Проклятие за любовь

Чем чреваты проклятия, да тем, что многие из них снять либо отменить может только наложивший их. А порой даже он сам не может, если не было задано условие его завершения или они сделаны насмерть.

Екатерина вместе со мной склонилась над дневником.

— Да, действительно, похоже. Так и что же мы можем тут сделать? А если попробовать повернуть…

Мы увлеклись обсуждением обратного заклинания и совершенно не замечали ничего вокруг. На грешную землю нас опустила, вбежавшая в ординаторскую медсестра. Её глаза были полны ужаса

— Там, там… у Адама Харриса приступ, — кричала она.

Мы с Екатериной вскочили и бросились в палату. Перед нами предстало ужасное зрелище. Адама корёжило и ломало. Он изгибался из стороны в сторону совершенно неестественным образом. От судорожных спазмов его тело так билось о кровать, что он её попросту сломал. Санитары перетащили его на пол и, навалившись вдвоём на него сверху, пытались удержать его на месте. Вдруг раздался какой-то странный и непонятный звук, словно рвали крепкую ткань. И я охнула, увидев, что у Адама разорвалась мышца на правой руке, обнажив кость, фонтаном хлынула кровь. К счастью, приступ пошёл на спад. Екатерина, наложив стазис на рану, а затем и полностью на больного приказала срочно отвести его в операционную.

Вернувшись в ординаторскую, я обнаружила, что дневник, оставленный нами второпях на столе, пропал. Но выяснять, кто и зачем его взял, времени не было.

Пригласив, доктора Бишека мы отправились в операционную. Надев халаты, бахилы, шапочки и перчатки мы подошли к больному.

Рана на руке была страшная, разорвало не только мышцу, но и сосуды и даже сухожилия, нам предстояла кропотливая и тяжёлая работа.

— Джулиана, с рукой мы справимся с Екатериной. Это всего лишь следствие. Посмотри, что ты можешь сделать с затемнением в голове, я думаю причина судорог там — произнёс мистер Бишек. Я взяла стул и села в изголовье. Переключившись на магическое зрение, стала всматриваться в переплетение серых нитей. Через час я была практически в отчаянии, мне никак не удавалось понять, как распутать этот клубок. У каждого заклинания есть начало, но оно было так ловко спрятано, что мне не удавалось найти кончик этой нити, а просто потянув, я бы нанесла ещё больший вред. Я переключилась на обычное зрение, и устало вздохнув, сказала — я не знаю, как это распутать.

Доктор Бишек с Екатериной уже закончили сращивать сосуды и сухожилия, и Екатерина с медсестрой Эльзой накладывали швы на мышцу.

— Погоди, я сейчас закончу художественную штопку и, посмотрим вместе — устало пошутила она.

Я прикрыла уставшие глаза, положив руки на стол по обеим сторонам от головы больного. Прикоснулась к его волосам и машинально стала массировать ему виски. Сколько я так просидела, не знаю, но очнулась от прикосновения к плечу. — Ну, показывай Уля, что тут у нас. Екатерина присела рядом со мной. Я переключилась на магическое зрение. Что это? Как так получилось? Вот же кончик, почему я его раньше не видела? Я начала осторожно распутывать паутину, развязывать запутанные узелки. Екатерина страховала и помогала, перехватывая липкую нить, которую я вытягивала из тела больного.

Пальцы уже дрожали от напряжения, а работе ещё не было видно конца. Бишек тихо сказал, — Предлагаю наложить стазис и немного отдохнуть. Спешка хороша при ловле блох, а здесь, как бы не напортачить.

Зафиксировав освобождённый конец, я опустила руки на колени и закрыла глаза. Когда я их открыла вновь, не смогла сдержать вопль обиды и разочарования. Свободным оставался только самый кончик. Всё остальное, что мы распутывали в течение долгих часов, снова каким-то образом связалось в тугую путаную паутину.

— Тише Джулиана, успокойся — твёрдым и властным голосом произнёс доктор Бишек. И на меня накатило спокойствие. С прежним упорством я расплетала паутину, произнося как заклинание:

— Распущу, развяжу, смотаю в клубок все невзгоды твои и болезни. Развяжу на судьбе каждый злой узелок. Пусть проклятье совсем исчезнет. Паутинку тонкую пропущу между пальцами, я борюсь за здоровье, не гоняюсь за зайцами.

Был или не было смысла в моём бормотании, но слово цеплялось за слово, а дрожь из пальцев уходила, и я увереннее распутывала узелки. И вот я уже вытягиваю последний отрезок серой паутины. Кидаю клубок в зачарованный бокс и плотно закрываю.

Всё, я больше не могу! Напряжение спало, и я почувствовала, насколько сильно я устала. Екатерина подошла ко мне и прижала мою голову к своей груди. — Ты умница Уля, ты такая умница.

А у меня закрываются глаза, и словно сквозь вату я слышу, — Отнесите её на диван, пусть поспит.