Двойка чаш. Приворот из гримуара

Эстер спускалась по крутому склону к самому краю реки, где вода беспрестанно целовала древние камни, упорно и неумолимо формируя их форму на протяжении столетий. В этом месте, укрытом от глаз города обрывом, было тихо, и Эстер чувствовала себя достаточно спокойно, чтобы дать волю своим мыслям и эмоциям.

Склонившись над рекой, Эстер погрузила руки в холодную воду. Ее пальцы затрепетали, когда вода обволокла их, и она закрыла глаза, сосредоточившись на своем дыхании и энергии, которая пульсировала в ее венах. Ведьма попыталась представить, как ее сила, ее дар отделяется от нее и уходит по течению, неся с собой тяжесть прошлой связи с Кейном и омрачающее присутствие его магии. Это было что-то вроде ритуального очищения, медитации на воде, в поисках освобождения от проклятий.

Внезапно тишину нарушил легкий шорох. Эстер открыла глаза и обернулась. Там, среди теней и корней деревьев, стоял мальчик-подросток, его одежда была потрепана, а глаза ожидающе смотрели на Эстер.

— Ирви? — удивилась она, узнавая ученика Кейна.

Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, стоя перед целительницей, но его присутствие здесь не могло быть случайностью. Ирви нервно перебирал пальцами и избегал взгляда Эстер, ее вопросительный взгляд заставлял его тревожиться еще больше. С каждым его прерывистым вздохом было понятно, что он действительно боится передать важное послание.

— Мастер Кейн… он очень за вас переживает, — начал Ирви, его голос чуть заметно дрожал. — Он послал меня с этим, — Ирви протянул мешочек, который слегка звякнул монетами при прикосновении. — И просит встретиться на нейтральной территории. На кладбище, этой ночью… будет полнолуние.

Эстер медленно взяла мешочек, на мгновение почувствовав вес золота в своей руке. Ее взгляд перешел с мешочка на Ирви. Кладбище при полнолунии — место и время звучали как приглашение к чему-то таинственному и потенциально опасному.

— Кейн в ярости, — продолжил Ирви, его глаза бегали, и он явно старался контролировать свои эмоции. — Но он понимает, что силой вас вернуть не сможет. Он… он хочет встретиться и предложить новые условия союза.

Слова «новые условия» заставили сердце Эстер биться быстрее. Какие условия мог предложить некромант, и что они могли означать для ее будущего? Могла ли она доверять Кейну после всего, что произошло между ними?

Следующие слова Ирви вырвались из него, словно он не мог удержать их в себе:

— Он сказал, что это важно. Что у нас обоих могут быть проблемы… если вы не согласитесь встретиться.

В глазах Ирви читалась не только спешка, но и страх — страх не столько за себя, сколько за Эстер. Возможно, он и правда знал больше, чем должен был, и теперь эта тяжесть знания вынуждала его быть еще более осторожным в своих словах.

Эстер чувствовала, как в ее жилах течет холод. Она знала, что Кейн не был бы так настойчив, если бы не чувствовал истинной угрозы — или не видел для себя выгоды. Ее первый порыв был отвергнуть встречу, но инстинкт подсказывал, что игнорировать приглашение могло быть еще опаснее.

— Скажите мастеру Кейну, что я буду там, — тихо сказала Эстер, вглядываясь в лицо Ирви. — Но пусть он знает: я приду на своих условиях. И если у него есть в виду какие-то игры… я быстро закончу их.

Ирви кивнул. Разговор был закончен явно быстрее, чем планировалось, и подросток быстро отвернулся, чтобы уйти, все еще шепча что-то вроде извинений или благодарности. Эстер долго следила за ним, пока его фигура не растворилась в дымке, вплетаясь в ткань полуденного леса.

Оставшись одна, Эстер стояла у берега, держа мешочек с монетами. Они были тяжелым напоминанием о том, что Кейн все еще оказывает влияние на ее жизнь, даже не будучи физически присутствующим. Встреча, намеченная ночью, звучала, как обещание или угроза — и возможно, то и другое одновременно.

