

– О, с удовольствием, моя сестра через пять дней уезжает в Петербург… Она приглашена в цирк Чинизелли, я могу ехать с ней!

– Вот и прекрасно! – с радостью воскликнул Голубцов: – но согласится ли ваша сестра служить вашим целям – мести?!

– О, больше, чем я!.. – отвечала Хена: – да вы сами поговорите с ней, она здесь же в отеле, ближе, даже здесь в коридоре, – и не дождавшись позволения хозяина, Хена выбежала из номера и через минуту вернулась с сестрой.

Военный совет начался.