Персональный бог

— Барон Тосу, — напомнил Траум. — Граф-адъютант направил к вам…

— Ах, простите! Барон, вы как новый комендант крепости вольны делать с ним все, что захотите!

— Боюсь, я не совсем вас понял….

— Ну, я имею ввиду повесить, обезглавить, четвертовать. Казнь, понимаете? Барон Тосу с прошлой весны содержится в заключении, — видя полезшие на лоб брови капитана канцлер начал объяснять, — Видимо, Их Сиятельство не успел вас ввести в курс дела, так? Ну что же, это поправимо. Бастион Ротфорд, как бы есть на карте. Не понимаете? На самом деле, нет там никакого бастиона.

Увидев недоумение на лице капитана, канцлер охотно пояснил:

— Нет, ну стены может и есть. Даже наверняка есть. Но, боюсь, что это лишь деревянный частокол, вряд ли что-то большее. Барон Тосу содержится под стражей и ждет приговора именно за этот, неприятный для всех нас, инцидент. Но вы заберете барона с собой и уже на месте решите его судьбу.

Информация, переданная канцлером, убила настроение капитана окончательно. Строительство восточной линии укреплений начались десять лет назад. Если основные цитадели перешейка строились на совесть, то мелкие опорные пункты, вроде Ротфорда, были отданы на откуп владельцам земель. Баронства освобождались от уплаты налога в казну, но за сэкономленные средства обязывались возвести укрепления. Карларские горы славились своими рудниками, так что деньги тут крутились не малые. Степняки никогда до этого не ходили через горы, предпочитая набегать на южные приморские государства или пересекать Сону в дельте и заходить на южные земли Империи. Но с расширением территорий, степняков выдавили дальше на север Пустоши, и появилась угроза их вторжения на восточные провинции. Тогда и вспомнили об оборонной гряде. Из тринадцати опорных крепостей, закрывающих проходы в горах, не считая древние цитадели на самом перешейке, готовыми оказались только шесть. Частично отстроенными считались еще две, там хотя бы были возведены стены. И увы, Ротфорд в их число не входил. По информации Тайной Канцелярии, все что ожидало Траума на новом месте службы — это частокол из бревен и деревянный донжон. И это за четыре месяца до холодов, когда Сону скует льдом и по ней станет возможно переходить пешком!

*

Корсу, стоя на вершине горы тоскливо провожал взглядом, уходящее за горизонт, тусклое осеннее солнце. При этом, он старательно избегал смотреть в сторону своей новой крепости. Хотя за прошедшую неделю страсти, бушующие в его душе, немного поулеглись, но лишний раз портить себе нервы, капитану совсем не хотелось.

На Ротфорд он насмотрелся еще в первый день своего прибытия. До тошноты. Впервые он увидел его в виде темнеющей точки, расположенной в ложбине, между двумя горными пиками. Корсу стоял на палубе, задрав голову вверх и сжимая побелевшими пальцами леер на головной галере их небольшого конвоя из трех судов. Галеры доставили к подножию гор не только его отряд и амуницию, но и небольшую группу из тридцати горных егерей.

После недолгого подъема к крепости, Ротфорд предстал перед ними во всей красе и произвел незабываемое впечатление на всех. Обещанный канцлером деревянный частокол на поверку оказался обычным деревенским плетеным забором, растянувшимся на добрую сотню шагов от одного скального выступа к другому. Хлипкая конструкция, высотой в два человеческих роста, весело раскачивалась на ветру, откровенно зияя здоровенными прорехами. За стеной ситуация была еще плачевнее. Даже убогий деревянный донжон выглядел монументальной твердыней на фоне нескольких десятков ветхих лачуг из камыша и крытых сушеными водорослями.

Барон Тосу был вздернут через десять минут после их прибытия. И капитан вовсе не хотел его вешать. Сначала Корсу порывался посадить его на кол, но во всем Ротфорде не нашлось более-менее приличной жерди чтоб выстрогать кол. Пришлось запихать свои желания поглубже и без затей повесить проворовавшегося барона на единственном дереве, которое росло на правом склоне горы.

На этом "бесчинства" нового руководства крепости не завершились. Сразу почувствовав неладное, бойцы отряда наведались в погреба, где должен был располагаться арсенал крепости. Сразу после вскрытия закромов, к барону присоседился кастелян крепости. Ни одного металлического наконечника для стрел в арсенале не обнаружилось. Местные обитатели, как на духу рассказали, что наконечники для стрел в большой цене у кочевников. Пустошь богата на золотой песок, и за хорошие наконечники расплачивались чуть ли не в половину от их веса золотом. Завершились репрессии переселением всех трех сержантов крепостного гарнизона все на то же дерево — Солт вполне резонно предположил, что не сам же барон с кочевниками торговал.

Но худшее ожидало впереди. Рудники у барона оказались не наемными, а каторжными, так что от идеи перебросить рабочих на заготовку камня для новой стены пришлось отказаться. Едва-едва удалось добыть первую партию; истощенные каторжане работали слишком медленно.

*

Сквозь калейдоскоп дурацких сновидений неожиданно громко прорвался голос петуха. Даже нескольких. Судя по характерному северному выговору, роль петухов сегодня исполняли старшие офицеры галерных экипажей. А судя по нарастающем истерическим вскрикам в людской — кого-то посадили на кол.

Под аккомпанемент воплей снизу, новоиспеченный комендант крепости натянул портки, влез в сапоги и кое-как умылся из миски с водой подле стены. Нацепив перевязь с мечом поверх рубахи, и затянув поясной ремень, он толкнул дверь из покоев.

— Это бесчинство! Да вас повесят за такое! Порча имущества Империи, да за кого вы себя принимаете!!! — надрывался чей-то голос.