Поддавшись тихой грусти, она рассматривала течение реки, которое казалось бесконечным и неизменным, в отличие от собственной жизни, полной перемен и неопределенности. Эстер знала, что река, как и время, несет все вперед — беспечные листья осени, ледяные осколки зимы, и теперь, в марте, она несла обещание новой жизни и новых начинаний.

Закрыв глаза, Эстер позволила себе на мгновение утонуть в шуме природы, пытаясь найти в нем утешение и мужество для предстоящей встречи. Сознание Эстер вернулось к наболевшим вопросам, когда она осознала, что встреча с посланником Инквизиции так и осталась в подвешенном состоянии. Эти мысли заставляли ее сердце биться в такт с быстрыми шагами, когда она направилась обратно к таверне.

Ей было необходимо демонстрировать образ примерной вдовы, женщины, полностью отданной благочестивой жизни, ведь в глазах церкви и общества она должна была оставаться непорочной и непоколебимой. Время спасения ее души и покаяния было сейчас важнее, чем когда-либо, учитывая возможную угрозу со стороны Инквизиции.

Вдох и выдох. Эстер напоминала себе о добродетелях и о том, что в ее жизни было светло и чисто. Она напоминала себе о годах служения обществу, о благих делах, воспитании маленькой Ланы и заботе об отце. Все это должно было создать вокруг нее ауру праведности, которую так ценила церковь.

Подойдя к таверне, Эстер взглянула на свои руки, словно проверяя, не осталось ли на них улик. Она поправила одежду, выровняла дыхание и вошла в помещение с настолько миролюбивым выражением лица, на которое только была способна со своим характером.

Внутри таверны было тепло и светло от огня, пылающего в камине. Хозяин, увидев ее, нахмурился, но Эстер подошла к нему с почти блаженной улыбкой.

— Прошу прощения за утро, — сказала она мягким голосом. — Я задумалась о вечных истинах и не заметила, как время прошло. Будьте добры, горячего чая, пожалуйста, и кусочек хлеба.

Удивленный, и окончательно убежденный, что приютил сумасшедшую, хозяин кивнул и отправился выполнять ее просьбу. Эстер села за столик у окна и с мечтательным выражением лица уставилась в пустое небо. Она знала, что в такие моменты важен каждый жест и взгляд, и если Инквизитор или его агенты ее наблюдают, то пусть увидят ее такой, какая она хочет казаться — набожной, искренней и далекой от всякой ереси.

На самом деле, ее мысли были где-то далеко, борясь с беспокойством о предстоящей ночной встрече с Кейном и скрытой угрозой, которую представляла Инквизиция. Но сейчас ей нужно было все это отложить в сторону и сконцентрироваться на сохранении своего нынешнего мира, даже когда ветер перемен уже звучал в ее ушах. Эстер взяла в руки чайник с горячим чаем, который хозяин поставил перед ней, и налила себе в чашку. Пар поднимался над чашкой, и она сделала глоток, чувствуя, как жидкость обжигает губы и язык. Ауч.

В таверне нарастал вечерний гомон, уже знакомые посетители сменились новыми лицами, и каждый раз, когда дверь открывалась, Эстер поднимала взгляд, пытаясь уловить лица тех, кто мог быть посланником Инквизитора. Но ни одно из них не вызвало у нее подозрений, и она вновь возвращалась к своим раздумьям.

Снаружи начало медленно темнеть, и фигуры на улице становились все более размытыми и таинственными. Эстер оставалась неподвижной, ее взгляд теперь полностью сосредоточен на стенках кружки напитка, заказанного, чтобы окончательно не взбесить хозяина, но ее уже полностью был поглощен перспективой полуночной встречи с Кейном.

Время шло, и ожидание становилось невыносимым. Она понимала, что обещанной встречи с посланником Инквизитора не будет. Может быть, это был чей-то злой розыгрыш или, хуже того, тест, организованный самим Тристаном, чтобы проверить ее терпение и наблюдательность. В любом случае, она чувствовала, как разрастается ее злость.