— Уму не постижимо! Вы хотя-бы знаете, сколько одна такая стоит? — вторил ему второй.

К сожалению коменданта, Карларские горы были абсолютно лишены растительности. Нет, на низких склонах в изобилии водилась трава и молодой кустарник, чем и пользовались местные овцепасы, обеспечивая продовольствием округу. Но ле́са, тем более строевого, здесь не водилось отродясь. Проблему с дефицитом строительного леса Корсу решил самым быстрым и радикальным способом: приказал сгрузить с двух галер экипажи и пустить плавсредства под топор. По их с Солтом прикидкам дерева из кораблей должно было хватить на постройку стены, перекрывающую ущелье. Идея проста — построить два дощатых опалубка, в середину которых засыпать землю и камни, обильно заливая это все водой. Вот и готовая крепостная стена. Да, не шибко надежная. Да, требует постоянного ремонта из-за дождей и прочих факторов, способствующих размыванию укрепления. Но глядя на темпы заготовки камней силами местных каторжан, необходимое количество материала для строительства укрепления наберется едва ли за десять лет. Про месяцы и говорить нечего, успеть бы управиться до наступления военных действий.

Борта тридцатиметровых галер — это шикарные, в кулак Солта толщиной, доски. К тому же пропитанные специальным составом, что предотвращает горение. По их прикидкам, дерева с двух галер должно хватить, чтобы полностью перекрыть ущелье, но высоту стены придется существенно уменьшить. Больше трех метров не выходило никак, даже с досками палубы и шпангоутами. Чтобы хоть как-то нивелировать незначительную по меркам фортификации высоту, перед самой стеной было решено вырыть ров в два человеческих роста глубиной и в десять шагов в ширину. Землю с него и решено было пустить на стену и на обратный вал. Также, Корсу распорядился выслать гонца навстречу движущемуся сюда сухопутным путем обозу с остальной провизией и шестой ротой их горячо любимого Рувийского полка — родной ротой Солта. Гонец был отправлен с приказом для командира роты рубить по пути лес, тесать бревна и тащить до места дислокации, принайтовленными к бортам телег. Дабы слишком не замедлять караван приказано было даже бросать излишки провианта или менять его в местных селах на телеги и дополнительных лошадей.

Оберегая покой командира, в проходе ведущем к лестнице монолитной глыбой стоял Солт. Перекрыв своей могучей тушей практически весь дверной проем, он с непоколебимостью гранитного утеса взирал на бьющихся об него и толкающихся моряков. Пользуясь превосходством в весе, утомленный их причитаниями Корсу на пару сержантом просто вытолкнули их из людской на крыльцо, прямо в лапы столпившихся внизу егерей.

В полдень комендант бастиона Ротфорд наблюдал за отбытием последней галеры, осыпаемый проклятиями от столпившихся на ее палубе экипажей. Нет, Корсу проклятий не боялся, чужие ругательства его не ранили. Чего не скажешь о корабельных баллистах, установленных на носу и корме галеры. И в душе капитана Траума сейчас была смутная тревога, что кто-то может в порыве чувств ими воспользоваться.

— А ведь нас и вправду повесить могут. Двадцативесельная галера — это ценность великая, — глубокомысленно заметил Солт.

— До суда еще дожить надо, — Корсу сплюнул на землю, и развернувшись пошел в сторону крепости.

*

С отбытием галеры жизнь в бастионе пошла трудовая, но ужасно монотонная. Грустные солдаты из бывшего гарнизона Ротфорда грустно стучали топорами и ломами, разбирая корпуса вытащенных на песок галер. Еще более грустные каторжане, еще более грустно таскали жалкие горстки камня к месту стройки или ковырялись, копая ров. Только егеря, казалось, попали в родную горную стихию и сохраняли некое подобие боевого духа. Старшины десятков егерей бодро раздавали команды первым и вторым, отрядные весело пинали под зад гарнизонных и щедро сыпали плетей каторжным. Рабочий процесс шел своим чередом.

Первый инцидент случился спустя неделю. Стерегущий барак часовой заснул на посту и трое каторжан ничтоже сумняшеся подались в бега. В другое время Корсу и не обратил бы особого внимания на подобное происшествие. Повесил бы караул в полном составе и забыл об этой неприятности уже до вечера того же дня. Беглых ловить по горам то еще удовольствие, а следующие караулы, глядя на болтающихся в петле предшественников стерегли бы гораздо усерднее.

Но не в этот раз. Очень уж не хотелось, чтоб беглые попали в руки передовых отрядов кочевников и поведали тем о плачевном состоянии гарнизона. Хоть вероятность заброски разведчиков на эту сторону Соны и была мизерной, но отнюдь не нулевой. Пришлось отвлечь от службы три тройки егерей со следопытами и посылать их в погоню.

Утром третьего дня коменданта снова разбудил крик. Ежась от холода поздней осени и поминая матом всех богов, и старых, и новых, он обреченно облачился в свою сбрую и потопал к выходу. Ночи в Карларовых горах уже были довольно холодные и в покоях коменданта имелся небольшой камин. Но здешним печным топливом служили прессованные и высушенные на солнце брикеты из овечьего дерьма, травы и каких-то водорослей, поэтому момент знакомства с подобным способом обогрева капитан оттягивал как мог.

Спустившись по лестнице и обойдя по кругу донжон он увидел причину своего раннего пробуждения — вопящего во все горло, грязного бородатого оборванца, привязанного к одному из бревен крыльца, возле которого стояли сержант и два егеря. Следящий за экзекуцией Солт громогласно считал "Раз — Два! Раз — Два!", а егеря под счет стегали жертву по голой спине толстыми кожаными вожжами с металлическими кольцами в местах соединений.