Теперь, когда стемнело, Эстер вышла из таверны, ее шаги были уверенными и наполненными решимостью. Ее путь лежал через город к древнему кладбищу, где вековые деревья и мрачные надгробия находились в постоянном молчаливом диалоге с луной и звездами.

Подняв взор к небу, Эстер заметила, как луна начинает свое восхождение, ее серебристый свет пробивался сквозь разреженные тучи. Полнолуние наступило.

Кладбище встретило ее тишиной, которая нарушалась лишь шорохом и легким ветром, шептавшим среди деревьев. Эстер вдохнула холодный воздух, наполненный запахом земли и увядших цветов. Она чувствовала, как каждая клетка ее тела напрягается в ожидании неизбежной встречи.

Среди мертвых, спящих под каменными плитами, Эстер искала живого — Кейна, владыку мертвых. Ее мысли были сосредоточены на предстоящем разговоре, на том, какие слова нужно сказать, какие условия предложить или отклонить. И почему-то… почему-то в груди щемило. Ведьме не хотелось об этом даже думать.

Наконец, посреди кладбища, у старинной разрушенной капеллы, Эстер увидела фигуру, которая ждала ее в тени. Сердце ведьмы забилось сильнее, и она сделала еще несколько шагов вперед, чтобы престать перед своей судьбой.

Кейн увидел ее — и ухмыльнулся.

IX. Отшельник

Кладбище поглотила тишина, которую иногда нарушал лишь шум листьев, шелестящих под ночным ветром. Кейн стоял у края могильных плит, его фигура казалась размытой и призрачной в лунном свете. Рядом, Ирви был поглощен работой, его молодые руки аккуратно раскладывали символы и закладывали компоненты для ритуала.

— Миледи, — произнес Кейн, его голос звучал мягко и вкрадчиво, будто он пытался ее загипнотизировать. — Я уже волновался, что вы не придете.

— Я думала об этом, — признается девушка. — Решила, что хочу посмотреть, каким способом попробуете меня завоевать обратно.

— Или просто осознали, что со мной лучше сотрудничать, а не враждовать?

Эстер стояла неподвижно, не показывала своего волнения, но в глубине души ощущала беспокойство. Ей было важно скрыть свои истинные чувства — Кейн по-прежнему оставался для нее загадкой, и где-то в глубине души она все еще не могла разобрать свое отношение к этому мрачному владыке мертвых.

Он приблизился к ней, и его присутствие было ошеломляющим. В каждом его движении была некая грация и уверенность, которые не могли оставить Эстер равнодушной.

— Я не просто некромант, Эстер, — продолжил он, и лунный свет преломился в радужке его карих глаз, придавая ему совершенно неземной облик. — Я хранитель древних знаний, и я могу научить вас, как использовать их для блага. Но для этого вам нужно вернуться в поместье. Вы слишком ценна, чтобы скрываться и терять свой дар впустую.

Кейн делал ставку на ее любознательность и жажду знаний, он знал, что эта сторона ее натуры к нему тянулась. Однако Эстер не собиралась так легко поддаваться его очарованию.

— И вы думаете, что представление начнется, когда я скажу «да»? — ее голос был спокойным, но в нем читалась скрытая издевка. — Вы знаете, я не могу принять ваши слова на веру, граф Винтер.

В этот момент Ирви начал произносить заклинание, его голос дрожал, но был полон фальшивой решимости. Он почти кричал, стараясь так самого себя убедить в собственной непоколебимости. Вокруг могилы земля слегка задрожала, и в воздух поднялся столб пыли, так что Ирви закашлялся. Кейн оставил парнишку на волю судьбы, больше обращая внимания на главную звезду сегодняшнего вечера — Эстер. Его глаза словно пытались проникнуть в ее душу, он искал уязвимую точку, на которую он мог надавить и подчинить девушку себе окончательно.